Бэйн уже ждал меня и провел к себе, и я оказался в комнате, в которой с удовольствием поселился бы, почти ничего не изменив в ней, когда Вульф уволит меня или я решу удалиться на покой. Ковры и кресла были в моем вкусе, так же как и освещение, и там не было камина. Терпеть не могу каминов. Усадив меня в кресло, Бэйн спросил, не хочу ли я выпить. Я поблагодарил и отказался.
– Я впутал вас в неприятности, – сказал он. – Дьявольски огорчен…
– Ерунда, забудьте об этом, – успокоил я. – Признаюсь, я слегка удивился, почему вы остановили свой выбор именно на мне. Если хотите получить бесплатный совет, бесплатный, но хороший, то в следующий раз придумайте какую-нибудь более уважительную причину и не переигрывайте.
Он подвинул кресло и сел.
– Очевидно, вы убедили себя, что я симулировал болезнь.
– Конечно, но самоубеждение еще ничего не доказывает. Доказательства следовало бы отыскать, и если нужно, то это можно сделать, расспросив людей, с которыми вы встречались в понедельник вечером, или которым звонили вчера по телефону, или которые звонили вам, и все такое прочее. Но пусть этим занимается полиция. Если бы доказательства потребовались мне лично, то для меня вполне достаточно, что вы немедленно захотели повидаться со мной, как только я сказал, что вы притворились больным.
– Вы говорите, что не рассказали об этом полиции?
– Верно.
– А кому-нибудь другому? Моей тете?
– Нет. Ведь я делал вам одолжение, не правда ли?
– Да, я очень это ценю. Вы же знаете. Арчи, что я ценю это.
– Вот и отлично. Все мы любим, когда нас ценят. Я бы высоко оценил вас, если бы вы сказали, о чем вы хотели со мной потолковать.
Он заложил руки за голову, словно желая подчеркнуть, каким обыденным был наш разговор, словно два приятеля болтали о пустяках.
– Сказать по правде, я тоже попал на горячую сковородку. Или попаду, если вы захотите видеть, как я буду корчиться. Вы хотите этого?
– Только если вы умеете делать это классно. Как же мне это увидеть?
– Для этого вам надо только разболтать, что я наврал относительно простуды. Не важно, кому вы это расскажете, моя тетушка обязательно узнает, и тогда мне крышка. – Он снял руки с затылка и наклонился вперед. – Вот как было дело. Я ходил на эти проклятые званые ужины по случаю дня рождения моего дяди в течение трех лет и сыт ими по горло. Когда тетушка снова пригласила меня, я сделал попытку увильнуть, но она настояла на своем. Есть причины, почему я не мог отказать ей. Но в понедельник я всю ночь напролет проиграл в покер, утром чувствовал себя отвратно и никуда не мог почти. Вопрос заключался в том, кого мне уговорить пойти вместо себя. Для такого дела не остановишь свой выбор на ком угодно. Первые два кандидата, которых я избрал, находились в отъезде, у следующих трех были назначены свидания. Тогда я подумал о вас. Я знал, что вы справитесь с любой ситуацией.
Он откинулся назад.
– Вот как это было. А сегодня утром я вдруг узнаю, что там произошло. Я очень сожалею, что впутал вас в это дело, и я действительно чертовски сожалею, но, откровенно говоря, также чертовски рад, что меня там не было. Должно быть, это было ужасно… Согласен, я эгоист, я рад, что меня там не было, дьявольски рад… Вы это должны понять.
– Конечно. Примите мои поздравления. Мне самому это показалось не очень радостным.
– Еще бы! Я хотел вам все объяснить, чтобы вы поняли, почему я придумал эту простуду. Правда, это мне мало поможет, потому что раньше или позже мой обман дойдет до тетушки, и она разозлится, как бес.
– Не сомневаюсь, – кивнул я. – Следовательно, ситуация идеальная. Вам кое-что нужно от меня, а мне от вас. Значит, мы сговоримся. Я не стану трезвонить о вашей так называемой простуде, а вы поможете мне получить аудиенцию в «Приюте Грантэма». Как фамилия той женщины? Ирвинг?
– Ирвин. Бланш Ирвин. – Он почесал шею большим пальцем. – Значит, услуга за услугу?
– Да. Что может быть справедливее?
– Что ж, достаточно справедливо, – согласился он. – Но я говорил вам, что никак не могу этого сделать.
– Да, но тогда я просил об одолжении. Теперь же я совершаю сделку.
У него снова зачесалась шея.
– Конечно, я бы мог… Смог бы, если бы знал, зачем вам это нужно. В чем, собственно, идея?
