— На ступни? Ну что ж, смотрите!
— Вы, инспектор, и вы, коронер, не поднимете ли вы его вместе со стулом... пожалуйста?
Молей и костлявый коронер, которому помогал полицейский, приподняли тело вместе со стулом. Эллери наклонил голову и принялся разглядывать голые ступни Марко.
— Все чисто, — пробормотал он. — Интересно... — Вытащив из кармана карандаш, он с трудом вставил его между двумя пальцами убитого. Потом повторил операцию со всеми пальцами обеих ступней. — Ни песчинки. Хорошо, джентльмены, благодарю вас. Я уже достаточно полюбовался на вашего бесценного мистера Марко, вернее, на его останки.
Эллери поднялся с колен, отряхнул пыль со штанин, рассеянно сунул руку в карман за сигаретой и направился по проходу между скал к бухте.
Двое мужчин опустили тело на пол, и коронер дал сигнал двоим верзилам в белых халатах, маячивших на вершине террасы, унести его.
— Итак, сынок, — произнес голос за плечами Эллери, и он, обернувшись, обнаружил судью Маклина, спокойно его разглядывающего. — Что ты об этом думаешь?
Эллери пожал плечами:
— Ничего потрясающего. Должно быть, его раздел убийца. Я подумал, что на его ступнях могли остаться следы песка, тогда было бы ясно, что Марко прогуливался по пляжу, из чего могло следовать, что разделся он сам. Но они чисты. Он явно не ходил по пляжу босым, поскольку между пальцев ног нет ни песчинки, а также в туфлях, поскольку на песке нет следов... — Неожиданно он остановился, уставившись на пляж с таким выражением, как если бы видел его впервые.
— В чем дело?
Но прежде, чем Эллери успел ответить, над их головой раздался грубоватый мужской голос. Они задрали голову и увидели локоть одетого в синюю форму полицейского.
Он стоял на краю вершины высокой скалы, выходящей на террасу и пляж со стороны дома.
— Простите, мэм, — терпеливо говорил он кому-то, — вам сюда нельзя. Вы должны вернуться домой.
Они мельком увидели лицо женщины с широко раскрытыми от ужаса глазами, которая выглянула из-за стены и впилась взглядом в беззащитное тело голого Джона Марко, уже сваленное двумя служителями в белом в некое подобие корзины. Мраморное тело было сплошь испещрено черными полосками тени, отбрасываемой балками крыши террасы, и походило на тело человека, забитого плетьми до смерти. На женском лице, глядящем на него сверху, застыло странное выражение.
Это было бледное, перекошенное от ужаса лицо миссис Констебль.
Глава 4
КОВАРНЫЕ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ
Потом женщина исчезла, и инспектор Молей задумчиво обронил:
— Интересно, что ее гложет? Она смотрела на него, как если бы никогда в жизни не видела мужчину.
— Опасный возраст, — нахмурился судья Маклин. — Она вдова?
— Почти. Насколько мне известно, у нее больной муж, который около года находится в Аризоне или где-то еще на Западе. В каком-то санатории. И, по-моему, это неудивительно. Видеть перед собой такую страхолюдину в течение пятнадцати лет, а то и дольше, никак не способствует здоровью.
— Выходит, ее муж незнаком с Годфри? — Судья Маклин задумчиво вытянул губы трубочкой. — Хотя зря задавать такой вопрос. У меня и прежде сложилось впечатление, что она сама знает их не слишком близко.
— Это так, — странно посмотрев на него, подтвердил Молей. — Из того, что я слышал, Годфри незнакомы с Констеблем. Никогда не встречались с ним, а он не бывал у них здесь, в доме. Что вы хотели сказать, мистер Квин?
Эллери, который слушал с отсутствующим видом, обернулся: двое мужчин в белом шли по гравиевой дорожке, унося тело на носилках. Негромко переговариваясь между собой, они тяжело ступали под его весом. Затем он пожал плечами и снова уселся в удобное плетеное кресло.
— А что вы знаете, — спросил он, попыхивая сигаретой, — о здешних приливах и отливах, инспектор?
— О приливах и отливах? Что вы имеете в виду?
— В данный момент ничего другого, кроме того, что спрашиваю. Специфическая информация может прояснить то, что пока туманно, если вы понимаете, о чем я.
— Не уверен, что понимаю, — с усталой улыбкой ответил инспектор. — Судья, о чем это он?
Судья Маклин хмыкнул.
— Будь я проклят, если знаю. У него есть отвратительная привычка говорить о чем-то, что, кажется, имеет смысл, но при ближайшем рассмотрении ничего не значит. Хватит тебе, Эллери, тут серьезное дело, а не пикник.
