Спустившись утром в среду, он обнаружил Оливию и Херберта Уэнтуорта сидящими за завтраком.
— А, мужчина, который перепутал спальни, — приветствовала его Оливия. — Вам удалось найти свою, мистер детектив?
Эллери улыбнулся:
— Ваши братья еще спят?
— Сэм и Эв? Они редко встают до полудня.
— Хорошо бы Эйми поднялась, — сердито сказал адвокат. — Я говорил ей вчера вечером, что она должна подписать утром кое-какие бумаги. Мне нужно ехать в суд.
— Пожалуйста, только кофе, Доркас. — Эллери нахмурился. — Значит, Эйми еще не спускалась?
— Дайте девочке поспать, — сказала Оливия. — Она может завтра забрать свои миллионы.
Мистер Уэнтуорт взглянул на нее с неприязнью.
— Доркас…
— Не беспокойте Доркас. — Эллери вскочил со стула. — Я сам ее приведу.
Ему пришлось сдерживаться, чтобы не бежать вверх по лестнице. «Я должен прекратить вести себя как старая сплетница», — подумал он и постучал в дверь спальни Эйми.
Ответа не последовало.
Эллери постучал сильнее.
— Эйми!
Он стал дергать ручку. В коридоре открывались двери. Послышалось ворчание Эверетта Ливингстона.
— Что-то не так, Квин? — спросил Сэмюэл Младший.
— Не знаю. Эйми! — Эллери постучал снова.
Оливия и адвокат быстро поднимались по лестнице.
— Что случилось?
— Помогите мне с этой чертовой дверью…
При втором толчке замок и задвижка поддались, и дверь с треском распахнулась. Эйми неподвижно лежала на кровати в странной позе.
— Господи! — воскликнул Уэнтуорт.
— Она… мертва? — спросила Оливия.
— Нет. — Эллери трудился над лежащей без сознания девушкой. — Мистер Уэнтуорт, позвоните доктору — Конку Фарнему, если сможете с ним связаться, — и Дейкину. Пусть Доркас поднимется немедленно — мне нужна ее помощь до прихода врача. Остальные — убирайтесь!
Доктор Конклин Фарнем открыл дверь комнаты Эйми.
— Теперь можете с ней поговорить.
Вошедшим в спальню представилась благостная картина: послеполуденное солнце освещало бледную Эйми, откинувшуюся на подушки и выглядевшую очень маленькой и одинокой в огромной кровати; у постели сидела рослая женщина в униформе медсестры и с подбородком футболиста. Эллери взял Эйми за руку:
— Чувствуете себя лучше?
— Гораздо. — Она попыталась улыбнуться.
— Что произошло прошлой ночью?
— Не знаю.
— Насколько я понимаю, вы не заперли дверь или впустили кого-то. Утром я обнаружил эту дверь запертой.
— Я даже не подходила к ней. Я приняла таблетку снотворного, запила соком, который стоял на ночном столике, и легла. Это все, что я помню.
— В рапорте из лаборатории говорится, что вы приняли около шести таблеток. К счастью, это не смертельная доза. Вы уверены, что приняли только одну таблетку, прежде чем легли спать?
— Да. Я всегда очень внимательно отношусь к лекарствам — мой дядя Хорас был врачом и научил меня этому. Таблетку я взяла из пузырька в моей аптечке.
— Это мы знаем, Эйми, — мягко произнес шеф Дейкин. — Кто принес сок?
— Никто, мистер Дейкин. Я сама налила его в кухне и отнесла наверх, когда собиралась ложиться. Но мне было тревожно, поэтому я спустилась на крыльцо, где застала мистера Квина…
— Оставив стакан с соком на ночном столике. — Эллери посмотрел на Дейкина: — Я заметил его там, когда проводил Эйми сюда прошлой ночью.
— К тому времени в нем уже было снотворное. — Старый шеф нахмурился. — Кто-то пробрался в эту комнату, пока Эйми разговаривала с вами на крыльце, и высыпал размельченные таблетки в стакан, не оставив отпечатков.
— Мистер Квин, я бы хотела поговорить с вами, — сказала Эйми.
— Разговоры отложите до завтра, юная леди, — велел доктор Фарнем. — Не беспокойтесь о ней, — сказал он остальным в коридоре. — К утру она будет в полном порядке. Миссис Олин останется с ней на всю ночь.
— Кажется, я должен перед вами извиниться, мистер Квин, — промолвил шеф Дейкин, спускаясь по лестнице. — Мне и в голову не приходило, что кто-то рискнет это сделать.
— А мне не пришло в голову проверить сок, — отозвался Эллери. — Дейкин, эта медсестра надежна?
— Либби Олин? — Дейкин фыркнул. — Тому человеку, который попробует справиться с ней, нужно немало храбрости.
