— Речь шла о вечеринке здесь, в гостинице, когда вы застали ее в объятиях вашего мужа.
— Наверное, мне не следовало об этом говорить. Я просто хотела показать, что она цеплялась за всех встречных мужчин, вовсе не была наивной дурочкой и не была страстно влюблена в Фрэнсиса, как вам это, наверное, преподнесли.
— Кого вы имеете в виду?
— Мужчинам свойственно попадаться на крючок… Большинство из тех, с кем мы общаемся, считают меня холодной, честолюбивой, расчетливой…
— Никто не говорил мне о вас в таких выражениях.
— Но все так думают, даже такой тип, как Боб, который многое повидал на своем веку. И наоборот, в их глазах малышка Софи, такая нежная, кроткая, жертва безответной любви. Думайте, как вам угодно. Я сказала правду.
— Карю был ее любовником?
— Кто это утверждает?
— Вы же сказали…
— Я сказала, что она прижималась к нему, хныкала, чтобы ее пожалели, но вовсе не утверждала, что Карю был ее любовником.
— А все остальные — были. Я правильно вас понял?
— Спросите у них… Посмотрим, осмелятся ли они солгать?
— А Рикен?
— Вы ставите меня в трудное положение. Я стараюсь не судить людей, с которыми общаюсь, но совсем не обязательно думать, что они наши друзья. Разве я вам говорила, что Фрэнсис знал? А может быть, и говорила. Я уже не помню. Я иногда подвластна порывам. Карю увлекся этим парнем, предрекал ему большое будущее. Я же считаю, что Фрэнсис ловкач, изображающий из себя творческую личность. Выбирайте. - Мегрэ встал, вынул из кармана трубку.
— Еще один вопрос. Год назад Софи была беременна…
— Знаю.
— Она вам сказала?
— У нее было два или три месяца беременности, не помню точно. Фрэнсис не хотел ребенка, считал, что это помешает его карьере. Тогда она обратилась ко мне…
— Бы ей помогли?
— Я ответила, что никого не знаю. Мне совсем не хотелось, чтобы мы с Карю были замешаны в подобной истории.
— И как же она выпуталась?
— Наверное, с ее точки зрения — удачно. Поскольку она больше об этом не заговаривала, а ребенок тоже на свет не появился.
— Благодарю вас.
— Вы были в конторе Карю? - Мегрэ ответил вопросом:
— Он вам не звонил?
Было ясно, что, оставшись одна, Нора свяжется с конторой на улице Бассано.
— Спасибо, Гастон, — сказал Мегрэ, проходя мимо портье.
На улице он глубоко вздохнул.
— Если вся эта история закончится всеобщей очной ставкой, это будет забавно.
Он зашел в первый попавшийся бар выпить сухого вина. Ему этого хотелось еще с утра, и пиво Карю не отбило охоты.
— На набережную, малыш Лапуэнт. Любопытно, в каком виде мы застанем нашего Фрэнсиса.
В стеклянной клетке его не было — там сидели только старуха и парень с перебитым носом. В кабинете Мегрэ расположился Жанвье, а рядом — разъяренный Рикен.
— Пришлось его впустить сюда шеф. Он устроил страшный шум в коридоре, требуя, чтобы судебный исполнитель немедленно отвел его к начальнику, угрожал сообщить в газеты.
— Это мое право! — хрипло крикнул парень. — Хватит с меня! Обращаются как с идиотом или преступником! Убили мою жену, а меня держат взаперти, как будто я собираюсь смыться. Ни на минуту не оставляют в покое.
— Хотите пригласить адвоката?
Фрэнсис посмотрел на Мегрэ, колеблясь, и в его глазах еще читалась ярость.
— Вы… вы…
От гнева он не мог найти слов.
— Вы изображаете из себя покровителя. Наверное, любуетесь собой — такой добрый, такой терпеливый, такой понимающий! Я тоже так думал. Но теперь знаю: все, что о вас рассказывают, пустая болтовня.
Он распалялся, говорил все быстрее и быстрее.
— Сколько вы платите журналистам за рекламу? А я-то, несчастный кретин! Когда увидел ваше имя в бумажнике, вообразил, что спасен, что встретил, наконец, человека, который меня поймет. Позвонил… Ведь без моего звонка вы бы меня не нашли. Я мог бы с вашими деньгами… Подумать только, даже не взял на еду! И что же? Вы меня запихиваете в гнусную гостиницу… с инспектором, который караулит на улице. Потом запираете в какой-то мышеловке, и время от времени ваши люди приходят посмотреть через стекло, чем я занимаюсь. Я насчитал по меньшей мере человек двенадцать, которые потешались надо мной таким образом. И все из-за того, что полиция не в состоянии защитить своих сограждан. А потом, вместо того чтобы искать виновного, берут на подозрение мужа, а тот, видите ли, смеет быть недовольным.
