Ознакомительная версия.
Тихим, доверительным тоном она продолжала повествовать о своем пребывании в Дилмуте, о том, как добра к ней ее хозяйка.
– И кухня поистине восхитительна. Моя хозяйка много лет служила у моей давнишней подруги, миссис Бентри. Она родом совсем не из здешних мест, но часто приезжала сюда с мужем к тетке, прожившей много лет в Дилмуте, а потому знает множество местных слухов. Кстати, вы довольны своим садовником? Слышала, что в этих местах он слывет лодырем, больше говорит, чем делает.
– Ему бы только чаи гонять да разглагольствовать, – с улыбкой заметил Джайлс. – Выпивает по пять чашек в день. Но когда мы где-нибудь поблизости, работает отлично.
– Давайте мы покажем вам сад, – предложила Гвенда.
Мисс Марпл внимательно оглядела и дом и сад, высказав по ходу дела комментарии. И если Гвенда опасалась, что та сделает какие-то замечания или заметит упущения, то эти опасения были напрасны: мисс Марпл была сама любезность, и все ей понравилось.
Тем более странным выглядело совершенно непредсказуемое поведение Гвенды: она вдруг перебила на полуслове мисс Марпл, рассказывавшую анекдот о ребенке и морской раковине, и прерывающимся от волнения голосом сказала Джайлсу:
– Мне это неинтересно, я хочу все ей рассказать…
Мисс Марпл настороженно взглянула на Гвенду. Джайлс начал было что-то говорить, но потом умолк и после небольшой паузы упавшим голосом сказал:
– Поступай как знаешь, Гвенда.
И Гвенда выложила все. О том, как они отправились к доктору Кеннеди и как он нанес им ответный визит и о чем поведал.
– Это именно то, на что вы намекали в Лондоне, убеждая нас не заниматься расследованием? Вы опасались, что… что здесь может быть замешан мой отец?
– Да, я допускала такую возможность. Элен вполне могла быть молодой мачехой… и в случае… э-э… удушения… часто именно мужья оказываются виновными.
Мисс Марпл говорила размеренным тоном, без каких-либо эмоций, как человек, сообщающий очередной прогноз погоды…
– Теперь я понимаю, почему вы убеждали меня не заниматься расследованием, – сказала Гвенда. – О, как я жалею, что не послушалась вас! Но теперь нельзя повернуть вспять.
– Почему же? – возразила мисс Марпл. – Еще не поздно сделать это сейчас.
– А вы лучше послушайте Джайлса. У него есть соображения на этот счет.
– Я лишь считаю, что во всей этой истории концы не сходятся с концами, – сказал Джайлс и начал четко излагать то, что до прихода мисс Марпл объяснял Гвенде. Это была единственно правильная, по его мнению, версия. – Если бы только вы могли убедить Гвенду в моей правоте! – сказал он в заключение, с мольбой глядя в глаза мисс Марпл.
Мисс Марпл перевела взгляд с него на Гвенду и обратно.
– Ваша гипотеза весьма убедительна, – резюмировала она. – Но как вы сами только что заметили, мистер Рид, есть вероятность присутствия в деле Икса.
– Икс! – воскликнула Гвенда.
– Неизвестная личность, – сказала мисс Марпл. – Некто, скажем так, кто пока не обнаружил себя, но чье присутствие, судя по очевидным фактам, можно предположить.
– Мы собираемся съездить в лечебницу в Норфолке, где умер мой отец, – сказала Гвенда. – Может быть, там удастся что-нибудь узнать.
I
Клиника «Солтмарш-Хаус» находилась в живописном месте примерно в шести милях от взморья. А в пяти милях от клиники был город Саут-Бенхэм, откуда ходил поезд в Лондон.
Джайлса и Гвенду провели в просторную гостиную с изящными креслами, обитыми кретоном. Вскоре там появилась весьма импозантная седовласая дама и, кивнув им, прошествовала к камину. В руках у нее был стакан с молоком. Несколько минут дама сидела молча, потом задумчиво посмотрела на Гвенду и вдруг, подавшись вперед, тихо, вкрадчивым голосом заговорила:
– Это ваше несчастное дитя, моя дорогая?
Гвенда слегка растерялась.
– Нет… нет. Не мое.
– Ах, я подумала было…
Пожилая дама кивнула и отпила из стакана несколько глотков. Потом, словно развивая известную Гвенде тему, добавила:
– Сейчас половина одиннадцатого – то самое время. Это всегда происходит в половине одиннадцатого. Просто удивительно. – Она понизила голос и снова подалась корпусом к Гвенде. – Там, за камином, – таинственно прошептала она. – Только не говорите, что это я вам сказала.
В этот момент в дверях гостиной появилась девушка в белом форменном платье и пригласила Джайлса и Гвенду следовать за ней.
Их провели в кабинет доктора Пенроуза, и тот встал, приветствуя их. Он выглядел еще более сумасшедшим, чем та приятная пожилая дама в гостиной, но, наверное, все психиатры кажутся немного сумасшедшими.
