Выскочив из комнаты в патио, Боб увидел бегущих ему навстречу Торна и Чарли Чана. Из дверей гостиной выбежал Мэдден и тоже устремился в патио.
И тут снова тот же крик разорвал безмолвие ночи, но теперь стало ясно, откуда он исходил: не далее чем в десяти шагах от Боба раскачивался на жердочке маленький попугай и самозабвенно орал:
– Брось этот револьвер! Спасите! На помощь!
– Черт бы побрал эту птицу! – выругался Мэдден, тяжело переводя дух. – Извините, молодой человек, надо было вас предупредить. Это Тони – попугай с очень богатым прошлым, как вы только что слышали.
Собрав аудиторию, попугай перестал хрипеть и звать на помощь и, под разными углами зрения рассматривая собравшихся перед ним людей, сменил репертуар. Повисев вниз головой, он занял затем удобную позицию и важно заявил:
– По очереди, джентльмены! По очереди. Не все сразу!
– Это он вспомнил бар, где провел много лет, – пояснил Мэдден и, обратясь к птице, принялся ее увещевать: – Тони, мы тут не стоим в очереди за выпивкой, поэтому успокойся и перестань шуметь.
Потом повернулся к Бобу:
– Надеюсь, попугай не слишком вас напугал? Говорят, в том баре частенько случались перестрелки. Мартин, – миллионер обратился к секретарю, – возьми попугая и запри в сарае, а то он не даст нам заснуть.
Отделившись от стены, к которой в бессилии прислонился, секретарь шагнул вперед. Лицо его, попавшее в полосу света, показалось Бобу еще бледнее обычного, а руки, которые он протянул к попугаю, заметно дрожали. Или это показалось в неверном свете ночной лампы?
Вернувшись в свою комнату и медленно раздеваясь, Боб Иден напряженно перебирал в памяти все подробности только что разыгравшейся сцены. Так ли уж невинно это маленькое приключение с попугаем, каким пытался представить его Мэдден? Жуткий крик все еще звучал в ушах. И действительно ли в баре слышал Тони слова, которые теперь повторял на все лады? Неизвестно, можно ли это назвать фактом с полицейской точки зрения, но собственных ощущений Бобу теперь было достаточно для того, чтобы не настаивать на немедленной передаче жемчуга хозяину попугая. Нельзя было так просто отмахнуться от призыва о помощи, с такой силой прозвучавшего всего несколько минут назад.
ГЛАВА VI
С Новым годом, Тони!
Совсем забыв об обещании позвонить с утра пораньше отцу, Боб Иден крепко спал в удобной постели и постыдно проспал изумительное зрелище – восход солнца в пустыне, широко разрекламированный по всем городам и весям, куда только доходит печатное слово. Когда же он наконец проснулся, было уже девять, а окрестности успела затянуть легкая дымка.
Не совсем понимая со сна, где он находится, Боб оглядел комнату. Постепенно в памяти всплыли события вчерашнего дня. Как много, оказывается, может вместить один день! Несколько часов в пути, маленький городок на краю пустыни, «Оазис» и скачущая отбивная, чудесная девушка, поездка с Виллом Холли по вечерней пустыне, светлая, заполненная звуками фокстрота гостиная на ранчо, его разгневанный хозяин, Чарли Чан в мягких туфлях с непонятными то ли предчувствиями, то ли страхами и, наконец, жуткий крик попугая в тишине ночи.
Теперь, при ярком свете дня, куда-то исчезли мучившие Идена перед сном опасения и тревога, казавшиеся ночью такими весомыми. Молодой человек подумал, что, пожалуй, свалял дурака, поддавшись уговорам детектива с Гавайев и собственным сомнениям. Да нет, все вздор, какие тут сомнения? А Чарли Чан – восточный человек и вдобавок полицейский, поэтому все воспринимает с чрезмерной подозрительностью и большой долей скепсиса. Фирму здесь представляет он, Боб Иден, ему и решать. Решать трезво, по-деловому, без излишних эмоций.
Тут тихо приотворилась дверь. В комнату заглянул Чарли Чан.
– Мистер ходить на завтрак, – громко сказал он. – Кто зевать, тот воду хлебать.
Затем китаец осторожно прикрыл за собой дверь и с совершенно несчастным выражением лица неслышно приблизился к постели Боба.
– Эта дурацкая необходимость коверкать язык – сплошное мучение для меня, – вздохнул детектив. – Китаец, не умеющий изящно выразить свои мысли на любом языке, – что человек без одежды, ему и стыдно и неуютно. Вижу, вы хорошо выспались, сэр. Я бы осмелился посоветовать вам подняться с ложа и выйти к столу. Великий Мэдден свирепствует внизу, в гостиной.
– Свирепствует, говорите? – рассмеялся Боб, сбрасывая с себя одеяло. – Ну что ж, придется его утихомирить.
Чарли Чан тем временем раздвинул на окне шторы.
