Плюхнувшийся на сидение рядом со мной Рябов сходу оторвал от философских рассуждений. Я молча достал сигарету, но Сережа по своему обыкновению даже не потребовал, чтобы я отказался от курения в его присутствии. Больше того, он взял зажигалку, лежащую на корпусе спидометра, и дал мне прикурить. Это лишний раз подчеркнуло серьезность пока неизвестных мне событий.
— Что, Сережа, в наш город цирк приехал? — интересуюсь у Рябова, нарочито-подчеркнуто выпуская дым в его сторону.
Сережа проглотил и этот не вполне дружеский жест, а потом спросил:
— Ты получил приглашение на прием к губернатору?
— Конечно. Иначе, отчего тебе так тревожиться? Там наверняка состоится грандиозное побоище.
Рябов пропустил мимо ушей мое предположение и чуть ли не в приказном тоне заметил:
— До того, как побываешь на приеме, не предпринимай никаких действий. Дай слово.
— Ну да, я как раз сейчас и хотел предпринять кое-какие действия. Говорят, картофель подорожает, прикупить на зиму хочу.
— Ладно. Все равно узнаешь. Погиб Логвиненко.
— Чего ты выступаешь, Сережа? Он наверняка переходил улицу на красный свет, да? — закипаю я. — Ничего, я тебе сейчас скажу, кого следующего автобус собьет. Чжэуса знаменитого, потому что ему уже пару лет на кладбище прогулы ставят. Понял, Рябов?
— «Глобус» не входит в нашу систему, — парировал Сережа. — Это их внутренняя проблема.
— Но Логвиненко хотел перейти к нам. А значит…
— Ничего это не значит. И Чирус имеет право разбираться со своими людьми, как хочет, — старался сдержать меня Сережа.
— Во-первых, Логвиненко не человек Чируса, он просто был вынужден платить десятину. И ты сам отмечал, что аппетит у этого, пока еще не покойника, стал расти. «Глобус» быстро набирал обороты именно благодаря своему директору. И я не зря говорил тебе, что мы возьмем его в свою систему предприятий.
— А я не зря говорил, что этого не нужно, — с горечью сказал Сережа. — Но ты не послушал. Жаль. В конце концов, нас это не касается…
— Кому ты гонишь пену, Рябов? Нас это не касается? А завтра пойдет шелест — как только Логвиненко решил работать с нами, ему сразу стало тошно жить. И этот Чирус будет набирать дивиденды за мой счет? Мол, пусть кто-то еще попробует уйти от меня даже к такой фирме, как «Козерог», смерти не миновать. И все потому, что он уверен, быть может, благодаря тебе — ему ничего не грозит.
— Насчет меня… Ты такого допустить не можешь. Назло говоришь, — выдохнул Рябов.
— Ага, Сережа. Наконец-то ты стал вещать, что думаешь. Значит так. Я не позволю Чирусу чувствовать себя хозяином города. Понял?
Рябов не решился переступить черту, разделяющую наши отношения, и заметил:
— Понял. Хозяев сейчас развелось, как собак нерезаных.
— Вот именно. В свое время ты контролировал спокойствие на улицах Южноморска. Но, видимо, не всех гнид выдавил. Чирус, мать его… Еще два года назад был дешевым рэкетиром, а теперь — крутым бизнесменом себя чувствует, бензином промышляет, наверное. Чем там его фирма занимается?
— Всем понемногу, — ответил всезнающий Рябов, — в основном, торгует. Они пытались наладить свое производство, но путного ничего не вышло.
— Грабить и убивать привычнее? Ничего, я их от этих привычек отучу. Сколько времени тебе нужно, чтобы Чирус лег рядом с Логвиненко?
— Ты представляешь, что будет потом? Это же блатные, у них свои законы…
— А вот я не блатной, их законы знать не обязан. Я для них фраер и могу вести себя соответственно.
По губам Рябова проскользнула усмешка.
— Все мы фраера. Но ты особенно… Как вспомню о «Ромашке» — дрожь пробегает. Ты же глава фирмы. Ну, я другое дело. Мне по должности положено тебя от неприятностей ограждать. Трудно. Ты же сам на них постоянно нарываешься.
— К слову, о «Ромашке». Тогда ты тоже мямлил, но я решил все по-другому. И оказался прав.
— Благодаря моей подпоре.
— Это тоже. Но большую благодарность заслужил Саша. Он прикрывал тыл, когда мы с Астрономом перестреляли эту банду. Кстати, где Саша?
— Нет его. Так что на продолжение своих военных подвигов не надейся. Теперь, если после нашего разговора снова сделаешь вид, что со мной согласился, а сам на Чируса нацелишься, Саша тебе не помощник. И другие ребята тоже. Это только твой любимчик Саша… Вместо того, чтобы мне доложить, потопал за тобой с гранатометом. Теперь этого не будет.
