– Продолжай.
– Рядом с раковиной мы нашли грязную посуду за три дня и кастрюли, не чищенные с воскресенья. Можно предполагать, что здесь к этому привыкли, если только женщина не запустила хозяйство в отсутствие мужа.
Мере был прав. Беспорядок и неряшливость были здесь обычным явлением.
– С точки зрения логики, мы должны найти повсюду пяти-, а то и десятидневную пыль и грязь. И действительно, в некоторых местах она еще большей давности. Зато во всех остальных помещениях, кажется, только что произвели генеральную уборку, и Самбуа нашел на дворе две пустые бутылки из-под жавелевой воды. Одна, судя по этикетке, куплена совсем недавно.
– Когда, по-твоему, была сделана уборка?
– Дня три-четыре назад. Я уточню это в своем донесении. Сначала нужно сделать несколько лабораторных анализов.
– Отпечатки пальцев есть?
– Они подтверждают нашу теорию. В ящиках и стенных шкафах нашли отпечатки пальцев Каласа.
– Ты уверен в этом?
– Во всяком случае, они совпадают с отпечатками пальцев трупа, найденного в канале.
Наконец-то у них есть доказательство, что расчлененный человек был хозяином бистро на набережной Вальми!
– Эти отпечатки есть и в верхних комнатах?
– Только на внутренней стороне мебели. Дюбуа пока не осматривал второй этаж детально, и мы туда еще вернемся. Нас поразило, что на мебели нет ни пылинки и пол вымыт очень чисто. Что касается простынь, ими пользовались не больше трех-четырех ночей.
– Грязные простыни нашел?
– Нет.
– Их стирали дома?
– Я не видел здесь ни стиральной машины, ни корыта, ни моющих средств.
– Значит, они отдавали белье в прачечную?
– Верно. И вот, если только человек из прачечной не был здесь вчера или позавчера…
– Попытайтесь выяснить, какой прачечной они пользуются.
Мегрэ уже хотел идти расспрашивать соседних лавочников, когда Мере, остановив его, выдвинул ящик кухонного буфета:
– Здесь есть ее название.
Он показал пачку счетов, среди которых значилось:
«Прачечная Реколе». Последний счет был выписан дней десять назад.
Мегрэ устремился к телефону, набрал номер и спросил, не приезжали ли за бельем на набережную Вальми на этой неделе.
– Прием белья у заказчиков производится только в четверг утром, – ответили ему.
Следовательно, приемщик белья последний раз был здесь в прошлый четверг.
Мере имел основания удивляться. Два человека не могли прожить целую неделю, не загрязнив белья, значит, оно должно где-то находиться, во всяком случае простыни, поскольку простыни, найденные в спальне, были почти чистыми.
Мегрэ в задумчивости вернулся к специалистам.
– Что ты говорил об отпечатках?
– На кухне мы обнаружили отпечатки трех видов, не считая ваших и Лапуэнта, которые я знаю наизусть. Во-первых, женские отпечатки, самые многочисленные. Думаю, что это отпечатки хозяйки.
– Это легко проверить.
– Затем отпечатки довольно молодого мужчины. Их немного, и они самые свежие.
Это, конечно, Антуан, которого г-жа Калас, вероятно, кормила на кухне, когда он прибежал к ней ночью.
– Наконец, есть два других отпечатка, из которых один частично стерт.
– Отпечатков Каласа в ящиках больше нет?
– Нет.
– Словом, все это выглядит так, как если бы недавно, скажем, в воскресенье, весь дом вымыли и вычистили снизу доверху, но при этом забыли о внутренней стороне мебели!
Все подумали о теле, части которого были подняты из темных вод канала.
Расчленение не могло быть произведено ни на улице, ни на пустыре. Это требовало времени, так как каждая часть тела была тщательно завернута в газетную бумагу и обвязана бечевкой. Какой вид под конец имело помещение, где выполнялась подобная работа?
Теперь Мегрэ меньше сожалел о том, что оставил г-жу Калас у разъяренного Комельо.
– Ты спускался в погреб?
– Мы сделали первоначальный осмотр повсюду. В погребе на первый взгляд нет ничего особенного, но мы туда еще вернемся.
Мегрэ принялся задумчиво расхаживать по бистро, рыжий кот следовал за ним по пятам. Солнце освещало бутыли на полке и бросало яркий отблеск на угол стойки. Проходя мимо печки, комиссар подумал, что она погасла, открыл дверку и, увидев там еще красный уголь, машинально подбросил топлива.
Минуту спустя он прошел за стойку, постоял перед полкой, разглядывая бутылки, выбрал одну из них, с кальвадосом, и налил себе стаканчик. На стене справа, возле окна, висел прейскурант.
Комиссар положил деньги в полуоткрытый ящик кассы, где лежало несколько бумажек и немного мелочи. Внезапно он отскочил, как будто его застали на месте преступления: за стеклом двери мелькнула чья-то фигура. Это был инспектор Жюдель.