Они застали трио Ливингстонов мирно ожидающим в гостиной под пристальным взглядом мистера Уэнтуорта и одного из молодых подчиненных шефа Дейкина.
— С ней все будет в порядке, мистер Уэнтуорт, — сказал Эллери и повернулся к Ливингстонам: — Кто бы из вас ни пытался отравить Эйми прошлой ночью, он проиграл. Эйми жива, а в доме достаточно тех, кто твердо решил сохранить ее в этом состоянии.
— С этого момента, — проворчал шеф полиции, — Эйми Апем будет охраняться двадцать четыре часа в сутки.
— Хороший игрок в покер знает, когда от него отворачивается удача, — обратился Эллери к молчаливой троице. — Вы больше не можете выиграть этот миллион, но можете не менять карты, чтобы нам не удалось обвинить вас в убийстве Беллы Ливингстон и в покушении на Эйми.
— И не думайте, что, так как мы еще вас не обвинили, вы сможете удрать, — добавил Дейкин, агрессивно выпятив подбородок. — Никто из вас и носа не высунет отсюда.
— Вы меня удивляете, — пробормотал Сэмюэл Младший. — Сколько, по-вашему, вы сможете удерживать нас здесь, если мы захотим уехать? У вас нет для этого абсолютно никаких оснований.
— Тем более, что мы никого не убивали, — сказала Оливия.
— Нас тут удерживает, — вставил Эверетт, — только временное замешательство и грубая, но сытная пища три раза в день.
— Мой случай этим не ограничивается. — Старший брат со стуком поставил стакан и устремил весьма нелюбезный взгляд на Эллери и шефа Дейкина. — Сначала ваши обвинения выглядели даже забавно, но юмор становится надоедливым. Я чувствую себе преследуемым, джентльмены, и это чувство мне не нравится.
— К тому же, — добавила Оливия, — Ливингстоны всегда держат хвост трубой.
— Не возражаю, если вы засадите нас в каталажку, — усмехнулся Эверетт. — В моем нынешнем финансовом положении иск за необоснованный арест поможет мне купить баскетбольную команду.
— Аккуратно, — заметил Эллери. — Даже убедительно. Но повторяю: не испытывайте вашу удачу.
Он вышел, демонстрируя уверенность, которую не ощущал.
* * *
— Не могу сказать, что порицаю вас, Эйми, — промолвил Эллери.
— Со вчерашнего дня у меня было достаточно времени, чтобы подумать. — Эйми смотрела на лужайку. Эллери пнул одну из отставших половиц.
В четверг после полудня они сидели в старой беседке за задней лужайкой. Молодой полицейский суетливо расхаживал под ближайшим деревом. Проникавшее сквозь решетку солнце отбрасывало причудливый клетчатый узор на впалые щеки и испуганные глаза Эйми. Она продолжала смотреть сквозь открытую дверь беседки. Задние окна особняка поблескивали, как глаза.
— Конечно, мы можем отпустить их, — проворчал Эллери.
— А если один из них тайком вернется на будущей неделе — или даже в будущем году? — Эйми покачала головой. — Неужели вы не понимаете, мистер Квин, что теперь у меня до самой смерти больше не будет ни одного спокойного дня?
— Могу только сказать, что мы тщательно проверяем их. Если один из них не просто разорен, но и по уши в долгах, это усилит мотив убийства. И я убедил Дейкина отправить их отпечатки пальцев в Бостон и в конхейвенскую лабораторию. — Эллери уставился на покрытый пятнами пол. — Не хочу давить на вас, Эйми. Это ваша жизнь. Но такой шаг был бы бесповоротным.
— Вы считаете меня трусихой?
— Нет.
— Дело не в мыслях о смерти. Я к ней привыкла. Сначала родители, потом дядя Хорас, а теперь мама Ливингстон… — Эйми закусила губу. — Дело в ожидании. Никогда не знаешь, когда топор упадет.
Девушка встала и подошла к двери. В белом летнем платье при солнечном свете она выглядела хрупкой и прозрачной, как призрак.
— Я не могу так жить, мистер Квин. Я возвращаюсь в дом и скажу им, что они могут забирать все.
Эллери вскочил.
Вспышка в мансардном окне и его прыжок оказались почти одновременными. Но треск ружейного выстрела достиг его ушей, уже когда он повалил Эйми на траву и прикрыл ее своим телом.
Полицейский бежал к дому, хватаясь за кобуру.
Эллери изогнул шею, вглядываясь в особняк. Чердачное окно, где мелькнула вспышка, сейчас пустовало.
— Что случилось? — Голос Эйми был сдавленным, но спокойным.
— Вы не ранены? — спросил Эллери.
— Разве только вами.
Он помог ей подняться и огляделся вокруг.
Пуля прошла сквозь крышу беседки на добрых восемь футов выше того места, где находилась голова Эйми.