Мегрэ спокойно смотрел на разбушевавшегося Фрэнсиса, который стоял посреди кабинета со стиснутыми кулаками.
— Все? — Комиссар не выказывал ни нетерпения, ни насмешки. — Так вы настаиваете на адвокате?
— Я сам в состоянии себя защитить. Скоро вы поймете, что ошиблись, и выпустите меня.
— Вы свободны.
— То есть?
Возбуждение Рикена внезапно спало, и он застыл, опустив руки и недоверчиво глядя на комиссара.
— Вы свободны, вы это прекрасно знаете. И если я нашел вам пристанище на прошлую ночь, то только потому, что у вас не было денег и, как я полагал, вам не очень-то хотелось возвращаться на улицу Сен-Шарль.
Мегрэ достал из кармана бумажник, тот самый, который Фрэнсис вытащил у него на площадке автобуса, достал две десятифранковые купюры.
— Это — чтобы перекусить и добраться до квартала Гренель. Кто-нибудь из друзей даст вам взаймы немного денег, чтобы вы как можно скорее привели себя в порядок. Должен вам сообщить, что послана телеграмма в Конкарно родителям вашей жены и ее отец вечером будет в Париже. Не знаю, захочет ли он встретиться с вами. Я разговаривал с ним по телефону, но похоже, он собирается перевезти тело дочери в Бретань.
Рикен больше не говорил, что уходит. Он пытался понять.
— Конечно, вы муж, вам и решать.
— А что вы посоветуете?
— Похороны стоят дорого. Не думаю, что потом у вас будет время часто ходить на кладбище. И если семья хочет…
— Мне нужно подумать.
Мегрэ открыл дверцу стенного шкафа, где всегда была в запасе бутылка коньяка и рюмки — он не раз убеждался, что такая предусмотрительность часто оказывается кстати.
Он налил одну рюмку и протянул ее молодому человеку.
— Выпейте.
— А вы?
— Мне не хочется. - Фрэнсис залпом выпил коньяк.
— Зачем вы мне даете спиртное?
— Чтобы придать вам сил.
— Полагаю, что за мной будут следить?
— Нет. Только скажите, где вас можно будет найти. Вы думаете вернуться на улицу Сен-Шарль?
— А куда мне еще идти?
— Там находится один из моих инспекторов. Кстати, вчера вечером дважды звонили по телефону, он снимал трубку, и оба раза ему не отвечали.
— Это не я, поскольку…
— Я не спрашиваю, вы это или не вы. Кто-то звонил вам домой. Кто-то, наверное, не читал газет. Вам не случалось подходить к телефону, а в ответ слышать дыхание?
— Вы что-то имеете в виду?
— Предположим, кто-то считал, что вас нет дома, и хотел поговорить с Софи.
— Опять? Что они там наговорили, те, кого вы расспрашивали вчера и сегодня?
— Один вопрос, Фрэнсис.
Рикен вздрогнул, услышав такое обращение.
— Что вы сделали год назад, узнав, что Софи беременна?
— Она никогда не была беременна.
— Готов медицинский отчет, Жанвье?
— Вот он, шеф. Делапланк только что принес, - Мегрэ пробежал его глазами.
— Вот, смотрите, я ничего не выдумываю и только опираюсь на медицинское заключение.
Рикен снова свирепо посмотрел на него.
— Господи, что это еще за история? Можно подумать, вы нарочно решили свести меня с ума… — Он схватил рюмку и швырнул ее на пол. — Мне следовало заранее предвидеть все ваши фокусы! Отличный вышел бы фильм! Но префектура, конечно, запретила бы его. Значит, год назад Софи была беременна! И поскольку детей у нас не появилось, мы обратились к подпольной акушерке? Так, что ли? Еще одно обвинение в мой адрес?
— Я не утверждал, что вы поставлены в известность. Я лишь имел в виду спросить, говорила ли вам жена? В действительности, она обратилась за помощью к другому человеку.
— Значит, это касалось другого, а не меня, ее мужа?
— Может быть, она хотела избавить вас от волнений или, более того, от психологической травмы? Считала, что ребенок будет помехой для вашей карьеры? Она доверилась одному из ваших друзей.
— Кому же, черт возьми?
— Карю.
— Что? Что вы говорите?
— Он сам сказал это утром. А Нора — получасом позже. Но, правда, с некоторой разницей. По ее словам, Софи была не одна, когда речь шла о ребенке. Вы были вместе с ней.
— Она лжет!
— Возможно.
— Вы ей верите?
— Пока я никому не имею права верить.
— И мне тоже?
— И вам тоже, Фрэнсис. Но, тем не менее, вы свободны.
Мегрэ зажег трубку, сел за письменный стол и начал перелистывать какое-то досье.
