— Когда над горами в воздухе возникли какие-то ухабы, я решила, что сейчас отвалится крыло и мы непременно шлепнемся.
— Да, с минуту нас крепко поболтало. Однако мы скоро будем на месте и получим ответы на все вопросы.
Глаза Сильвии блестели над краем кофейной чашки.
— Знаешь, Дуг, я хочу попросить прощения за то, что засомневалась в тебе. Ты предоставил мне классную возможность… Я сделаю из этого материала конфетку… Надеюсь, покойный был женат… О, мне не следует так говорить, но я бы лицемерила, если бы молчала. Человек умер, и я ничего не могу сделать, чтобы воскресить его. Мне очень жаль, что на нашу долю выпало сообщить о трагедии его жене, но журналист, сидящий во мне, подсказывает, что получится первоклассная статья. Я наполню ее человеческими чувствами. «Блейд» может откопать или не откопать что-нибудь о личности убитого, но в любом случае они не сумеют добраться до основания, сообщить, как было воспринято известие о смерти. Они не смогут точно описать ближайшее окружение убитого, его дом и… О Господи, Дуг, как ты думаешь, у него могли остаться ребятишки?
— Мы абсолютно ничего не знаем об этом. Более того, мы не до конца уверены, тот ли это человек.
— Дуг, скажи, как ты узнал, что в имени покойника содержится «Лэрри» и что он живет в городе, начинающемся с «ривер»?
Он в ответ помотал головой и посмотрел на часы:
— Доедай свой гамбургер. Вопросы будешь задавать потом.
Пока они шли к машине, Сильвия казалась чем-то подавленной, но потом немного воспрянула духом.
— Вообще-то, — сказала она, — судя по тому, как ты мне его описал, не похоже, что у него есть дети. А если и есть, то уже вполне взрослые. Сколько, по-твоему, может быть жителей в Ривербенде?
— Я посмотрел по карте. По последней переписи, три тысячи двести.
— Мы прибудем туда на рассвете и увидим городок на реке с берегами, поросшими ивняком. Город будет выглядеть уныло, особенно в серых предрассветных сумерках. Там будет церковь, нуждающаяся в покраске, и домик пастора позади нее, крошечное, бедное сооружение, старающееся выглядеть браво… Скажи, Дуг, почему они не объединяют церкви?
— Что ты имеешь в виду?
— Надо устроить дело так, чтобы крупные богатые церкви финансировали маленькие. Ты знаешь не хуже меня, как трудно содержать священника маленькому городку с населением в три тысячи человек. Ведь в городе наверняка представлены три-четыре конфессии, и у каждой своя церковь и свой священнослужитель.
— Ты полагаешь, им следует объединиться?
— Нет-нет, не конфессиям. Я считаю, большие приходы должны поддерживать мелкие. Допустим, наш пастор — методист, а в крупных городах есть большие, процветающие методистские приходы, так почему они не могут поддержать крошечные церквушки?
— А разве они этого не делают? По-моему, есть установки, согласно которым часть жалованья священнослужителя выплачивается…
— Я не то хочу сказать. Надо оказывать настоящую поддержку. Позор, что методисты в Ривербенде содержат методистскую церковь в своем городе, а методисты Сан-Франциско могут финансировать церкви только в Сан-Франциско. Почему им запрещено это делать в других местах?
— Тебе следует обратиться с призывом к церквам, — сказал он. — Давай-ка лучше поторопимся.
Сильвия рассмеялась:
— Кажется, я становлюсь сентиментальной.
— Давай двигайся в угол, — распорядился он, — и спи. Нам предстоит трудный день.
Она недовольно надулась:
— Голове будет неудобно в углу, она будет колотиться о спинку.
— Ну ладно, — сказал Селби, смеясь, и обнял девушку за плечи, — придвигайся.
Сильвия вздохнула, уютно пристроилась у него на плече и крепко уснула еще до того, как машина отмерила первую милю по ровной бетонной ленте шоссе. Когда автомобиль замедлил движение, она проснулась, протерла глаза и оглянулась вокруг. Первые проблески рассвета превращали лучи фар в бледные полосы. Звезды померкли и были едва-едва видны. Все вокруг приобрело какие-то фантастические очертания.
Разбросанные далеко друг от друга строения уступили место улице, довольно плотно застроенной непритязательными зданиями. Машина еле ползла, затем свернула за угол.
— О, смотри, Дуг, главная улица и торговый центр!
— А теперь куда? — поинтересовался водитель.
— Мне надо найти дом преподобного Ларраби. Кажется, он методист. Давайте поищем их церковь или найдем работающую заправочную станцию.
