Во второй половине дня я пришёл в редакцию за фотографиями некоторых лиц, интересующих нас и сказал Лону, что не прочь получить от него всю не опубликованную по тем или иным причинам информацию, а он ответил, что сам не возражал бы располагать ею. Лон утверждал, что их газета напечатала все им известное, хотя, конечно, имеются ещё кое-какие сплетни вроде того, что миссис Горан однажды запустила в миссис Фромм шейкером для коктейлей, и что владелец одной фирмы, занимающейся импортом, уговорил Винсента Липскомба напечатать статью о необходимости снижения США таможенных пошлин, оплатив ему за это поездку в Европу. Подобные новости не показались мне заслуживающими того, чтобы сломя голову мчаться домой. К тому же мне предстояло выполнить ещё несколько поручений Вулфа. Для раздачи фотографий я встретился с Солом Пензером в здании газеты «Нью-Йорк Таймс», где он штудировал все данные о перемещенных лицах и АСПОПЕЛ; рандеву с Орри Кэтером состоялось в баре на Лексингтон-авеню, где наш красавчик поведал мне, что его должник играет в гольф в Ван Кортленд-парке, но с ним можно встретиться позднее, с Фредом Даркином мы свиделись в ресторанчике на Бродвее, где Фред был с семьей, потому что по воскресеньям обед для взрослых стоил там лишь доллар восемьдесят пять центов, а для детей — доллар пятнадцать.
Прежде чем вернуться домой на Тридцать пятую улицу, я рискнул проявить инициативу. В своё время я оказал большую услугу одному офицеру нью-йоркской полиции. Если бы я выполнил свой долг, как гражданин и частный детектив, он был бы серьезно наказан и до сих пор торчал бы в тюрьме, но… обстоятельства бывают всякие. Этот человек в своё время дал мне понять, что согласится даже подержать мой пиджак и шляпу, если я ввяжусь в какую-нибудь драку, но я ни разу ни о чем не просил его. Однако сейчас я подумал, почему бы, чёрт возьми, не дать ему возможность отплатить мне добром за добро. Я позвонил ему, и мы встретились.
Я дал ему пять минут на то, чтобы сообщить мне, кто убил миссис Фромм. Он ответил, что, судя по ходу расследования, сейчас нельзя гарантировать, что это будет выяснено и через пять лет. Я спросил, не основывается ли его пессимизм на последних рапортах, и он ответил утвердительно. Я сказал, что выяснил все, что хотел знать, что снимаю предложение о пяти минутах, но буду признателен, если он своевременно проинформирует меня о том, что до выяснения имени убийцы остается не пять лет, а пять часов.
— О чем? — переспросил он с недоумением.
— О том, что расследование почти закончено, и я могу посоветовать мистеру Вулфу нырнуть в укрытие. Вот и все.
— Он слишком толст, чтобы нырять куда-то.
— Но я-то не толст.
— Хорошо, договорились. Это все?
— Абсолютно все.
— А я-то думал, что вы потребуете у меня голову Роуклиффа с яблоком во рту.
Я вернулся домой и сказал Вулфу:
— Не волнуйтесь. Фараоны играют в прятки. Хотя они и знают больше нас, но также ещё далеки от ответа.
— Откуда ты знаешь?
— Мне нагадала цыганка, однако это свежие, точные, абсолютно конфиденциальные сведения… Я встретился с нашими ребятами и передал им фотографии. Хотите услышать о несущественных данных?
— Нет.
— Какие-либо указания?
— Нет.
— Никакой программы для меня на завтра?
— Нет.
Утром в понедельник меня ждал маленький сюрприз. Вулф никогда не спускается в кабинет ранее одиннадцати. Прежде чем снизойти сюда, после завтрака он поднимается на лифте в оранжерею под крышей и два часа возится там с орхидеями. По утрам для связи со мною он пользуется только домашним телефоном, если не произойдет что-нибудь особенное. Очевидно, это утро было особенное, так как после того, как Фриц подал Вулфу завтрак и вернулся на кухню, он торжественно возвестил:
— Тебя призывают наверх.
Я не спеша просмотрел утреннюю газету, в которой не было ничего, что противоречило бы сообщению моей «цыганки», допил кофе, поднялся по лестнице, постучал и вошёл. В дождливые или даже в пасмурные утра Вулф завтракает в постели, предварительно отбросив к ногам чёрное шелковое покрывало, чтобы не испачкать его. Когда утро ясное и солнечное, Фриц по его распоряжению ставит поднос на столик у окна. На этот раз утро было солнечным, и именно поэтому я получил возможность насладиться зрелищем босого, с взлохмаченной головой Вулфа в ослепительно сиявшей под лучами солнца жёлтой пижаме, на пошив которой пошло не меньше пары акров ткани.
