— Уже лучше, Билл. Не бойся отказаться от идеи несчастного случая. Значит, твоя новая теория такова: Марк признается Кейли, что намеренно застрелил Роберта, и Кейли решает, рискуя стать клятвопреступником, помочь Марку спастись. Верно?
Билл кивнул.
— Ну, тогда я задам тебе два вопроса. Во-первых, возможно ли, как я сказал перед обедом, что какой бы то ни было человек совершит столь идиотическое убийство — убийство, так туго затягивающее веревку на его шее? Во-вторых, если уж Кейли готов ради Марка пойти на клятвопреступление — а теперь ему уже деваться некуда, — не проще ли сказать, что он был в кабинете все время и что смерть Роберта была случайной?
Билл тщательно это взвесил, а затем снова кивнул.
— Да, мое простое объяснение не лезет ни в какие ворота, — сказал он. — Теперь выкладывай свое.
Энтони ему не ответил, задумавшись над чем-то совсем другим.
Глава IX
ВОЗМОЖНОСТИ ПАРТИИ В КРОКЕТ
— В чем дело? — властно спросил Билл.
Энтони посмотрел на него, подняв брови.
— Тебе вдруг что-то пришло в голову, — сказал Билл. — Так что?
Энтони засмеялся.
— Мой дорогой Ватсон, — сказал он, — вам не положено быть таким проницательным.
— Ну, меня тебе не провести.
— Нет… я просто задумался об этом твоем привидении, Билл. Сдается мне…
— А! Ты об этом! — Билл был глубоко разочарован. — Ну при чем тут привидение?
— Не знаю, — сказал Энтони виновато. — Я не знаю, что тут может быть при чем. Я просто задумался. Тебе не следовало приводить меня сюда, если ты не хотел, чтобы я думал о привидении. Она ведь тут явилась, верно?
— Да. — Билл был подчеркнуто лаконичен.
— Как?
— Что?
— Я сказал «как»?
— Как? А как являются привидения? Я не знаю. Являются, и все гут.
— В четырехстах или пятистах ярдах от открытого парка?
— Но ведь она должна была явиться здесь, потому что считается, что исходная — ну, леди Анна, ты понимаешь — являлась здесь.
— Да при чем тут леди Анна? Подлинное привидение может делать что угодно. Но каким образом мисс Норрис внезапно появилась в пятистах ярдах от открытого парка?
Билл уставился на Энтони, разинув рот.
— Я… я не знаю, — пробормотан он. — Мы об этом не подумали.
— Вы ведь увидели бы ее еще задолго, если бы она шла тем же путем, что и мы с тобой.
— Конечно.
— И это сильно подпортило бы эффект. У вас было бы время узнать ее по походке.
Билл успел заинтересоваться.
— Довольно странно, знаешь ли, Тони. Мы об этом не подумали. Никто из нас.
— Ты уверен, что она не прошла через парк, пока никто из вас в ту сторону не смотрел?
— Абсолютно. Ведь, видишь ли, Бетти и я ожидали ее, и мы поглядывали туда на случай, если увидим ее, так, чтобы мы все играли спиной к ней.
— Ты и мисс Колледайн играли вместе?
— Послушай, откуда ты знаешь?
— Блестящая дедуктивная логика. Ну, так вы внезапно увидели ее?
— Да, она шла вот по этому краю лужайки. — Он указал на противоположную сторону, ближайшую к дому.
— А она не могла прятаться в канаве? Или вы называете это рвом?
— Марк называет. А мы между собой — нет. Никак не могла. Мы с Бетти пришли сюда раньше остальных и прошлись туда-сюда. Мы бы ее увидели.
— Значит, она должна была прятаться в сараюшке. Или вы называете ее беседкой?
— Естественно, мы должны были сходить туда за шарами. Нет, она там не пряталась.
— А!
— Чертовски странно, — сказал Билл после паузы на размышления. — Но ведь это же не важно. Не имеет никакого отношения к Роберту.
— Не имеет?
— Так что? Имеет? — сказал Билл, вновь загораясь.
— Не знаю. Мы не знаем, что имеет отношение, а что — нет. Но это имеет отношение к мисс Норрис, а мисс Норрис… — Он внезапно умолк.
— Так что она?
— Ну, вы все были замешаны в этом так или иначе. И если что-то необъяснимое произошло с кем-то из вас за день-другой до того, как что-то необъяснимое происходит со всем домом, невольно… заинтересовываешься. — Причина не такая уж плохая, но не та, которую он было собирался назвать.
— Понимаю. Ну и?
Энтони выбил пепел из трубки и неторопливо встал.
— Так давай поищем путь из дома, каким воспользовалась мисс Норрис.
Билл радостно вскочил.
— Черт подери, ты хочешь сказать, что есть потайной ход?
— Во всяком случае, хорошо укрытый ход. Он должен быть.