– Покорнейше прошу, сэр, взглянуть в окно. Пустыня, без конца и края, как подножие вечности.
Боб послушно взглянул.
– Действительно пустыня, и действительно большая. Но давайте-ка лучше поговорим о деле, пока нас никто не слышит. Почему это вчера вечером вы не выполнили наш уговор?
– Приношу мои глубочайшие извинения. Я и в самом деле не выполнил.
– Но почему же?
– Почему? – переспросил китаец. – Ведь вы же сами слышали этот отчаянный призыв о помощи в тишине ночи!
– Крик попугая! И скорее всего, он ровно ничего не значит.
– Но вы же отлично знаете, сэр, что попугаи не выдумывают сами того, что говорят, а только повторяют услышанное.
– Чарли! Тони и повторял то, что слышал когда-то в Австралии или потом, на корабле. И должен вам сказать, что теперь, в ярком солнечном свете, вся эта история выглядит совсем иначе, ничего мрачного или подозрительного я в ней не вижу. Похоже, вчера вечером мы оба сваляли дурака, поэтому я решил отдать Мэддену колье как можно скорее. Еще до завтрака.
Чан довольно долго молчал. Наконец заговорил:
– Осмелюсь с непозволительной настойчивостью еще раз высказать мнение. Хотелось бы мне несколько слов посвятить похвальной добродетели терпения. Молодые люди, как правило, горячие головы. Убедительнейше прошу послушать меня и подождать еще немного. Очень прошу…
– Но чего же ждать, Чарли?
– Ждать, пока мне не удастся выжать из Тони еще чего-нибудь. Это очень умная птица! Говорит по-китайски. Мне, конечно, далеко до нее по уму, но зато я тоже говорю по-китайски…
– И что же вы надеетесь узнать от Тони?
– Он может рассказать нам, что здесь, на ранчо, подозрительно.
– По-моему, ничего подозрительного тут нет. Я обещал Мэддену, что сегодня с утра позвоню отцу, а вы сами знаете, наш хозяин не любит, когда его распоряжения игнорируют.
– Знаю, но вы можете немного потянуть время и дать мне возможность пообщаться с этой разумной птицей.
Подумав, Иден решил выполнить просьбу Чарли. Не последнюю роль сыграла мысль о Пауле Вэнделл, которая собиралась сегодня появиться на ранчо. Не хотелось ему уезжать, не повидавшись с девушкой.
– Хорошо, Чарли, – сказал он. – Кое-что я тут придумал, потянем немного время. Но учтите, я жду до двух. Если ничего подозрительного не случится и птица не поведает о новых ужасах, как только часы пробьют два, мы вручаем жемчуг Мэддену. Вы согласны?
– Возможно, мы и вручим ему жемчуг, а пока примите, сэр, мою глубочайшую благодарность. Вы очень добры и терпеливы. Теперь же прошу вас пожаловать к столу и уделить благосклонное внимание тому жалкому завтраку, который приготовил ваш покорный слуга.
– Передайте Мэддену, я сейчас спущусь. Повязывая галстук, молодой человек подошел к окну.
Внизу в патио, прямо перед ним, раскачивался на своей жердочке попугай. Проходящий мимо Чарли Чан остановился и что-то сказал по-китайски. Склонив голову, Тони внимательно выслушал и в ответ повторил только что услышанное – похоже, слово в слово. Ну прямо цирковой номер! Попугай замолчал, послушал, что сказал ему китаец, и снова повторил довольно длинную фразу, а может, и несколько фраз.
Вдруг распахнулась дверь, и в патио ворвался Мартин Торн. Его бледное лицо было искажено гневом.
– Что ты здесь делаешь, черт бы тебя побрал! – напустился он на китайца.
– Тони хороший птица, говорить по-китайски. А Ким брать Тони на кухня, с птица не скучно.
– Не смей к нему подходить, болван! Слышишь? Опустив голову, китаец, шаркая туфлями, послушно удалился. Торн еще долго задумчиво и сердито смотрел ему вслед. А Боб Иден внезапно подумал: а вдруг в неясном предчувствии Чарли все-таки что-то есть? Уж очень выразительную сцену он только что наблюдал…
Однако следует поторопиться, ведь его с нетерпением ждут. Боб поспешил в ванную, расположенную между его спальней и пустой соседней комнатой. Когда наконец он спустился к завтраку, Мэдден хмуро ответил на его приветствие. Он не скрывал раздражения, но старался соблюдать законы гостеприимства, что явно давалось ему с трудом. И еще Бобу показалось, что хозяин ранчо не выспался – лицо его было серым, утомленным.
– Прошу извинить меня за опоздание, – стал оправдываться молодой человек, – но я просто проспал. Сказались, видимо, и вчерашняя дорога, и воздух пустыни.
– Ничего страшного, – буркнул Мэдден. – Чтобы не терять времени, я уже заказал телефонный разговор с вашим отцом.