Мы обменялись приветствиями, и он велел мне сесть. На тарелке у него уже ничего не оставалось, но он ещё не покончил с кофе.
— У меня есть для тебя указания, — сообщил он.
— Да? А я намеревался поехать в банк с чеком миссис Фромм.
— Пожалуйста. После банка займешься моими поручениями. Дома тебя, вероятно, не будет весь день. Скажи, чтобы Фриц отвечал на телефонные звонки и принял необходимые меры предосторожности на случай прихода посетителей. Время от времени докладывай мне по телефону.
— Похороны в два часа дня.
— Знаю. Можешь заехать домой поесть. А теперь вот что нужно сделать.
Вулф дал мне указания, на что потребовалось четыре минуты. Затем спросил, есть ли у меня вопросы.
— Только один, — хмуро ответил я. — Указания-то мне ясны, но что, собственно говоря, я должен выяснить?
— Ничего.
— В таком случае, очевидно, я с этим и вернусь.
— Именно этого я и жду, — согласился Вулф, отпивая кофе. — Ты будоражишь их, только и всего. Ты выпускаешь на свободу тигра в толпе… нет, пожалуй, это слишком громко. Скажем, мышь. Как они воспримут это? Обратится ли кто-либо из них в полицию, и если да — кто именно?
Я кивнул.
— Конечно, некоторые возможности тут есть, однако мне все же хотелось бы знать: должен ли я пытаться узнать что-либо конкретное?
— Нет, ничего, — ответил Вулф, протягивая руку к кофейнику.
Я спустился в кабинет. В ящике моего письменного стола лежит коллекция визитных карточек различных типов с разными надписями на все случаи жизни. Я взял шесть штук с напечатанной выпуклым шрифтом моей фамилией в центре и словами «Представитель Ниро Вулфа» в уголке и на каждой написал чернилами под своей фамилией: «Для обсуждения всего сказанного мистеру Вулфу в пятницу миссис Фромм». Сунув карточки в бумажник, чек и чековую книжку в карман, а пистолет в кобуру под мышкой, я ушёл из дома во всеоружии.
Стояло чудесное майское утро. Я с удовольствием прогулялся до банка, а оттуда взял такси на Шестьдесят восьмую улицу. Особняк покойной миллионерши в день её похорон выглядел спокойнее, чем в субботу. Если бы не скучающий полицейский в форме на тротуаре да кусок траурного крепа на двери, никто бы не заподозрил неладного. Полицейский узнал меня, но остановил, как только я направился к входу.
— Вам нужно здесь что-нибудь?
— Да, нужно.
— Вы Арчи Гудвин! Что вы хотите?
— Я хочу позвонить, передать Пекэму мою визитную карточку для вручения мисс Эстей, войти, быть проведенным к ней, затем начать беседовать и…
— Да, вы и в самом деле Гудвин.
Никакого ответа на это не требовалось. Полицейский тоже умолк, я прошел мимо него и позвонил. Дверь тотчас же открыл Пекэм. Мой приход ошеломил его. Вместо того чтобы смотреть мне в глаза, как полагается каждому порядочному дворецкому, он с нескрываемым замешательством принялся рассматривать мой коричневый костюм и такого же цвета полосатую сорочку, галстук и башмаки. Правда, ради справедливости следует помнить, что ведь это был день похорон.
— Могу я видеть мисс Эстей? — спросил я, вручая визитную карточку.
Пекэм впустил меня, хотя выражение его лица не изменилось: смотрел как на ненормального. Он никуда меня не провел, а, попросив подождать в холле, исчез за дверью кабинета. Послышались тихие голоса, и Пекэм вышел оттуда.
— Пожалуйста, мистер Гудвин.
Он посторонился, и я вошёл в кабинет. Джин Эстей сидела за столом, держа в руке мою визитную карточку. Не удосуживаясь даже поздороваться, она резко предложила:
— Закройте за собой дверь.
Я так и сделал и посмотрел на неё.
— Вы же помните, мистер Гудвин, что я сказала вам в субботу, — заявила она, не сводя с меня зеленовато-карих глаз, под которыми виднелись метки не то от недостатка сна, не то от избытка, и хотя я по-прежнему назвал бы её хорошенькой, она выглядела так, словно после нашей последней встречи прошло два года, а не два дня.
Я подошёл к креслу около стола и сел.
— Вы имеете в виду просьбу полиции повидать Ниро Вулфа и поговорить с ним?
— Да.
— Ну и что же?
— Да ничего… и если мистер Вулф все ещё хочет повидаться со мной… пожалуй, я могу зайти к нему… Я не уверена… нет, определенно, я не передам полицейским то, что мне скажет мистер Вулф. По-моему, полицейские совершенно беспомощны. Прошло пятьдесят девять часов, то есть более двух суток, после убийства миссис Фромм, но они ещё ничего не выяснили.
