– Двадцать пять, – поправил его Вульф. – Эллен Тензер умерла в ночь на восьмое июня.
– Двадцать три с тех пор, как я был здесь. – Кремер откинулся к спинке кресла. – Что происходит? Вы в тупике?
– Да, сэр.
– Но вы – исчадье ада. Вы попали в тупик из-за чего-то или из-за кого-то?
– Я не мог бы на это ответить.
– Я знаю, что не могли бы. Но я все-таки слушаю.
Вульф покачал головой.
– Мистер Кремер, я нахожусь в своем расследовании точно там же, где был двадцать три дня назад. У меня нет для вас сведений.
– В это невозможно поверить. До сих пор я считал, что вы не способны топтаться на месте больше трех недель. Вы ведь уже знаете, кто убил Эллен Тензер?
– На это я могу ответить. Нет.
– А я думаю, вы знаете. В настоящее время у вас есть еще клиент, кроме миссис Вэлдон?
– И на это я могу ответить. Нет.
– Но ведь совершенно очевидно, Вульф, что есть явная связь между убийством Тензер и тем, для чего вас наняла миссис Вэлдон. Мне нет нужды раскладывать все по полочкам: пуговицы, ребенок, которого нянчила Тензер, ребенок в доме миссис Вэлдон, поездка Гудвина в Махопак, встреча с Эллен Тензер, ее неожиданный отъезд после их встречи… И вы можете отрицать, что существует прямая связь между их встречей и убийством?
– Нет. Я не утверждаю это. Я просто ничего не знаю, как и вы.
– Великолепно. – Голос Кремера стал более хриплым. – Я не знаю для чего вас наняла миссис Вэлдон, но я чертовски уверен, что вы беретесь поймать убийцу при условии, что это не она. Я не думаю, что это она. Поскольку, будь это она, вы давно бы это выяснили. Я даже могу сказать, почему вам позарез необходимо знать убийцу.
– Пожалуйста, я приму это как гипотезу.
– Хорошо. Вы тратите деньги миссис Вэлдон, как воду. Пензер, Даркин и Орри Катер работают на вас вот уже три недели. Я не знаю, что они делают, но знаю, чего они не делают, они и Гудвин. Они абсолютно игнорируют Эллен Тензер. Никто из них не был в Махопаке, никто не встречался со свидетельницей миссис Несбит, никто не копался в протоколах об Эллен Тензер, никто из них не расспрашивал ее друзей и соседей, и никто не входил в контакт с моими людьми. Они не проявили к убитой никакого интереса. Но вам ведь необходимо знать, кто ее убил. Исходя из всего вышесказанного, вы знаете убийцу.
Вульф усмехнулся.
– Поразительно правдоподобно, но лучше это прекратить. Даю вам слово: я не имею ни малейшего понятия о том, кто убил Эллен Тензер.
Кремер пристально посмотрел на него.
– Ваше слово?
– Да, сэр.
Это решало все. Кремер знал по опыту, если Вульф сказал «мое слово», следовательно, все в порядке и никакого подвоха нет.
– Тогда какого дьявола у вас заняты Пензер, Даркин и Кэтер? И Гудвин?
Вульф покачал толовой.
– Они не нарушают границ вашей епархии. Они не занимаются убийством. Так же, как мистер Гудвин и я.
Кремер взглянул на меня.
– Вас, Гудвин, выпустили под залог.
Я кивнул.
– Кому, как не вам, знать об этом.
– Вы провели ночь в доме миссис Вэлдон. Прошлую ночь.
Я сделал удивленное лицо.
– В вашем утверждении два промаха. Во-первых, это неправда. Во-вторых, если бы это и было правдой, то какое она имеет отношение к убийству?
– В какое время вы оттуда ушли?
– Но я не ушел. Я до сих пор там.
Он поднял руку:
– Осторожнее, Гудвин. Вы же знаете, что я основываюсь на донесениях. Человек, дежуривший от восьми до двух, говорит, что вы вошли в девять двадцать пять и не выходили. Другой, дежуривший с двух до восьми утра, тоже утверждает, что вы не выходили. Я бы хотел узнать, кто из них прозевал вас. В какое время вы ушли?
– Удивляюсь, зачем вы здесь, – сказал я. – Судя по методам, которыми вы пользуетесь, вы здесь не из-за убийства. Вы явились проверить ваших ребят. Прекрасно. Без четверти два мы с миссис Вэлдон оказались в весьма приподнятом настроении и вышли на тротуар – потанцевать летней ночью. В четверть третьего она вернулась, а я ушел. Следовательно, оба ваших парня прозевали меня.
– Вы паяц и лжец, Гудвин, – он потер нос, взглянул на Вульфа, вытащил сигару из кармана, осмотрел ее, покатал между ладонями, сунул в рот и прикусил зубами.
– Я мог бы заняться вашими лицензиями, позвонив в Олбани, – заявил он.
