Ознакомительная версия.
Волосы его, довольно длинные, в буквальном смысле слова торчали во все стороны. Рубашка была сомнительной чистоты. Руки и грудь мохнатые.
— Вы работаете в офисе шерифа?
— Да, сэр.
По уверенному тону, непринужденному, почти домашнему виду Шмидера было ясно, что выступать с показаниями на подобных заседаниях для него привычно.
— Когда вы были оповещены?
— Около шести утра. Я спал.
— И вы сразу же отправились на место происшествия?
— Да, только заехал в офис взять свое хозяйство.
На стуле он сидел, развалясь, выпятив живот, и чувствовал себя настолько свободно, что даже машинально вытащил из кармана сигареты, по тут вскочил Иезекииль и призвал его к порядку.
— Расскажите, что вы видели.
Шмидер встал, подошел, держа руки в карманах, к доске, критически оглядел план и стер его. Ему пришлось нагнуться: мелок валялся на полу; при этом брюки на нем так натянулись, что, казалось, треснут.
Сперва он обозначил север, юг, запад и восток, начертил железную дорогу, шоссе, а потом пунктирную линию, несколько раз делающую поворот.
На обочине шоссе он нарисовал два прямоугольничка.
— Здесь, в точке А, я обнаружил след автомобиля, который нами был обозначен как «машина номер один».
Шмидер спустился с подиума, снял со стола довольно объемистую коробку и извлек из нее гипсовую отливку.
— Это отпечаток передней левой покрышки «данлоп»; достаточно изношенная.
Сунув вещественное доказательство присяжным под нос, он проделал то же самое с тремя остальными отливками.
— Вы сравнили эти отпечатки с покрышками автомобиля Уорда?
— Да, сэр. Они идентичны. На этот счет нет никаких сомнений. А это отпечатки двух колес «машины номер два», Покрышки почти новые, куплены в рассрочку. Мы посетили магазины, торгующие покрышками этой марки, но результатов пока нет.
В опербригаде шерифа Шмидер состоит техником-экспертом.
— Какие-нибудь еще следы вы обнаружили на шоссе?
— Когда я прибыл, там стояло несколько машин, в том числе скорая помощь и автомобили полиции. Я сделал отливки только тех следов, на которые мне указали и которые были достаточно четкими.
— Кто вам их указывал?
Шмидер повернулся от доски к атторнею и ткнул пальцем в О'Рока.
— Еще какие-нибудь отливки вы сделали?
Шмидер снова подошел к своей коробке, бездонной, как бочка Данаид, и весь зал замер: всем казалось, что истина явится именно из нее.
Когда же он вынул отливку человеческого следа, пятеро сержантов, как по команде, взглянули себе на ноги.
— Эта отливка сделана в полусотне футов от шоссе. След мужчины. Обувь довольно поношенная, подошва каучуковая. А это отливка следа женщины, сделана рядом. Она точно соответствует обуви Бесси Митчелл — можете сами убедиться.
И Шмидер взмахнул второй рукой, в которой была красно-коричневая туфля — простой мокасин спортивного фасона, без каблука, изрядно стоптанный. Он стал трясти обоими вещественными доказательствами перед носом присяжных и — еще немного — пустил бы по рядам.
— Вы провели исследование мужской обуви?
— Да, сэр. Я сравнивал отпечаток с обувью шерифов, которые были на месте происшествия.
— Ни один не совпал?
— Нет, сэр. Сержант Уорд, как я смог удостовериться, носит ковбойские сапоги на высоком каблуке. У Ван-Флита, О'Нила и У Ли нога слишком маленькая.
Зал затаил дыхание. Шмидер понимал это и постарался продлить удовольствие.
— Длина следа почти точно соответствует размеру обуви сержанта Маллинза, но на туфлях, которые он мне представил, подошва не каучуковая.
Со скамьи, где сидели четверо сержантов, послышался вздох — вздох облегчения, но Мегрэ не смог определить, кто испустил его.
Шмидер осторожно установил отливки на столе и снова сунул руку в картонку; на этот раз он извлек дамскую сумочку из белой кожи.
— Эту сумочку обнаружили в нескольких шагах от путей, она наполовину погрузилась в песок.
— Кто-нибудь ее опознал?
— Нет, сэр.
— Сержант Митчелл!
Митчелл встал. Ему передали сумочку. Он раскрыл ее и вынул кошелек из красного шелка, в нем лежало несколько монет.
— Это сумочка вашей сестры?
— Точно не могу сказать, но этот кошелек я знаю — его подарила моей сестре Эрна. Эрна выкрикнула с места:
— Сумочка — Бесси; мы ее вместе покупали месяц назад на распродаже.