— Вижу одну, дальше по улице, — сказал водитель. Они подъехали к бензоколонке. Молодой человек со слегка взъерошенными волосами вышел из теплого помещения в рассветный холод. Он боролся с зевотой, одновременно пытаясь изобразить на лице улыбку. Селби усмехнулся, опустил стекло и сказал:
— Мы разыскиваем преподобного Ларраби. Не могли бы вы сказать, где его дом?
— Методистская церковь? Два квартала прямо, потом налево один квартал, — ответил молодой человек. — Вы разрешите протереть ветровое стекло? Как у вас дела с водой в радиаторе?
Водитель рассмеялся в ответ:
— Твоя взяла, приятель, наполни-ка бак.
Они подождали, пока молодой человек закончит возиться с автомобилем, затем снова двинулись в путь. К этому времени небо уже начало голубеть. Птицы пока еще робко прочищали горло, встречая новый день. Машина свернула налево, и они увидели маленькое здание церкви. Даже в робком свете утра было заметно, что оно давно нуждается в свежей покраске. Водитель подвел машину к тротуару и остановился. Где-то залаяла собака, но, кроме этого, на улице не было заметно никаких признаков жизни.
— Прибыли, — сказал водитель и распахнул дверцу. Селби вышел первым и протянул руку Сильвии. Они пересекли немощеный тротуар и открыли калитку в заборе из штакетника. На противоположной стороне улицы пес заходился в истерическом лае.
Сильвия оглядывалась по сторонам, глаза ее светились любопытством, щеки раскраснелись.
— Великолепно! — воскликнула она. — Просто великолепно!
Они шли по засыпанной гравием дорожке, и звук их шагов казался странно громким в покое раннего утра. Селби первым поднялся по деревянным ступенькам, ведущим на веранду, пересек ее и нажал на кнопку звонка. Откуда-то из глубины дома послышался слабый звук колокольчика. Окружной прокурор открыл наружную, затянутую сеткой дверь и постучал костяшками пальцев по дереву внутренней двери.
— Кто-то обязательно должен быть дома, — почти шепотом проговорила Сильвия. — Кто-то просто обязан находиться там. — В ее голосе слышалась мольба.
Селби еще раз выбил дробь на дверной панели. Сильвия Мартин держала палец на кнопке звонка. Из дома донесся приглушенный звук шагов.
Затаившая дыхание Сильвия глубоко вздохнула и сказала с нервным смешком:
— Дуг, я так волнуюсь, что того и гляди разревусь!
Шаги приблизились к двери. Ручка повернулась, и дверь открылась. Очень домашнего вида женщина со взъерошенными, начинающими седеть волосами внимательно и спокойно смотрела на посетителей. Она куталась в махровый халат, из-под которого виднелся краешек фланелевой ночной рубашки.
Весь энтузиазм и приподнятое настроение Сильвии мгновенно улетучились.
— Бедняжка, — произнесла она полушепотом, голосом, дрожавшим от сочувствия.
— Чем я могу вам помочь? — спросила женщина.
— Нам нужен преподобный Ларраби.
Женщина понимающим взглядом посмотрела на обоих посетителей и на автомобиль, стоящий у обочины.
— Сбежали, чтобы пожениться?
Селби понял, какие трудные минуты им предстоит пережить.
— Нет, нам просто нужен отец Ларраби.
— Он отсутствует, и я не жду его раньше чем через три-четыре дня.
— Вы, наверное, миссис Ларраби?
— Да.
— Вы разрешите нам войти? — спросил Селби. Женщина недоумевающе посмотрела на него:
— Что вам угодно, молодой человек?
— Мне необходимо поговорить с вами о вашем муже.
— Чем вызван ваш интерес?
— Скажите, — произнес Селби, — не найдется ли у вас его фотография? Может быть, любительский снимок? Я хотел бы взглянуть.
В глазах женщины мелькнула тревога, и она, продолжая смотреть на Селби, спросила:
— С Уиллом что-то случилось?
— Мне кажется, — повинуясь внутреннему порыву, сказала Сильвия, — будет намного лучше, если мы убедимся, обоснованны ли наши предположения, прежде чем начнем беседовать, миссис Ларраби. Мы сможем вам все рассказать, как только увидим фотографию.
— Входите, — пригласила женщина.
Селби придержал дверь, Сильвия Мартин проскользнула мимо него и обняла пожилую женщину за талию.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, дорогая, — сказала она, — может быть, мы побеспокоили вас напрасно.
Миссис Ларраби, плотно сжав губы, провела их в гостиную, полную милых бытовых деталей чужой семейной жизни. На столе валялся какой-то журнал, несколько газет торчало из сетки у подлокотника кресла — произведения домашнего столярного искусства. Занавески на окнах были подняты, и солнечные лучи освещали небогатый интерьер комнаты.