От меня не скрылось, что слово «любимчик» Сережа произнес с какой-то непонятной иронией.
— Рябов, — резко выбрасываю окурок в открытый ветрячок, — не забывайся. Я спросил, где Саша?
— Саша, между прочим, мне подчиняется, — как можно мягче заметил Рябов, — и сейчас у него есть задание. Давай договоримся так. До приема у губернатора — никаких действий. И с сегодняшнего дня соблюдай предельную осторожность. От этого придурка Чируса всего ждать можно.
— Тем более, его надо замочить… Ладно, Сережа, не волнуйся. Приму все меры предосторожности. Если ты говоришь, что от Чируса может исходить опасность, значит я должен его грохнуть прежде, чем он меня. Правильно?
На положительную реакцию не рассчитываю. Потому что Рябов всегда говорит гораздо меньше, чем знает. Я не обижаюсь, у него своя манера работы. А у меня своя.
— Сережа, ну чем мы рискуем? Как учил в свое время главный коммунист всю страну? Нет человека — нет проблемы.
— Не боишься? В таком варианте позиции твои в городе… Словом, пошатнуться они могут. Вспомни, мы ведь в поддавки играли, ставили специально на проигрывающую сторону в борьбе за пост мэра.
— Сережа, можно подумать ты забыл о моем друге Коте. Тогда я подстраховался. Так что в глазах мэра — мы бойцы невидимого фронта, ковавшие его победу. Ну, он в городских делах — человек свежий, кроме мэра есть связи и посерьезнее. Твои конторские кореша, например. В крайнем случае — есть компромат, неиспользованный до сих пор. Помнишь, что я тебе сказал, после разборов с «Ромашкой»? Пусть хоть десять лет лежит, все равно может пригодиться. Кроме того, вот уже двадцать лет, как я, скажем так, в приятельских отношениях с Константином Николаевичем. Недавно очередной заказ его выполнил. Когда он был секретарем обкома по идеологии, должен сказать, аппетиты его отличались скромностью, не то, что сейчас. В общем, позиции в городе у меня сильные. А насчет безопасности, так ты все-таки приучил меня постоянно пистолет таскать, да и ребята все время рядом. Иногда мне кажется, даже в моем унитазе кто-то спрятался. Из унитаза человека грохнуть можно?
— Был такой случай, — Рябов явно обрадовался, что я увел его в сторону от основной темы разговора. — В средние века. Японец один придумал.
— Тогда унитазов не было.
— Ну и что? На твоей даче точно такой сортир, как тыщу лет назад. Да, тогда японец одного князя убить должен был. И чтоб концов не нашли.
— Я догадываюсь, что понятие «заказное убийство» — новинка лишь для нашего общества. Так что японец?
— Спрятался в дерьме, через камыш дышал. Когда князь присел в сортире, он его насквозь копьем прошил. И спокойно ушел.
— Представляю себе, каково ему было отмываться.
— Если сейчас грохнуть Чируса, нам отмываться будет не проще, — начал проводить аналогии Рябов и тут же добавил свою излюбленную поговорку: — Береженого Бог бережет.
— А меня — Рябов. Трудно быть богом, Сережа?
— Это ты у Стругацкого спроси. Вот с тобой быть трудно.
— В чем же дело?
— Расслабляться не позволяешь, — засмеялся Сережа и вопросительно посмотрел на меня.
Все-таки, что значит понимать друг друга без слов. Я вздохнул и примирительным голосом пробормотал:
— Ладно. Даю слово. Но после приема…
— Конечно, — тут же согласился со мной Сережа и чуть ли не умоляющим тоном добавил. — С этого момента ты согласовываешь…
— Уговорил. Могу ли я сейчас поехать к…
— Не можешь. Ты сейчас не к ней, а домой отправишься. Жена должна быть на приеме с тобой. Побудь с ней немного. Чтобы очередной встряски не было. Вдруг она на приеме тебе рекламу сделает. Расскажет какой-то подруге о том, что ее муж примерный семьянин. В больших кавычках.
Только профессионал высокого класса, как Сережа, принимает во внимание и такие нюансы. В очередной раз приходится убедиться — лучшего коммерческого директора нет ни в одной фирме города, а быть может, и во всей стране. Вот что значит правильно подбирать кадры, которые решают если не все, то очень многое. А все решаю только я, и Рябов это порой специально подчеркивает. Но ведь я тоже не пальцем деланный, прекрасно понимаю, отчего он так поступает.
—* Насчет жен и приемов, Рябов, это хорошо придумано, — делаю смелый философский вывод. — Иначе, где бы мы могли пообщаться с собственными супругами? Кстати, Сережа, тебе не пора ли жениться?
— Только после Константина. Он надолго в Питер?
