– Заблуждаетесь! – запальчиво выкрикнула она. – Порой меня посещают гениальные идеи. Я придумаю, как выпутаться из этой дребедени, вот увидите! Я не позволю, чтобы Эрминтруде отравили жизнь!
С этими словами она швырнула окурок сигареты в камин и покинула бильярдную. Хью посмотрел на Мэри.
– Невозможная девица! – сказал он, вскинув брови. – Ураган в юбке. Торнадо.
– Я тебя предупреждала, – сухо сказала Мэри. – Мое мнение она и в грош не ставит. Просто не представляю, как быть, ведь она на все способна.
– Малолетняя бесовка! – покачал головой Хью. – Только метлы не хватает. А ты как считаешь, Мэри, этот Бейкер способен учинить скандал?
– Не знаю, но если верить Вики, то это вполне вероятно. Господи, ну и семейка у нас подобралась!
– Бедная Мэри! Как ты, должно быть, страдаешь!
– Мне больше всего тетушку Эрми жаль. Я не хотела тебе говорить, но их отношения с Уолли в последние дни здорово натянулись. Это стало бросаться в глаза сразу после приезда этого гадкого князя. Меня не оставляет предчувствие грядущего несчастья.
– Ты хочешь сказать, что он как-то причастен к супружескому конфликту?
– Не совсем. Давай оставим эту тему! Надеюсь, у Вики хватит ума не встревать в разговор дяди Уолли с Бейкером. В противном случае последствия непредсказуемы.
– Мне кажется, самой Вики хотелось бы замять эту историю по-тихому, – сказал Хью.
– Допустим. Но что нам делать, если Бейкер все-таки затеет скандал?
– Пока не знаю, – сокрушенно признался Хью. – Да, дельце довольно щекотливое.
По счастью, из библиотеки, где уединились Уолли с Бейкером, ни крика, ни шума драки пока не доносилось и покой игроков в бридж ничем не нарушался. Вскоре в гостиную вернулся и сам Уолли. Глядя на его безмятежную физиономию, можно было подумать, что он общался с закадычным дружком, а не с разгневанным пролетарием, пришедшим вступиться за поруганную честь сестры. Не став ломаться, Уолли тут же включился в игру. Он как раз уверял Конни Боутри, свою партнершу, что торгуется по самым что ни на есть каноническим правилам, когда вновь нарисовавшийся на пороге гостиной дворецкий возвестил, что мистер Уайт желает переговорить с ним по телефону.
Этого уже Эрминтруда не стерпела. Прежде чем Уолли успел открыть рот, она сухо велела Пики передать мистеру Уайту, что мистер Картер занят и подойти не сможет.
Партия завершилась к одиннадцати, еще полчаса ушло на подсчет очков и разбор ошибок. Автомобиль Дирингов уже двадцать минут ожидал у парадного входа.
Проводив гостей, Эрминтруда, вконец расстроенная приходом Бейкера и дурацким звонком Уайта, была уже не в силах требовать – как диктовалось обстоятельствами – объяснений от незадачливого супруга и, пожелав князю спокойной ночи, поднялась к себе спать.
Князь тоже не стал долго задерживаться. Он лишь однажды наполнил свой бокал, но, поскольку Уолли, весь вечер предававшийся весьма обильным возлияниям, поддерживать компанию не стал, вскоре извинился и тоже удалился в свои покои.
Если Уолли и надеялся, что легко отделался, то, легкомысленно сбросив со счетов свою падчерицу, он жестоко просчитался. Девица сидела у себя в засаде и, как только Уолли, направляясь в свою спальню, миновал ее комнату, тут же выскочила в коридор.
– Что случилось? – деловито осведомилась она.
Уолли вздрогнул и невольно поежился.
– Что ты имеешь в виду?
– Нечего играть со мной в кошки-мышки! – грозно прошипела Вики, сжимая кулачки. – Признавайтесь! Я, между прочим, знаю и про Перси, и про Глэдис. Мы все уже знаем!
Прижатый к стенке, Уолли удрученно припомнил, что в его время дети знали свое место и не осмеливались поднимать голос на старших.
– Кто тебе разрешил совать свой длинный нос в мои дела? – нерешительным тоном произнес он. – Хорошенькое поведение для школьницы, ничего не скажешь.
– Ошибаетесь! – заявила Вики, уперев руки в бока. – Это Эрминтруда нашла у вас в кармане письмо! Бедняжка так огорчилась, что рассказала мне и Мэри.
– В каком кармане? – с необъяснимым любопытством осведомился Уолли.
– В каком-то вашем пиджаке. А какая разница?
– Просто интересно знать, – чистосердечно признался Уолли. – Я напрочь позабыл, куда засунул этот идиотский конверт. Так и думал, кстати, что рано или поздно кто-то на него наткнется. Да там ничего особенного и нет, – добавил он, спохватившись.
