— И что из этого следует?
— Почтовый штемпель, деревня вблизи Кембриджа.
— Вы думаете о Феликсе?! — вскипел Найджел.
— О Гарденере? А где он был шесть лет назад?
Найджел помолчал, пряча от Аллейна глаза.
— Ладно уж, он тогда только-только поступил в Кембридж: Феликс был на два курса старше меня.
— Ясно.
— Что у вас за мысли?!
— Да ничего, просто стиль статьи отдает студенческими сочинениями, этакий безошибочный привкус.
— Пусть так, но к чему вы клоните?
— Гарденер, возможно, способен пролить на это дело дополнительный свет.
— Других предположений вы не строите?.. — Найджел облегченно вздохнул. — Я уж испугался, что вы решили, будто он и есть автор статьи.
Аллейн с любопытством поглядел на журналиста.
— По странному совпадению в тот самый год Сюрбонадье прогнали из Кембриджа.
— Сюрбонадье? — медленно повторил Найджел.
— Именно. Теперь-то вам ясно?
— Вы хотите сказать, что статью мог написать Сюрбонадье, он и тогда много чего знал о своем дядюшке.
— Не исключено.
— Да, не исключено.
— Загвоздка в том, что с тех пор прошло уже целых шесть лет.
В это время зазвонил телефон, Аллейн снял трубку.
— Кто? Впустите его. — Он повернулся к Найджелу. — Весьма кстати. Это лакей мистера Сэйнта.
— Осведомитель?
— Да. Я такого сорта людей не выношу, мне делается за них стыдно.
— Может, мне уйти?
— Оставайтесь. Берите сигарету и делайте вид, будто вы наш сотрудник… У Гарденера не побывали с утра?
— Нет, но собираюсь. Он долго еще не сможет прийти в себя после вчерашнего.
— И я так думаю. Всякий на его месте…
— Полиция может заподозрить его Бог знает в чем.
— Действительно, невиновного страшило бы пуще всего, что на него падет подозрение.
— Я рад, что вы назвали его невиновным, — с теплотой в голосе заметил Найджел.
— Я слишком много вам разболтал, — спохватился Аллейн. — Входите!
Дверь отворилась, пропустив в кабинет худого и длинного, как жердь, человека с приторно красивым лицом: на щеках чрезмерная бледность, глаза чересчур большие, рот излишне мягких очертаний. Он бесшумно затворил дверь и замер у порога.
— Доброе утро! — буркнул Аллейн.
— Доброе утро, сэр!
— Вы хотели видеть меня в связи с убийством мистер Артура Сюрбонадье?
— Я полагал, сэр, что вам будет небезынтересно со мной повидаться.
— По какой причине?
Лакей недоверчиво глянул на Найджела, но Аллейн оставил без внимания этот его красноречивый взгляд.
— Ну и?.. — поторопил он.
— Могут ли, сэр, представлять для вас интерес сугубо конфиденциальные сведения касательно взаимоотношений мистера Сюрбонадье с моим хозяином?
— Минутку! — остановил его Аллейн. — Вы хотите дать показания, как положено, по всей форме?
— Нет, сэр, не хочу впутываться в историю. Однако был один случай, о котором полиции непременно следует знать.
— Если вы утаиваете сведения, представляющие интерес для следствия, у вас будут крупные неприятности. С другой стороны, если вы ожидаете вознаграждения…
— О сэр, прошу вас!
— …то зря надеетесь. Впрочем, окажись ваша информация существенной, вас вызовут в суд как свидетеля и за это заплатят.
— Сэр! — человек удрученно покачал головой. — Ну зачем называть все своими именами?!
— Советую вам последовать моему примеру.
Лакей на мгновение задумался, пугливо поглядывая на инспектора.
— Один лишь инцидент, — наконец произнес он.
— Выкладывайте. Батгейт, записывайте, как вчера.
Найджел придвинулся к столу.
— Итак, насколько я понимаю, вы служите лакеем у мистера Джекоба Сэйнта?
— О да, сэр. Точнее — служил.
— Имя?
— Джозеф Минсинг. Двадцать три года. Живу на Ганновер Сквейр, номер 299 А, — отрапортовал мистер Минсинг в налетевшем вдруг на него порыве откровенности.
— Что за инцидент?
— Это случилось незадолго до премьеры «Крысы и Бобра», двадцать пятого мая, я специально записал. Дело было пополудни. Мистер Сюрбонадье пришел с визитом к мистеру Сэйнту. Я проводил его в библиотеку, а сам остался в холле на случай, если зачем-то понадоблюсь хозяину. Вскоре из-за двери до моих ушей долетела перебранка.
Мистер Минсинг многозначительно помолчал, наблюдая за реакцией слушателей.
— Дальше-дальше, — подгонял его бесстрастным тоном Аллейн.