– Алчность. Желание заработать. Мне предложили пять сотенных за рассказ очевидца о том, что произошло вчера вечером, и я хочу разукрасить его кое-какими деталями из прошлой жизни бедняжки. Однако ни слова об этом миссис Ирвин! Возможно, она уже имеет зуб на газетчиков, просто скажите, что я ваш приятель и добропорядочный гражданин и всего пять раз побывал за решеткой.
Он рассмеялся.
– Этого достаточно. Обождите, пока увидите ее. – Он тяжело вздохнул. – Смешон наш мир, Арчи. Девица попадает в положение, из которого видит только один выход – покончить с собой, и вы оказываетесь свидетелем ее смерти лишь потому, что мне надоели эти званые ужины, а теперь вы хотите получить пятьсот долларов только за то, что оказались там. Смешно. В конце концов я оказал вам недурную услугу.
Я вынужден был признать верным его взгляд на происходящее. Он заметил, что хотел бы выпить за этот смешной мир, и спросил, не желаю ли я присоединиться к нему, я ответил, что сделаю это с удовольствием. После того, как он вышел и принес все необходимое – шотландское виски и содовую для меня и кукурузную водку со льдом для себя – и мы выпили, он подошел к телефону и позвонил миссис Ирвин в «Приют Грантэма». Очевидно, он был там на хорошем счету. Он просто сказал ей, что был бы весьма благодарен, если бы она приняла его друга. Этого оказалось вполне достаточно. Она предпочла назначить встречу на утро. Затем мы еще побеседовали об этом смешном мире и выпили еще по бокалу.
Когда я вернулся домой, конференция уже была закончена и троица разошлась по домам. Вульф сидел за письменным столом, с очередной толстенной книгой в руках, которую, по его мнению, я тоже должен был прочесть – «Всеобщий мир через всемирный закон», написанную Гренвиллем Кларком и Луисом Б.Соном. Закончив абзац, он отложил фолиант и велел занести в ведомость выданные на расходы Солу, Фреду и Орри деньги, по двести долларов каждому. Я подошел к сейфу, достал нашу бухгалтерию, сделал там соответствующие записи, затем положил ее на место, запер сейф и спросил Вульфа, нужно ли мне знать что-нибудь относительно заданий, которые он дал троице. Он сказал, что это может обождать, давая тем самым понять, что желает продолжать свое чтение, и спросил, как я справился со своим делом. Я ответил, что он не увидит меня утром, потому что я спозаранок отправлюсь в «Приют Грантэма».
– Теперь я зову Остина Бэйна Красавчиком, – поведал я шефу. – По-видимому, ему дали такую кличку, потому что он на дюйм выше шести футов, но точно не знаю. Считаю нужным доложить, что он противился, и мне пришлось на него нажать. Вчера, когда он звонил и представлялся будто болен, он врал. Никакой простуды у него не было. Он объяснил, что уже трижды присутствовал на этих званых ужинах и они ему осточертели, а ко мне он обратился лишь после того, как обзвонил пятерых приятелей, но не сумел их залучить. Мы пришли к соглашению: он помогает мне попасть в «Приют Грантэма», а я ничего не расскажу его тетушке о его симуляции. Он уверяет, что она умеет больно кусаться.
Вульф хрюкнул.
– Ничто не вызывает такую жалость, как мужчина, боящийся женщины. Он не хитрит?
– Не могу сказать. Возможно, он знал, что кто-то хотел убить Фэйт Ашер таким манером, чтобы это сошло за самоубийство, и желал, чтобы при этом присутствовал бдительный, умный и наблюдательный человек, а теперь рассчитывает, что я, с вашей помощью, конечно, разоблачу убийцу.
– Вы друзья?
– Нет, сэр. Просто знакомые. Я изредка встречался с ним на вечеринках.
– Следовательно, его выбор, по-видимому, пал на тебя per se[3].
– Конечно. Поэтому я и взял на себя труд поехать повидаться с ним. Чтобы выяснить – что к чему. К миссис Ирвин в «Приют Грантэма» можно было попасть и иными путями.
– Но ты не пришел ни к какому заключению?
– Нет, сэр.
– Очень хорошо. Пф! Бояться женщин! – Он взялся за свою книгу, а я отправился на кухню выпить стакан молока.
На следующее утро, в четверг, в восемь тридцать, я вел наш «герон» по Сорок шестой улице, направляясь на Вест-Сайдское шоссе. Год назад покупка этой машины вызвала у нас споры, которые до сих пор еще не завершились. За машины платит Вульф, а я только их вожу, и я хотел иметь более поворотливую машину, но это натолкнулось на убежденность Вульфа, что любой человек в двигающемся автомобиле подвергает себя смертельной опасности, которая обратно пропорциональна величине машины. В сорокатонном грузовике он еще мог бы чувствовать себя более или менее спокойно. Поэтому мы и приобрели «герон».
