Но Тео возражать не стал. Он, казалось, был озадачен и, прежде чем поднять глаза на комиссара, несколько мгновений рассматривал дно своего стакана.
— Вы хотите знать точную дату?
— Да, возможно более точную.
— Шарль вам подтвердит, что я никогда не помню чисел и путаю дни недели.
— Больше недели тому назад?
— Примерно неделя.
— В воскресенье?
— Нет. Даже под присягой я дважды подумал бы, прежде чем ответить. Ну а на скорую руку могу сказать, что было это в прошлую среду или четверг.
— Часто вы с ней встречались?
— Не помню точно. Два-три раза.
— Познакомились вы с ней не у вашей мачехи?
— Вам, наверное, говорили, что я не встречаюсь с мачехой. Я не знал, где работает эта девушка, когда с ней познакомился.
— Где это произошло?
— На гулянье в местечке Вокотт.
— Ты стал волочиться за горничными? — пошутил Шарль, давая понять, что это не в привычках старшего брата.
— Я смотрел бег в мешках. Она стояла рядом со мной. Не припомню уж, кто первым заговорил — то ли она, то ли я. Во всяком случае, она сказала, что деревенские праздники похожи друг на друга, что все это глупо и она предпочитает уйти. Я тоже собирался уходить и из вежливости предложил ей место у себя в машине.
— И это все?
— Повторить, Чарли!
Тот, уже не спрашивая позволения, наполнил три стакана, и Мегрэ не стал возражать.
— Она говорила, что много читает, рассказала о книгах, которые не могла понять, но которые волновали ее. Должен ли я рассматривать это как допрос, господин комиссар? Заметьте, что я готов подчиниться, если это требуется, но согласитесь, что не в таком месте…
— Полно, Тео! — возразил Шарль. — Не забывай, что господин Мегрэ приехал сюда по моей просьбе.
— Из тех, с кем я встречался, вы первый, кто, видимо, немного знает эту девушку, — добавил комиссар. — Во всяком случае, вы первый что-то рассказываете мне о ней.
— Что же еще вы хотите узнать?
— Что вы думаете о ней?
— Это деревенская девушка, но она слишком много читала и поэтому задавала несуразные вопросы.
— О чем?
— Обо всем. О доброте и эгоизме, об отношениях между людьми, о разуме. Разве все упомнишь?
— А о любви?
— Она заявила мне, что не верит в любовь и никогда не опустится до того, чтобы отдаться мужчине.
— Даже выйдя замуж?
— К замужеству она относилась как к чему-то, по ее словам, весьма постыдному.
— Стало быть, между вами ничего не было?
— Абсолютно ничего.
— Никаких вольностей?
— Случалось, что она брала меня за руку, когда мы шли пешком, а когда случалось ехать в автомобиле — слегка опиралась о мое плечо.
— Она никогда не говорила вам о ненависти?
— Нет, ее коньком были эгоизм и высокомерие, последнее слово она произносила с сильным нормандским акцентом. Чарли!
— Короче говоря, — вмешался брат, — ты ради забавы занимался изучением характера?
Тео не стал утруждать себя ответом.
— Это все, господин комиссар?
— До смерти Розы вы были знакомы с Анри?
На этот раз Шарль забеспокоился не на шутку. Откуда Мегрэ, говоривший с ним о пустяках, все это знает? Поведение Тео начинало казаться ему не таким уж естественным, особенно его затянувшееся пребывание в Этрета.
— Я знал его только по имени. Она рассказывала мне обо всех своих родных, которых она не любила, конечно, по той причине, что они якобы не понимали ее.
— А Анри Трошю вы встретили только после ее смерти?
— Он остановил меня на улице, спросил, тот ли я самый человек, кто встречался с его сестрой. Вид у него был такой, что он вот-вот полезет драться. Я обстоятельно объяснил ему все, и он успокоился.
— Вы встречались с ним еще раз?
— Да, вчера вечером.
— Зачем?
— Просто мы встретились, случайно…
— Он зол на ваших родных?
— Особенно на Валентину.
— По какой причине?
— Это уж его дело. Полагаю, что вы сможете его допросить, как допрашиваете меня. Чарли!
Мегрэ вдруг понял, на кого с таким старанием пытался походить Тео: на герцога Виндзорского!
— Еще два-три вопроса, поскольку вы уж так любезны. Когда-нибудь вам приходилось встречаться с Розой в «Гнездышке»?
— Никогда.
— А ждать где-нибудь поблизости от дома Валентины?
— Она сама сюда приходила.
— Случалось ли ей бывать пьяной в вашем обществе?
— Она сильно пьянела после одной-двух рюмок.
— Она не высказывала желания умереть?