– Несомненно, – согласился Вульф.
– Вы чертовски упрямы. Но вы знаете, что я могу отобрать у вас лицензию. Вы знаете, что я могу арестовать вас. Вы знаете, что станете известны, как обвиняемые в убийстве, если будете продолжать вести себя неразумно. Но вы упрямы, как буйвол, а я не собираюсь тратить на вас свое жалование.
– Вот это разумное решение.
– Еще бы! Ведь вы запретили миссис Вэлдон давать показания.
– Это она сказала?
– Нет. Но вы ей запретили. Окружной прокурор вызвал ее – она не пришла. Мы ее арестуем.
– Не будет ли это слишком для человека с ее происхождением и положением?
– Если у нее есть здравый смысл и совесть ее чиста, она все нам расскажет. Окружной прокурор пока ничего не может узнать от ее адвоката и доктора, поскольку они находятся в привилегированном положении. Положение няни, кухарки и служанки иное, но им уже заткнули рот. Однако миссис Вэлдон не может быть матерью ребенка. Она не рожала в интересующее нас время.
– Я дал вам слово, – сказал Вульф.
– Это я слышал.
– Сейчас я даю вам слово, что не знаю о происхождении и воспитании ребенка, о том, кто его оставил в вестибюле. Я знаю не больше, чем вы.
– Я в это не верю.
– Чепуха. Если я даю слово, я ничем не обесчещу это прекрасное старое выражение. Но…
Кремер почти зарычал:
– Тогда что же, ради бога, вы знаете? Зачем она наняла вас?
– Ребенок был завернут в одеяло, к которому была приколота записка, напечатанная на детском гектографе. Поэтому…
– Что в ней говорилось?
– Дайте мне закончить. Записка привела ко мне миссис Вэлдон. В качестве следа записка не дает ничего. Если я…
– Где она?
– Я не могу допустить, чтобы дела моей клиентки получили широкую огласку. А это…
– Я хочу получить записку и немедленно!
– Вы прерывали меня четыре раза, мистер Кремер. Пределы моего терпения не бесконечны. Обстоятельства таковы, что я приберегу эту записку. Скажу только, что она не помогла бы вам найти убийцу. Миссис Вэлдон наняла меня найти мать ребенка – это очевидно. Вот и все. Мои свидетельские показания закончены.
– Если вы оставляете записку у себя, зачем вы о ней рассказали?
– Для того, чтобы вы поняли, наконец, какие страдания испытывает миссис Вэлдон из-за этого ребенка. А если в вашей голове засела мысль получить записку по постановлению судьи, то вы зря беспокоитесь.
Кремер встал, шагнул вперед, бросил сигару в корзину для бумаг и, как всегда, не попал. Потом посмотрел на Вульфа и сказал:
– Я не верю в существование этой записки. Недаром вы не поклялись с помощью вашей прекрасной старой фразы. Я арестую миссис Вэлдон.
Вульф ударил кулаком по столу:
– И это после всего! Я потворствовал вам во всем возможном, а вы собираетесь мучить миссис Вэлдон!
– Вы чертовски правы, собираюсь.
Кремер шагнул по направлению двери, вспомнил о шляпе, вернулся за ней и промаршировал к выходу из кабинета. Когда я вернулся, проводив его, Вульф сказал:
– Ни одного упоминания об анонимных письмах. Стратегия?
– Вряд ли. При его настроении он открыл бы все карты, какие у него есть.
– Значит, это не Аптон донес. Но какая разница? К Вэлдон ведет дюжина линий.
– Она не знает ничего, о чем бы не знал он, если не считать записки.
– Может быть, посоветовать ей рассказать обо всем, кроме записки?
– Нет. Если она ответит на десять вопросов, они зададут их миллион. Я должен рассказать ей, что ее ждет. Я вернусь к тому времени, когда полиция явится с ордером. Я думаю, вам следует позвонить адвокату. Завтра четвертое июля, а договариваться о залоге в праздничный день… могут возникнуть проблемы.
– Черт побери! – воскликнул он, направляясь к двери. Я удивился – кого он имеет в виду? Кремера или клиентку?
Итак, мы пятеро (я включаю сюда и Вульфа) проделали работу высшего класса. 148 девушек и женщин находились под прицелом и все были вычеркнуты из списка. Второй этап охоты за матерью закончился. Сол, Фред и Орри освободились от работы.
Вульф сидел в кабинете и окидывал грозным взглядом все, что ему попадалось на глаза. Я спросил его о дальнейшей программе действий для меня, и он взглядом дал понять, что я ее не заслужил. Тогда я сообщил ему, что собираюсь на побережье искупаться и вернусь поздней ночью в воскресенье. Он даже не спросил, где может найти меня, но перед уходом я положил на его письменный стол листок с телефоном, который принадлежал коттеджу на Длинном острове. Коттедж на лето сняла Люси Вэлдон.
