— Другими словами, — сказал Мейсон, — теперь ваша очередь давать уклончивые ответы.
Баррингтон встал:
— Большое спасибо, что приняли меня, господин Мейсон. Извините за проявленное беспокойство и волнение.
— Пожалуйста.
— И вы будете считать мой визит конфиденциальным?
— С общечеловеческой точки зрения, — пояснил Мейсон, — ваш визит можно считать конфиденциальным. С деловой — я представляю интересы клиентов. Время от времени я должен снабжать их информацией, которая станет мне известной.
— Подождите минутку, — попросил Баррингтон. — Я не хотел бы, чтобы вы передавали нашу беседу своим клиентам.
— Тогда вы не должны были мне ничего рассказывать, — сказал Мейсон. — Адвокат — это представитель своих клиентов. Он их агент. Он должен вести с ними честную игру.
— Ну хорошо. Я пришел к вам и выложил все свои карты. Я надеюсь на ваше благоразумие… Во всяком случае, у меня есть уверенность, что вы не разгласите мою информацию без крайней необходимости. До свидания, господин Мейсон.
Мейсон выглянул в приемную. Джерти ушла домой. Он закрыл свой офис и на пути к лифту заглянул к Полу Дрейку.
— Пол Дрейк у себя? — спросил Мейсон у служащей по приему посетителей, которая была занята телефонами.
Она, кивнув, показала рукой на деревянную дверь, которая вела в коридор, и вновь занялась телефонами.
Мейсон нашел секретный замок, открыл дверь, пошел по длинному коридору, по обеим сторонам которого располагались небольшие уютные кабинеты, где сотрудники беседовали со свидетелями или клиентами, и подошел к находившемуся в конце коридора офису Дрейка. Его кабинет едва вмещал стол, кресло для Дрейка, два кресла для клиентов и корзину для мусора. На столе Дрейка стояли четыре телефона, по одному из них он разговаривал.
Дрейк кивнул Мейсону, жестом показал садиться, продолжая говорить по телефону.
— Хорошо, попытайтесь еще что-нибудь обнаружить, но действуйте осторожно. Работайте посменно. Посмотрите, нельзя ли выяснить, кто еще кроме вас работает за ним. Я знаю, что это трудно, однако попытайтесь.
Дрейк повесил трубку и сказал Мейсону:
— Полагаю, что вы хотите знать, что мы выясним о человеке, приходившем к вам в офис.
— Именно так, — ответил Мейсон.
Дрейк ухмыльнулся:
— За ним хвост, как за кометой Галлея.
— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.
— Во-первых, — сказал Дрейк, — за ним идет грубое наружное наблюдение. В случаях, представляющих большую важность, это означает, что, кроме того, два, а может быть, и пять человек ведут квалифицированное наружное наблюдение.
— Ваши люди обнаружили это наблюдение? — спросил Мейсон.
— Да, — сказал Дрейк. — Я поставил двоих, проинструктировал их работать посменно, постоянно звонить мне, чтобы я мог дать совет. Но знаете что, Перри. Этот человек догадывается, что за ним идет наружное наблюдение. Он также знает, что к наблюдению присоединились и мои люди. Хотя в этом я не совсем уверен, но такая возможность существует. Но то, что за ним организовано грубое наружное наблюдение, он точно знает.
— Да, мне он сказал об этом, — заметил Мейсон.
— Он остановился здесь в маленькой гостинице «Эксмен». Это небольшое здание, которое до сих пор еще не снесено. Оно зажато двумя старыми зданиями и ждет своего часа, чтобы кто-либо появился и стер его с лица земли. «Эксмен» сдает комнаты по очень дешевой цене.
— Как он там зарегистрировался?
— Под фамилией Ньютон, но я сомневаюсь, что это его настоящая фамилия.
— Из моего офиса он пошел прямо в гостиницу.
— Все наружное наблюдение повел за собой туда, — сказал Дрейк. По крайней мере, он выявил одного человека, но старается «расколоть» всех.
— Пол, — сказал Мейсон, — когда имеешь дело с вымогателями, приходится действовать безжалостно.
— А разве кто-нибудь действует по-другому?
— Мне придется прибегать к действиям, — сказал Мейсон, — которые могут показаться неэтичными, если посмотреть на них с точки зрения деловой этики.
— Когда имеешь дело с вымогателями, приходится быть неэтичным, — заметил Дрейк.
— Для вашего сведения, — сказал Мейсон, — этого человека зовут Коллистер Деймон Гидеон. Он очень умный шантажист. Поскольку он только что вышел из федеральной тюрьмы, его положение чрезвычайно уязвимо. Если бы дело обстояло по-другому, он бы меня просто распял. Мне пришлось напустить на него тумана, но я играл так, как будто у меня на руках четыре туза.
