— Я мог бы без труда получить подобную бумагу в местной полиции.
— Но вы этого не сделаете.
— Это почему?
— Потому что у вас нет никаких улик…
— Даже свидетельства Блохи?
— А вы его нашли?
Он насупил брови и продолжал:
— Блоха, наверное, лучше всех знает и IX, и XVIII округа. У него много знакомых, и большинство готовы ему помочь… Но не вы его найдете, комиссар… Его найдут мои люди… И у вас все равно не будет никаких доказательств… Как видите, я открываю свои карты…
Если бы у меня были свидетели, я мог бы еще раз подтвердить, что ни я, ни кто другой в моей квартире не стреляли и что Морис в эту ночь там даже не появлялся. Мы с Линой можем повторять, что между нами никогда ничего не было, и, будьте уверены, я помешаю вам вызвать на суд свидетелей, которые показали бы обратное.
Он вовсе не ломал комедию. Его просто распирало от самоуверенности, и Мегрэ с тревогой наблюдал за ним, пытался понять причину подобного поведения. Создавалось впечатление, что он теперь ничего не боится, а сама Лина казалась такой спокойной, словно ни один Марсиа в мире вообще не существовал.
Комиссар сразу же подумал о Блохе. Неужели люди Мори, как тот их называл, напали на след недомерка и теперь он перестанет представлять для них опасность — замолчит раз и навсегда?
Мегрэ набил трубку, раскурил ее, встал и начал ходить взад и вперед по комнате.
— Я в самом деле нахожусь за пределами вверенного мне округа. Следовательно, не могу воспользоваться документами, которые показывал вам в Париже.
— Именно так…
— Однако мне достаточно снять телефонную трубку, и через полчаса комиссар Бутан появится здесь с ордером на обыск… полагаю, вы знаете Бутана?
— Да, хотя он и не входит в число моих приятелей.
— Тогда выбирайте… Либо вы мне разрешаете осмотреть виллу, либо я звоню в Тулон…
— Смотрите, ради Бога. Только при условии, что вы ничего не заберете с собой.
Тут же в гостиной комиссар сделал открытие. Одна из стен была закрыта полностью книжными шкафами. Все книги — в роскошных переплетах, как и в парижской квартире.
На книжных полках лежали стопки журналов, но не популярные еженедельники, какие продаются во всех киосках. К тому же они никак не соответствовали характеру месье Мориса. Мегрэ вполголоса читал названия журналов, сделав заключение, что их, по крайней мере, держали в руках:
— «Поместья и замки»… Поучительное чтение, не так ли? «Жизнь в деревне»… «Основы искусства»…
Мори нахмурил брови и взглянул на свою любовницу.
— Это мои журналы, — сказала она. — Я не играю в карты, и когда мужчины заняты партией в джин, сажусь в угол и читаю.
Следующей комнатой была столовая в старинном провансальском стиле, а слева — будуар, где каждая вещь, как и в Париже, смело могла бы занять место в витрине музея.
— Это подлинник? — спросил Мегрэ, указывая на картину Ван-Гога.
— Я не эксперт, — ответила Лина, — но у мужа не было привычки приобретать копии.
Кухня оказалась просторной, современной, безукоризненно чистой.
— Гостей вы почти не принимали?
— Откуда вы знаете?
— У меня хватило времени навести справки. Я знаю также, что братья Мори жили у вас в среднем месяц в году…
— Они были лучшими друзьями моего мужа…
— А он, вероятно, знал не все о ваших отношениях с Манюэлем…
Тот по-прежнему хранил спокойствие и молча ходил следом за Мегрэ.
— Вы ошибаетесь… Моему мужу исполнилось шестьдесят два года, и он прожил достаточно бурную жизнь…
В определенном смысле он был уже не в форме… Пять лет назад, когда мы поженились, он, вероятно, был в меня влюблен, но очень скоро мы стали жить как брат с сестрой…
— Можете продолжать лгать… Мне все равно.
Он поднялся по мраморной лестнице и толкнул двустворчатую дверь: просторная спальня, к которой примыкала терраса, выходившая прямо на море.
— Ваша спальня?
Там стояли рядом две кровати и, как всегда, изысканнейшая мебель.
Ванная, полностью облицованная светло-желтым мрамором, была больше, чем на улице Баллю.
— Одна ванная на двоих? Что-то это плохо вяжется с вашей историей о братике и сестричке…
— Думайте, как вам угодно…
На этом этаже находились еще две спальни, и в каждой была отдельная ванная.
— Полагаю, это комнаты братьев Мори?
— Комнаты для друзей.
— Кроме них, еще много друзей жили в этих комнатах?
— Случалось.
Почти все картины принадлежали кисти старинных мастеров, имен которых Мегрэ не знал.
— Есть чердак?
— Нет. Комнаты в мансарде для слуг.