– Я получил письма от вас и от доктора Кеннеди, – сказал Пенроуз. – И просмотрел историю болезни вашего отца, миссис Рид. Я, разумеется, отлично помню этого пациента, но мне захотелось освежить свою память, чтобы быть в состоянии ответить на все вопросы, которые у вас могут возникнуть. Как я понимаю, вы только недавно узнали обо всем?
Гвенда объяснила, что ее маленькой забрали в Новую Зеландию родственники по материнской линии, и единственное, что она знает об отце, это то, что он умер в лечебнице.
Доктор Пенроуз кивнул:
– Совершенно верно. Болезнь вашего отца, миссис Рид, не укладывалась в обычные, хрестоматийные рамки.
– А именно? – спросила Гвенда.
– Ну, навязчивые идеи или галлюцинации были очень сильны. Майор Холидей даже в состоянии сильного возбуждения настойчиво и категорично утверждал, что задушил свою вторую жену в приступе ревности. Большое число обычных симптомов подобной болезни в данном случае не наблюдалось, и я скажу вам откровенно, миссис Рид, если бы не заверения доктора Кеннеди, что миссис Холидей в действительности жива, я в то время готов был принять слова вашего отца за чистую монету.
– У вас сложилось впечатление, что он и в самом деле убил ее? – спросил Джайлс.
– Я сказал «в то время». Позже мне представился случай пересмотреть свое мнение, потому что я лучше узнал и характер майора Холидея, и его душевное состояние. Ваш отец, миссис Рид, вполне определенно не был похож на параноика. Он не страдал манией преследования, у него не было приступов ярости. Это был добрый, кроткий человек, хорошо владеющий собой. И никак не подходил под категорию тех, кого принято называть сумасшедшими, не говоря уже о том, что он не представлял какой-либо опасности для окружающих. Но у него была эта навязчивая идея об удушении миссис Холидей, и, чтобы докопаться до ее истоков, нам требовалось подробно исследовать его жизнь: возможно, предполагал я, причина кроется в каких-то его детских переживаниях. Должен признать, что все методы такого исследования не дали должных результатов. Сломать сопротивление пациента к исследованиям подчас бывает очень трудным делом. На это могло уйти несколько лет. В случае с вашим отцом времени было недостаточно. – Он немного помолчал, а потом, глядя в глаза Гвенде, сказал: – Знаете, я считаю, что майор Холидей совершил самоубийство.
– О нет! – вскричала Гвенда.
– Я сожалею, миссис Рид. Я думал, вы знаете об этом. Вы, видимо, вправе отчасти винить в случившемся нас. Я допускаю, что надлежащий надзор мог предотвратить все это. Но, откровенно говоря, у майора Холидея не было симптомов, характерных для категории пациентов суицидного типа. У него не было склонности ни к меланхолии, ни к задумчивости или подавленности. Он жаловался на бессонницу, и мои коллеги назначили ему снотворное. Но он его не принимал и, когда накопил достаточное количество таблеток…
– Отец был так ужасно несчастлив?
– Нет, я так не думаю. Это было нечто большее, насколько я могу судить, – комплекс вины, и он искал для себя наказания. Поначалу, как вы знаете, он требовал, чтобы вызвали полицию, утверждал, что совершил преступление, и упорно отвергал все попытки разубедить его в этом. Но мы повторяли это вновь и вновь, и в конце концов он был вынужден признать, что не может вспомнить, как именно он совершил акт убийства. – Доктор Пенроуз поворошил лежащие перед ним бумаги. – Его рассказ о том вечере ни разу не претерпел каких-либо изменений за все время пребывания в клинике. Он пришел домой, по его словам, когда стемнело. Слуг уже не было. Он, как всегда, зашел в столовую, налил себе виски, выпил, а потом прошел через дверь, соединяющую две комнаты, в гостиную. И после этого он ничего не помнит, совсем ничего, до того момента, когда обнаружил себя стоящим в спальне возле жены, которая была мертва – задушена. Он знал, что это сделал он…
Джайлс прервал рассказ доктора:
– Извините меня, доктор Пенроуз, но почему он решил, что это сделал он?
– У него на этот счет не было сомнений. Однако спустя несколько месяцев у него зародились дикие подозрения. Он сказал мне, например, что жена давала ему наркотики. Думаю, это связано с его пребыванием в Индии. В тамошних судах часто разбирали иски к женам, которые изводили мужей, отравляя их дурманом. У него часто бывали галлюцинации, в которых смещались время и место. Он категорически отрицал, что подозревал свою жену в неверности, но я думаю, что это была главная мотивация его поступка. Похоже, в действительности все выглядело так: он вошел в гостиную, прочитал оставленную женой записку, где было сказано, что она покидает его, и, чтобы не допустить этого, он предпочел ее «убить». А дальше пошла галлюцинация.
Ознакомительная версия.