— Кого он шантажирует?
— Меня.
— Вас! — удивился Дрейк.
— Вот именно.
— Что же, черт возьми, есть у него на вас, Перри?
— Ничего, — ответил Мейсон, — он просто может создать для меня трудную ситуацию, если будет продолжать посещать мой офис.
— Ого! — воскликнул Дрейк. — В этом есть смысл. Детективы правительственной службы могут прийти к мысли о том, что некоторые из ваших клиентов могут привести их к спрятанным деньгам.
— Вот именно, — заметил Мейсон. — Они, естественно, заинтересуются каждым человеком, которого навестит Гидеон.
— Он заходил к вам, и вы попали в их объектив.
— Возможно, еще нет, — сказал Мейсон, — но если он будет заходить часто, несомненно, попаду… Детективы могут подумать, что я являюсь посредником.
Дрейк нахмурился:
— Он может доставить вам массу неприятностей, Перри.
Мейсон кивнул.
— И вы совершенно ничего не можете сделать, — продолжал Дрейк. — Если он вздумает посещать ваш офис, вы не можете воспрепятствовать этому, если не подадите на Гидеона жалобу, что он вас шантажирует. Сделать это вы не можете, да, да не можете, если хотите защитить своих клиентов.
— Поэтому я и сказал, Пол, что в борьбе с шантажистами можно применять любое оружие.
— У вас есть какая-нибудь идея? — спросил Дрейк.
Мейсон кивнул.
— Вы можете достать полицейский снимок Гидеона, Пол?
— Конечно. Такие снимки есть в его деле.
— И вы можете найти художника? — спросил Мейсон.
— Художника?
— Который выполняет заказы полиции. Затем достаньте несколько форм, используемых для составления портрета преступника по описанию свидетелей. Мне нужно пару хороших набросков лица Гидеона, которые были бы очень похожи на него. Но их необходимо сделать в грубой, небрежной манере, характерной для работы со слов свидетелей преступления. Вы знаете, как эти наброски сводятся вместе. Попросите этого художника на основе полицейского снимка сделать несколько очень похожих на оригинал набросков Гидеона.
— И что тогда? — спросил Дрейк.
— Потом, — ответил Мейсон, — я дам ему возможность освободиться как от грубого, так и от квалифицированного наружного наблюдения и исчезнуть.
— Как вы собираетесь сделать это? — спросил Дрейк.
— Это потребует денег, — заметил Мейсон. — Я хочу дать их ему.
— Если вы начнете давать ему деньги, это будет улица с односторонним движением, — заметил Дрейк. — Это все равно что лить воду в крысиную нору.
Мейсон покачал головой и улыбнулся.
— Как только Гидеон освободится от наружного наблюдения, у него не будет никакого алиби.
— Ну и что?
— Я собираюсь показать ему этот набросок и сказать, что он был сделан художником со слов свидетелей налета или убийства или какого-то другого преступления, о котором он прочтет в газетах.
— Он же будет знать, что вы строите ложное обвинение.
— Ну и что. Может знать, но не сможет ничего, абсолютно ничего противопоставить этому, — сказал Мейсон. — Самый слабый пункт в системе защиты осужденного мошенника состоит в том, что его предыдущий приговор может быть использован, чтобы дезавуировать его показания, если он попытается отрицать участие в преступлении.
— Но, — запротестовал Дрейк, — если он обратится в полицию, выяснится, что в деле такого наброска нет, что он был сделан на основе имевшихся у них фотографий.
— Шантажист, бывший мошенник, только что освободившийся от наружного наблюдения, идет в полицию и просит проверить его дело?
Подумав немного, Дрейк громко рассмеялся.
— Хорошо, — сказал он, — вы победили.
— Еще нет, — ответил Мейсон, — но я собираюсь «привести к ноге» этого скользкого, увертливого Гидеона. Я сказал ему, что, когда речь идет о шантажистах, мои действия становятся безжалостными.
— Даже при этом вы не можете обвинять человека в том, чего он не совершал.
— Я же говорю не об этом, — откликнулся Мейсон. — Я хочу заставить его думать, что могу привлечь его к суду, приписав такое преступление, которое приведет его в газовую камеру или в тюрьму до конца жизни. Когда приходится иметь дело с шантажистами, Пол, единственное, что нужно делать, немедленно переходить в наступление.
— Хорошо, — сказал Дрейк. — Какой численности наружное наблюдение следует поставить за ним?