– Для кого как, – философски заметила Вики. – Впрочем, главное не это. Нельзя допустить, чтобы Эрминтруду втянули в ваши дрязги.
– Какие дрязги! – фальшиво возмутился Уолли. – Это самое обычное недоразумение.
– А что говорит Перси? – отмахнулась Вики. – Он готов завершить эту историю миром?
– Разумеется, – поспешно заверил Уолли. – Дело же яйца выеденного не стоит.
– В самом деле? – с сомнением протянула Вики. – И вам удалось убедить в этом Перси?
– Конечно! Пару минут поговорили, и я ему все растолковал.
– Это надо понимать, что вы обещали ему заплатить, так? – деловито спросила Вики. – Или наплели с три короба, но тогда он скоро вернется и разнесет весь наш дом вдребезги.
– По-моему, – обиженно произнес Уолли, – в вашей школе учат только шпионить за старшими. Может, тебе это и кажется интересным, но, на мой взгляд, это просто постыдно. Вот!
Произнеся эту нравоучительную фразу, он величественной, но не совсем твердой поступью зашагал по направлению к собственной спальне.
Если Уолли вознадеялся, что жена посмотрит сквозь пальцы на его последнюю выходку, то его вновь постигло разочарование. Оказалось, что ночь только прибавила Эрминтруде решимости «вывести этого проходимца на чистую воду».
Мэри и Вики – а возможно, и князь – знали, что перед завтраком в спальне Эрминтруды разразилась чрезвычайно бурная сцена. Ведь эта славная женщина, захлестнутая эмоциями, не только впадала в истерику, но и орала как иерихонская труба. В то памятное воскресное утро лишь глухой не услышал бы истошных воплей, от которых содрогались много повидавшие на своем веку стены Пейлингса.
Словом, к завтраку Эрминтруда не спустилась. Мэри это показалось зловещим предзнаменованием – с мужем Эрминтруда ссорилась и прежде, но старалась, чтобы домочадцы от их размолвок не страдали. Мэри пришлось совершить над собой изрядное усилие, чтобы улыбнуться вошедшему князю. Стараясь придать голосу беззаботность, она сказала ему, что у Эрминтруды разыгралась мигрень и она просит извинить, но вынуждена завтракать у себя в спальне. Князь выслушал Мэри с вежливым видом человека, который вовсе не провел утро под аккомпанемент пронзительного женского голоса, визгливо перечислявшего все прегрешения Уолли со времен Адама.
Мэри была восхищена безукоризненным поведением князя и уже подумывала о том, что была к нему несправедлива, когда он снова настроил ее против себя, ступив на скользкий путь. Ненавязчиво, но достаточно настойчиво князь Варасашвили попытался выяснить у мисс Клифф условия завещания покойного мистера Фэншоу. Собственно говоря, интересовало князя лишь одно: все ли состояние Джеффри Фэншоу безоговорочно отходило к его вдове или какая-то толика доставалась дочери?
С трудом сдержав желание уведомить высокого гостя о том, что за небольшую мзду он получит нужные сведения в Сомерсет-Хаусе, Мэри предложила ему взамен вторую чашечку кофе. Но князь не унимался. Прокомментировав возможное будущее Вики, он с улыбкой, показавшейся Мэри вконец бесстыжей, произнес:
– Малышка ведь и так очаровательна, а разбогатев, станет совсем неотразимой. Мне просто непонятно, почему, зная, что в скором времени она сделается обладательницей несметного состояния, женихи ее пороги не обивают. Или она уже обручена?
– Да, Вики у нас завидная невеста, – уклончиво ответила Мэри.
– Да и вам, мисс Клифф, жаловаться не на что, – улыбнулся князь. – Я слышал – вы тоже наследница?
На мгновение душа Мэри ушла в пятки – ей вдруг показалось, что князь видит возможную невесту и в ней. Однако, взглянув на его лицо, она пришла к выводу, что хитрец просто юлит, опасаясь вконец запугать ее беседой на столь двусмысленную тему.
– Это я-то наследница! – Мэри прикинулась удивленной. – По-моему, князь, вы наслушались россказней дяди Уолли.
– Ну разумеется. А разве это не правда? Жаль, жаль! А я вот слышал, что некая богатая тетушка завещает все свое немалое состояние вашему опекуну, а вы – его единственная наследница.
– Нет, на самом деле все обстоит несколько иначе, – сказала Мэри. – Тетушка Клара вовсе даже не составила завещания, да и вряд ли когда составит. Бедняжка совсем из ума выжила. Уже давно.
– И это только к лучшему, – жизнерадостно провозгласил вошедший Уолли. – Не сомневаюсь, что, будь старуха в добром здравии, она завещала бы все свое злато какому-нибудь задрипанному приюту для заблудших кошек. Или падших овечек. Такое счастье мне, по-моему, на роду написано. Держу пари, что именно так все бы и случилось, если бы старая ведьма вдруг взяла и выздоровела. Любая другая на ее месте давно бы откинула копыта.