— Сначала мистер Сюрбонадье громко заявил, что знает, почему мистер Сэйнт уплатил мистеру Мортлейку две тысячи фунтов. Мистер Сэйнт сразу вышел из себя. У него и без того зычный голос, а тут он особенно надрывался, но мистера Сюрбонадье это не обескуражило. «Все равно я это сделаю!» — повторил он несколько раз с вызовом. Я так понял, сэр, что он требует у мистера Сэйнта главную роль. Мистер Сэйнт в ответ велел мистеру Сюрбонадье убираться, но постепенно оба поостыли и разговор пошел поспокойнее.
— Однако вам по-прежнему все было слышно?
— Не все. Мистер Сэйнт как будто обещал мистеру Сюрбонадье ведущую роль в следующей постановке, а в этот раз, говорит, менять уже ничего нельзя. Еще поспорили немного, но на этом сошлись. Мистер Сэйнт сказал, что завещал деньги мистеру Сюрбонадье. «Не все, — говорит, — кое-что достанется Джанет, а если ты умрешь раньше, она получит и твою долю». Потом мистер Сэйнт показал мистеру Сюрбонадье завещание.
— Откуда вы знаете?
— Когда мистер Сэйнт и мистер Сюрбонадье покинули библиотеку, я видел этот документ на письменном столе.
— И прочли?
— Только глянул, сэр. Я и без того был с ним, как говорится, знаком. За неделю до того дворецкий и я были свидетелями при его составлении нотариусом. Завещание коротенькое: две тысячи годовых — мисс Эмералд, остальное — мистеру Сюрбонадье, и еще кое-кому по мелочи. Если же с мистером Сюрбонадье что-нибудь случится, все состояние переходит мисс Эмералд.
— Что еще можете добавить?
— После этого оба успокоились. Мистер Сюрбонадье вроде бы обещал вернуть какое-то письмо после распределения ролей в следующей пьесе. Вскоре он ушел.
— Шесть лет назад вы служили у мистера Сэйнта?
— Да, сэр. Я тогда чистил столовое серебро.
— Бывал ли у него в ту пору мистер Мортлейк?
Минсинг вздрогнул от неожиданности.
— Бывал, сэр.
— А в последнее время?
— Очень редко.
— За что вас уволили?
— Про… простите, сэр?
— Вы прекрасно слышали вопрос.
— За мной никакой вины нет, сэр, — насупился Минсинг.
— Значит, вы на своего бывшего хозяина в обиде?
— Еще бы, сэр!
— Кто лечащий врач мистера Джекоба Сэйнта?
— Его доктор?
— Да-да.
— Сейчас вспомню — сэр Эверард Сим.
— Его в последнее время не вызывали?
— Он посещает хозяина регулярно.
— Ясно. Хотите еще что-нибудь рассказать? Нет? Тогда вы свободны. Подождите в коридоре: подпишите свои показания, когда их перепечатают.
— Спасибо, сэр.
Минсинг беззвучно отворил дверь, и, поколебавшись, негромко сказал с порога:
— Мистер Сэйнт… люто ненавидел мистера Сюрбонадье.
И он вышел из кабинета, неслышно закрыв дверь снаружи.
ГЛАВА 11
НАЙДЖЕЛ СТАНОВИТСЯ ДЕТЕКТИВОМ
— Этакое насекомое, — поморщился Аллейн. — Найджел, вон в углу пишущая машинка. Не откажите в любезности — придайте его писку подобие человеческого языка.
— Охотно. Кто такой Мортлейк?
— Некий джентльмен, который уже несколько лет водит полицию за нос. Во время процесса над газетой «Морнинг экспресс» его имя не упоминалось, однако в преступном мире он хорошо известен.
— Связь с ним не украшает Сэйнта!
— Ия того же мнения. Ну, за работу, дружище!
— Если убийство — дело рук Сэйнта, — продолжал Найджел, стуча на пишущей машинке, — он непременно должен был второй раз прийти за кулисы.
— А старый Блэйр божится, что хозяин был там всего однажды. Я расспросил вахтера, пока вы ловили такси.
— Он мог и проворонить, соня несчастный.
— Нет, утверждает, что не смыкал глаз, весь вечер был начеку.
— А почему вы спросили про врача Сэйнта?
— Меня интересует состояние здоровья этого добродушного старикана, и вообще он мне не безразличен.
— Все шутите!
— Да нет, не шучу. Судя по его румяным щечкам, у него больное сердце.
Найджел, так ничего толком и не узнав от инспектора, с обидой застучал по клавишам.
— Ну вот, — вскоре объявил он, — готово!
Аллейн нажал на кнопку звонка, в кабинет вошел констебль.
— Минсинг не ушел? — спросил инспектор. — Тот тип, с которым я беседовал?
— Он здесь, сэр.
— Прочтите ему это и дайте подписать, а потом пусть убирается ко всем чертям.