— Спасибо за напоминание. Я задал вполне невинный вопрос, — обиженно отозвался Квин. — Приливы, мой друг, приливы. В частности, приливы и отливы в этой бухте. Мне нужна информация о них, и чем более точная, тем лучше.
— О, — протянул инспектор и почесал голову. — Ладно, я помогу вам. Сам я мало в этом разбираюсь, но у меня в подразделении есть один парень, который знает здешнее побережье как пять своих пальцев. Может, он вам поможет...
— Тогда стоит послать за ним, — вздохнув, предложил Эллери.
— Сэм! — кликнул Молей. — Пришли к нам Лефти, слышишь?
— Он ищет одежду! — прокричал в ответ полицейский с дороги.
— Черт, я и забыл. Отыщите его поскорей.
— Кстати, — начал судья, — а кто нашел тело, инспектор? Я так и не понял.
— О черт! Миссис Годфри. Сэм! — прокричал он снова. — Пришли сюда миссис Годфри... одну! Видите ли, судья, мы получили сигнал в шесть тридцать утра; и через пятнадцать минут уже были здесь. С этого самого момента — сплошная головная боль. У меня не было возможности поговорить с кем-либо из здешней публики, кроме как с миссис Годфри, но она была слишком расстроена, чтобы связно излагать. Так что не мешает прояснить все прямо сейчас.
Они ждали молча, задумчиво глядя на море. Немного погодя Эллери посмотрел на свои наручные часы. Было немногим больше десяти. Потом он снова перевел взгляд на сверкающие воды бухты. Их уровень заметно повысился, и море отъело у пляжа приличный кусок.
Затем мужчины поднялись на террасу. Высокая смуглая женщина с болезненной медлительностью спускалась вниз, ее глаза покраснели, веки распухли, словно она страдала базедовой болезнью. К груди она прижимала промокший насквозь носовой платок.
— Спускайтесь к нам, — мягко пригласил инспектор. — Теперь уже ничего страшного, миссис Годфри. Всего несколько вопросов...
Она искала его, в этом они были уверены. Ее покрасневшие глаза бегали из стороны в сторону против ее желания. Женщина продолжала медленно спускаться, как если бы противилась и одновременно желала этого.
— Его нет... — неуверенным тоном начала она.
— Его уже забрали, — нахмурившись, пояснил инспектор. — Присаживайтесь.
Она обернулась в поисках стула. Потом медленно села, не спуская глаз со стула, на котором до этого сидел Джон Марко.
— Сегодня утром вы мне сказали, — начал инспектор, — что это вы обнаружили тело мистера Марко на террасе. Вы были в купальном костюме. Вы спускались к пляжу, чтобы искупаться, миссис Годфри?
— Да.
— В шесть тридцать? — осторожно спросил Эллери.
Она подняла на него удивленные глаза, как если бы только сейчас заметила его.
— Почему вы... мистер?..
— Квин.
— Да. Детектив, не так ли? — Неожиданно, закрыв лицо руками, она рассмеялась и со сдавленными рыданиями в голосе спросила: — Почему вы все не уберетесь отсюда? Почему не оставите меня в покое? Что случилось, то случилось. Он... мертв, и все. Разве вы можете вернуть его?
— А вы бы хотели, — сухо отозвался судья Молей, — чтобы мы это сделали, миссис Годфри?
— Нет! О господи, нет! — прошептала она. — Ни за что на свете. Уж лучше так. Я... я рада... — Она отняла руки от лица, в ее глазах стояли слезы. — Я не это имела в виду... — быстро поправилась она. — Я так расстроена...
— Так, значит, в шесть тридцать, — негромко напомнил Эллери, как если бы ничего не случилось.
— О! — Усталым жестом женщина прикрыла глаза от солнца. — Да, именно так. Я ранняя пташка. Никогда не могла понять женщин, которые нежатся в постели до десяти–одиннадцати часов. — Она говорила рассеянно, ее мысли явно блуждали где-то далеко. Потом в ее голосе прозвучали боль и неуверенность: — Мой брат и я...
— Да, миссис Годфри, — поспешил ей на помощь инспектор.
— Мы обычно ходили плавать вместе, — прошептала она. — Дэвид плавает... плавал...
— Плавает, миссис Годфри. Пока нам не будет известно другое.
— Дэвид и я часто ходили поплавать до семи часов. Я всегда любила море, и Дэвид тоже, разумеется; он плавает как рыба. В нашей семье лишь мы двое такие; мой муж терпеть не может воду, а Роза так и не научилась плавать. В детстве она была страшно напугана... едва не утонула и после этого наотрез отказалась учиться плавать. — Она говорила как во сне, словно какая-то скрытая сила побуждала ее давать объяснения. Неожиданно голос женщины надломился. — Сегодня утром я спустилась одна...
— К тому времени вы уже знали, что ваш брат пропал, — негромко напомнил Эллери.