— Слуги сейчас в доме?
— Нет. Сегодня вечером я уезжаю. Сюда приходит одна служанка. Чтобы содержать виллу в порядке, этого достаточно.
— Значит, вы не стараетесь нанимать каждый год одних и тех же слуг?
— Иногда приходится менять.
— Таким образом, большую часть года этот дом по ночам всегда пуст и никто его не охраняет…
Она утвердительно кивнула. Тогда он спросил с оттенком иронии:
— А вы не боитесь воров?
— Они не осмелились бы ограбить дом моего мужа.
— А теперь, когда вы стали наследницей, не тронут и ваш дом?
Они вернулись в гостиную, но Мегрэ не пошел к выходу, а снова сел в свое кресло.
Любовники переглянулись.
— Я позволю себе напомнить, что наш самолет уже ждет в Тулоне.
— Ваш самолет? Вы сказали во множественном числе. Это означает, что Мори полетит с вами?
— А почему бы и нет?
— Как друг… С самыми честными намерениями…
— Кажется, пришло время сменить пластинку. Мы действительно любовники, это правда…
— Вот так-то лучше.
— И это отнюдь не драма.
— Если только муж не получает в грудь пулю большого калибра.
Комиссар повернулся к Мори:
— Мы не закончили наш короткий разговор на эту тему. Мы остановились на том, что, надев наспех халат, вы направились к входной двери. Вы, конечно, открыли…
— И что дальше?
— Продолжения я жду от вас. Морис Марсиа не остался стоять на площадке…
— А разве я вам сказал, что это был он?
— По крайней мере, вы этого не отрицали. Думаю, он вряд ли расположился в гостиной, чтобы поболтать с вами. Скорее всего, он прошел через гостиную в спальню… Ему достаточно было приподнять одеяло, чтобы обнаружить свою жену в чем мать родила…
— Какая изящная шутка! — с иронией произнесла Лина.
— Вообще-то, входя в квартиру, он уже знал, что там увидит. Он знал это, выходя из «Сардины».
— Он знал это последние три года.
— Нет, вы не заставите меня поверить ни в образ мужа, который закрывает глаза на неверность жены, ни в мужа-импотента… В руке у него, вероятно, был пистолет. Ваш пистолет, Мори, лежал в кармане халата…
Откуда вы его взяли?
— У меня в квартире не было оружия.
— Кто же стрелял в таком случае? Пистолет Марсиа не выстрелил. Ну а пистолет, из которого его убили, вероятно, сейчас покоится на дне Сены…
— Вы могли бы поручить водолазам достать его.
Но Мегрэ не давал сбить себя с мысли и продолжал:
— Допустим, вы пошли открывать дверь не будучи вооруженным, что весьма возможно…
— Наконец-то!
— Я еще не кончил… Но вы могли схватить пистолет, видя, что Марсиа направляется в спальню… Если только пистолет не находился в ящике ночного столика и какая-то добрая душа не вложила его вам в руку, чтобы вы могли защищаться…
— Я предпочел бы послушать этот рассказ перед судом присяжных.
— Есть еще и другой вариант…
— Какой же? Вы возбуждаете мое любопытство…
— Убили его не вы…
— Ага, теперь на сцене появляется новый персонаж, которому отведена роль злодея…
— Нет… Пока вы ходили открывать дверь, у Лины было достаточно времени, чтобы схватить оружие из ящика ночного столика… И когда Марсиа стал вам угрожать, она…
— Она, наверное, попала бы в потолок, поскольку ни разу в жизни не держала в руках пистолет…
— Об этом мы еще поговорим.
— Согласен, в Париже.
— Но на сей раз в моем кабинете.
— А почему бы и нет?
— Вы рискуете выйти оттуда в наручниках.
— Пытаться запугивать собеседника — дурной тон.
А если я уеду прямо отсюда за границу?
— Интерпол тотчас же обнаружил бы вас. Вы забываете, что на вас заведена карточка в уголовной полиции и, кроме того, вы весьма заметная фигура… Полагаю, выждав какое-то время, вы собираетесь пожениться?
— Это вполне возможно…
— Поторопитесь на самолет…
Манюэль решил пошутить:
— Вам не угодно занять в нем место?
Мегрэ посмотрел на него со спокойной уверенностью, не покидавшей его все это время, он понимал, что это затишье перед бурей.
Наступила ночь. Аллеи вдоль моря, обсаженные деревьями, слегка освещались, слышался легкий шум волн.
Мегрэ сел на скамейку. Воздух был теплый. Он чувствовал себя расслабленным. Еще немного, и он вызвал бы мадам Мегрэ из Парижа, чтобы провести недельку здесь, в Бандоле.
Передохнув, он отправился к себе в номер и тут же уснул. Утром встал рано, чтобы успеть в Марсель на самолет и уже в десять часов тридцать минут выходил из Орли.