— Смерти она боялась панически. В автомобиле она всегда умоляла меня сбавить скорость.
— Любила ли она вашу мачеху? Была ли ей предана?
— Не думаю, чтобы две женщины, живя вместе и встречаясь с утра до вечера, могли любить друг друга.
— Вы полагаете, что в конце концов они неизбежно начали друг друга ненавидеть?
— Этого слова я не произносил.
— Кстати, — снова вмешался Шарль Бессон, — я вспомнил, что должен зайти к Валентине. Было бы просто невежливо приехать в Этрета и не узнать, как у нее дела. Вы не поедете со мной, господин комиссар?
— Нет, спасибо.
— Вы останетесь с братом?
— Я побуду здесь еще какое-то время.
— Вам я больше не понадоблюсь сегодня? Завтра я поеду в Дьепп на похороны. Кстати, Тео, у меня умерла теща.
— Поздравляю.
Шарль выскочил из комнаты красный как рак, и трудно было бы сказать, что тому причиной: выпитые ли аперитивы или поведение брата.
— Идиот! — пробормотал Тео сквозь зубы. — Значит, это он заставил вас приехать сюда из Парижа?
Он пожал плечами, протянул руку к игральным костям, словно давая понять, что сказать ему больше нечего. Мегрэ вынул бумажник из кармана, повернулся к Чарли, но Тео пробормотал тому:
— Запиши на мой счет.
Выйдя из казино, Мегрэ увидел машину Кастэна, а возле отеля и самого инспектора, который дожидался его.
— Вы не торопитесь? — спросил Кастэн. — Может, выпьем по рюмочке?
— Вот уж чего мне не хочется. Кажется, я проглотил только что три аперитива подряд. И мне бы хотелось скорее сесть за стол.
Комиссар чувствовал, что его разморило. Все это дело вдруг представилось ему в комическом свете, даже Кастэн с его серьезным и деловитым видом показался уморительным типом.
— Мне кажется, вам стоило бы прокатиться в Ипор, — заговорил инспектор. — Уже пять лет я здесь работаю и думал, что знаю нормандцев. Но совладать с этой семейкой мне оказалось не по плечу.
— Что они говорят?
— Ничего. Ни да ни нет. Разглядывают тебя исподлобья, сесть не предлагают и словно ждут, пока ты уберешься восвояси. То и дело переглядываются, будто говорят друг другу: «Так будем с ним разговаривать?» — «Решай сам!» — «Нет, ты решай!» Потом мать пробурчит какую-то фразу, вроде бы ничего не значащую, но, видимо, полную скрытого смысла.
— Что же она говорит?
— Вот, например, такое: «Все эти люди — одна шайка, никто из них и слова не проронит».
— А еще что?
— «У них, конечно, были причины, по каким они не пускали сюда нашу дочь».
— Роза их не навещала?
— Насколько я понял, редко. Хотя из их слов можно сделать любые выводы. Впечатление такое, что слова у них имеют совсем другой смысл, чем обычно. Можно было понять лишь одно: мы с вами явились сюда не для того, чтобы установить истину, а чтобы избавить «тех людей» от неприятностей.
— Они, кажется, не верят, что Роза погибла по ошибке, — продолжал инспектор. — Послушать их, так это в нее, а не в Валентину метил убийца… Отец, вернувшись, все же предложил мне стакан сидра; он, правда, долго колебался, но, как-никак, я был в его доме. Был там и его сын — в море он уходил только в ночь. Но со мной он не чокнулся.
— Это старший, Анри?
— Да. Сам он не проронил ни слова да и им делал знаки, чтобы они молчали. Если бы я повстречал папашу в одном из кабачков Фекана, да навеселе, возможно, он рассказал бы мне больше… А что удалось сделать вам?
— Я поговорил с обоими Бессонами. Сначала с Шарлем, затем с Тео.
Они сели за стол. Перед ними стояла бутылка белого вина, и инспектор наполнил оба стакана. Мегрэ не ограничивал себя, и, когда они вышли на улицу, ему мучительно захотелось поспать после обеда, широко распахнув окна на море.
Его удержало вдруг возникшее чувство стыда. Это тоже было наследием детства — сознание долга, которое он сам добровольно доводил до крайности. Ему все казалось, что он мало делает для того, чтобы отработать свой хлеб. Это настолько укоренилось в нем, что, даже будучи в отпуске — что случалось далеко не каждый год, и пример тому нынешний, — он не переставал испытывать какое-то ощущение вины.
— Чем мне заняться? — спросил Кастэн, заметив, что комиссар сонлив и нерешителен.
— Чем тебе угодно, малыш. Ищи. Не знаю уж, где. Может, тебе удастся повидать доктора?
— Доктора Жолли?