Мегрэ открыл ему.
– Я так и знал, что найду вас здесь, шеф. Я звонил на Набережную, и мне ответили, что не знают, где вы.
Жюдель огляделся вокруг, отыскивая взглядом хозяйку:
– Значит, вы ее действительно арестовали?
– Она у Комельо.
Жюдель кивнул в сторону кухни, где увидел знакомых сотрудников технического отдела.
– Обнаружили что-нибудь?
– Еще слишком рано об этом говорить. И слишком долго объяснять.
У Мегрэ не хватило на это духу.
– Я рад, что нашел вас; мне бы не хотелось действовать без ваших указаний. Думаю, что мы нашли рыжего.
– Где он?
– В двух шагах отсюда, если мои сведения правильны и если он не в ночную смену на этой неделе. Он работает табельщиком в транспортной фирме «Зенит», что находится…
– …на улице Реколе, я знаю. «Руле и Ланглуа».
– Я думал, вы захотите лично поговорить с ним.
Мере позвал из кухни:
– Можно вас на минутку, шеф?
На столе лежала черная шаль г-жи Калас. Мере рассматривал ее через микроскоп.
– Взгляните-ка.
– А что там?
– Замечаете на черной шерсти коричневые черточки, вроде веточек дерева? На самом деле это волоконца пеньки. Анализ подтвердит, но я и так уверен. Эти почти невидимые для простого глаза волокна отделились от куска бечевки.
– Того самого сорта?
Мегрэ намекал на бечевку, которой были обвязаны найденные в канале пакеты.
– Готов в этом поклясться. Госпоже Калас, наверно, не часто приходилось перевязывать пакеты. Мы не нашли в доме ни клочка такой бечевки. В ящике есть обрывки, но это либо более тонкая бечевка, либо бумажная, либо красного цвета.
– Благодарю. Полагаю, ты еще будешь здесь, когда я вернусь?
– Что вы решили делать с котом?
– Уношу его с собой.
Кот позволил взять себя на руки, и Мегрэ вышел с ним на улицу. Он прошел мимо бакалейщика, решив, что коту будет лучше в мясной.
– Это, кажется, кот госпожи Калас? – спросила у него хозяйка, когда он подошел к прилавку.
– Да. Не могли бы вы несколько дней позаботиться о нем?
– Только бы он не дрался с моими котами…
– Госпожа Калас – ваша клиентка?
– Она бывает здесь каждое утро. Скажите, правда ли, что ее муж…
Избегая, видимо, говорить о столь мрачном предмете, она только показала глазами на канал.
– Похоже, он.
– Что с ней теперь будет?
Пока Мегрэ подыскивал уклончивый ответ, она продолжала:
– Я знаю, что все другого мнения и что о ней многое можно наговорить, но для меня это просто несчастная женщина, которая не виновата.
Несколько минут спустя два человека ожидали у ворот большого грузового двора фирмы «Руле и Ланглуа», когда вереница грузовиков позволит им пройти внутрь. Справа, на застекленном помещении, похожем на клетку, видны были черные буквы: «Контора».
Двор со всех сторон окружали высокие платформы, напоминающие перроны товарных вокзалов, откуда мешки, тюки и ящики грузились на машины. Здесь царило непрерывное движение и оглушительный шум.
– Шеф! – окликнул Жюдель, когда Мегрэ нажал кнопку дверного звонка.
Комиссар оглянулся и увидел рыжеволосого человека, который стоял на одной из платформ с узким блокнотом в одной руке, с карандашом в другой и пристально смотрел на Мегрэ. На нем был серый халат. Он был среднего роста, широкоплеч; красноватая кожа его лица, покрытая впадинками от ветряной оспы, напоминала кожуру апельсина.
Грузчики с тюками проходили мимо него, выкрикивая фамилию, номер и название города или деревни, но он, казалось, не слушал – его голубые глаза не отрывались от Мегрэ.
– Не дай ему удрать, – посоветовал тот Жюделю. Мегрэ вошел в контору, где молоденькая особа осведомилась, что ему угодно.
– Кто-нибудь из хозяев на месте?
Не успела она ответить, как к Мегрэ подошел человек с седыми, коротко подстриженными волосами.
– Вы один из владельцев?
– Жозеф Ланглуа, к вашим услугам. Кажется, я вас где-то видел?
Он, конечно, видел фотографии Мегрэ в газетах. Комиссар представился. Ланглуа с недоумением ждал, что будет дальше.
– Кто вон тот, рыжий?
– А что вам от него надо?
– Еще не знаю. Кто он?
– Дьедонне Пап. Он работает у меня больше двадцати пяти лет. Я был бы весьма удивлен, если бы он дал вам повод для каких-либо претензий.