Послышались смешки. Следствие шло своим ходом, и люди постепенно осваивались с обстановкой.
— Здесь носовой платок, два ключа, тюбик губной помады и компактная пудра.
— За исключением мелочи, денег нету?
— Нет, сэр.
Эрна снова выкрикнула с места:
— Я вспомнила: она забыла свой бумажник.
Бумаг тоже никаких. Никакого удостоверения личности. И Мегрэ припомнился вопрос, который он уже задавал себе.
На путях находят изуродованное тело женщины. И вот через несколько часов, еще раньше, чем об этом было напечатано в газетах, люди шерифа сообщают Митчеллу, что его сестра погибла.
Кто проводил опознание? Как?
Мегрэ хмуро посмотрел на О'Рока. Он впервые участвовал в расследовании как частное лицо, не зная расклада карт; многое было ему неясно, и это страшно его раздражало.
Но разве ему самому не случалось в Париже вести себя точно так же, как О'Рок? Сколько раз он, чтобы иметь свободные руки, чтобы не предпринимать преждевременных действий, скрывал (даже от следователя!) то, что знал по делу.
А О'Рок, что же, не имеет права воспользоваться своим преимуществом?
Но действительно ли он хочет выяснить истину и, тем более, возвестить ее?
Были моменты, когда Мегрэ сомневался в этом, но, бывало, начинал верить, что его опытный коллега в соответствующее время сделает все необходимое.
В коробке оставалось еще одно вещественное доказательство, и Шмидер наконец извлек его. Это была еще одна гипсовая отливка еще одного отпечатка подошвы.
— Эта отливка сделана южнее того места, где погибла Бесси.
То есть это был след, о котором упомянул Джералд Конлей.
— Отпечаток соответствует девятому размеру, весьма распространенному, который носят люди невысокого роста. У капрала У Ли восьмой размер. Сержант О'Нил и капрал Ван-Флит носят девятый или девятый с четвертью. Но обувь, которую они мне представили, не имеет таких же характерных признаков износа.
И снова Мегрэ, забыв, что он не у себя, чуть было не вскочил, чтобы задать вопрос.
Часы над дверями, в которых стояли любопытные, показывали половину пятого. Два предыдущих дня заседание заканчивалось около пяти.
— Присяжные, вопросы есть?
Встал негр и спросил:
— Свидетель снимал следы такси?
— Такого указания мне не давали.
— Что-нибудь известно о третьей машине, на которой трое военнослужащих возвратились на базу?
— Когда я прибыл на место происшествия, там уже стояло много машин, и, пока я работал, прибывали все новые. Коронер взглянул на часы.
— Господа присяжные, прежде чем вы удалитесь на совещание, нам остается заслушать только старшего помощника шерифа. Я думаю, не лучше ли нам закончить все сегодня.
О'Рок поднял руку.
— Позвольте мне несколько слов. Мои показания не займут много времени, но, может быть, если мы подождем до завтрашнего утра, появится новый свидетель, которого было бы небезынтересно выслушать.
Мегрэ вздохнул. Он вздохнул так громко и с таким облегчением, что оба соседа повернулись к нему. Он ведь боялся, что присяжных отправят совещаться, не разобравшись во всех неувязках и противоречиях.
Ему казалось невероятным, что можно покончить с делом, начисто позабыв о третьей машине — той, на которой трое сержантов вернулись на базу и о которой только что упомянул присяжный-негр.
Не ее ли покрышки приобретены в рассрочку? И почему атторней по крайней мере дважды задавал свидетелям вопрос, не был ли поврежден ее кузов и не заметили ли они на ней каких-либо следов столкновения?
Коронер повернулся к присяжным и вопросительно взглянул на них — все они, за исключением женщин, с готовностью закивали.
Итак, еще один день они будут чем-то большим, нежели заурядные городские жители. И, как венец их самых гордых желаний, перед ними присел фотограф — вспышка блица озарила зал.
— Завтра в половине десятого, вторая камера.
Уже около часа Мегрэ хотелось взять лист бумаги, карандаш и поработать; такое желание у него возникало не часто. Он чувствовал необходимость разобраться во всем и был уверен, что понадобилось бы совсем немного времени, чтобы исключить большинство версий.
— Остальных из поездной бригады они допрашивать не будут, — раздался рядом голос Митчелла. Брат Бесси был в угрюмом настроении.
— Машинист в кабине паровоза находился слева и мог видеть только левую часть путей, где были ноги моей сестры. Помощник был справа и видел туловище. Я еще раз спросил его, будет ли он давать показания.
— И что он ответил?
Ознакомительная версия.