— Расчудесно! Я люблю потайные ходы. Господи! А сегодня я играл в гольф, как самый заурядный негоциант! Что за жизнь! Потайные ходы!
Они спустились в канаву. Если тут начинался проход к дому, то начинаться ему следовало со стороны лужайки, обращенной к дому, и на внешней стороне канавы. Поиски явно нужно было начать с сараюшки, где хранились шары. В глаза сразу бросалась прибранность, как и везде в поместье Марка. Два ящика с принадлежностями для крокета. Крышка одного была откинута, словно шары, молотки, воротца (впрочем, уложенные упорядочение) были в употреблении совсем недавно; ящик с шарами для боулинга, маленькая газонокосилка, каток и так далее. Скамья вдоль задней стены предназначалась для игроков на случай дождя.
Энтони простукал заднюю стену.
— Начало прохода может быть только здесь. Судя по звуку, пустоты там нет, верно?
— Ему вовсе не обязательно начинаться здесь, так ведь? — сказал Билл. Пригнув голову, он расхаживал, простукивая остальные стены. Его рост не позволял ему стоять в сараюшке, выпрямившись.
— Есть только одна причина, почему вход должен бы находиться здесь, поскольку это избавило бы нас от необходимости искать его где-нибудь еще. Конечно же, Марк не разрешал вам играть в крокет на лужайке для боулинга? — Он кивнул на открытый ящик.
— Да, одно время не одобрял, но в этом году скорее поощрял. Собственно, другого места и нет. Сам я эту игру терпеть не могу. Боулингом он тоже особенно не увлекался, знаешь ли, но название «лужайка для боулинга» ему нравилось, и он обожал удивлять ею гостей.
Энтони засмеялся.
— Люблю тебя на тему Марка. Ты бесподобен.
Он начал нашаривать в карманах трубку и табак, затем внезапно перестал и застыл в напряжении. Он стоял, вслушиваясь, наклонив голову набок и подняв палец, указывая Биллу тоже прислушаться.
— Что это? — прошептал Билл.
Энтони взмахнул рукой и, опустившись на колени, продолжал слушать. Затем прижал ухо к полу, вскочил, быстро отряхнулся, подошел к Биллу и зашептал ему на ухо:
— Шаги. Кто-то идет сюда. Когда я заговорю, подыграй мне.
Билл кивнул. Энтони подбодряюще похлопал его по спине и твердым шагом отошел к ящику с шарами, громко насвистывая. Он вынул шары, уронил один с громким стуком на пол, сказал «О Господи!» и продолжал:
— Послушай, Билл, пожалуй, я все-таки не хочу играть.
— Так чего же ты говорил, будто хочешь? — буркнул Билл.
Энтони блеснул на него одобрительной улыбкой.
— Ну, когда я говорил, так я хотел, а теперь не хочу.
— Так чего ты хочешь делать?
— Поговорить.
— Ладненько, — сказал Билл, оживляясь.
— На лужайке есть скамья, я ее видел. Давай захватим эти штукенции с собой на случай, если все-таки захотим поиграть.
— Ладненько! — снова сказал Билл. Безопасное словцо, пока он не уяснит, что от него требуется.
Пока они шли по лужайке, Энтони уронил шары и достал трубку.
— Спички у тебя найдутся? — сказал он громко.
Нагнув голову к спичке, он шепнул:
— Кто-то будет нас подслушивать. Ты примешь объяснение Кейли. — Затем продолжал обычным голосом: — Спички у тебя не того, Билл, — и чиркнул другой. Они подошли к скамье и сели.
— Какая чудесная ночь! — сказал Энтони.
— Потрясная.
— И где сейчас бедняга Марк?
— Да, непонятное дело.
— Ты согласен с Кейли, что это была случайность?
— Да. Понимаешь, я же знаю Марка.
— Хм! — Энтони достал карандаш, листок бумаги, положил его на колено и начал писать, но продолжая говорить. Он сказал, что, по его мнению, Марк застрелил брата в припадке ярости, а Кейли это знал или, во всяком случае, догадался и попытался дать своему кузену шанс скрыться. — Учти, я считаю, что он поступил правильно. Любой из нас на его месте поступил бы так же. Конечно, я больше никому про это не скажу, но есть кое-какие мелочи, убеждающие меня, что Марк действительно стрелял в брата, то есть не нечаянно.
— Убил его?
— Ну, в лучшем случае непредумышленно. Ноя могу ошибаться. И вообще это меня не касается.
— Но почему ты так думаешь? Из-за ключей?
— А! Ключи никуда не ведут. А все-таки эта моя идея была блистательной, верно? И было бы пером в мою шляпу, окажись они все снаружи.
Он кончил писать и теперь передал листок Биллу. В ярком лунном свете тщательно выведенные печатные буквы читались без труда.