— Приступайте…
— Я бы не сказала ни слова, если бы сомневалась, что вы правильно поймете меня. Вы ищете убийцу, и Цецилия способна на убийство, если бы сочла, что того требуют обстоятельства. Она признает только то, что угодно ей. Но я не могу даже вообразить таких обстоятельств, которые понудили бы ее к убийству Фэйт. Правда, я не видела ее четыре года.
— Следовательно, если она была связана с Фэйт Ашер, вы можете не знать об этом. И последняя, но самая важная персона — миссис Робильотти.
— Вот именно, — улыбнулась она. — Миссис Робильотти.
Я улыбнулся в ответ.
— Да. Вы, конечно, знаете ее. Бывшая миссис Грантэм. Меня так и тянет кое-что добавить…
— Я вас слушаю.
— Я бы не сказал ни слова, если бы сомневался, что вы меня правильно поймете. Я чувствую, что если бы вы знали хоть что-нибудь, могущее указать на то, что убийцей Фэйт Ашер может быть миссис Робильотти, вы бы сочли своим долгом рассказать мне. Поэтому я просто спрашиваю — знаете ли вы что-нибудь?
— Это довольно щекотливый вопрос, мистер Гудвин. Я отвечу кратко — не знаю. После смерти мистера Грантэма она приезжала сюда не чаще раза в месяц, конечно, когда не отправлялась путешествовать, но миссис Робильотти никогда не искала общего языка с девочками, и они ее недолюбливали. Она бывала здесь при Фэйт, но, насколько мне известно, никогда не общалась с ней, разве только когда беседовала со всеми девочками вместе. Поэтому мой ответ на ваш вопрос будет — нет.
— Кто отбирает гостей на ежегодные приемы по случаю дня рождения мистера Грантэма?
— При жизни мистера Грантэма — я. После его смерти этим занималась миссис Грантэм, основываясь на моей рекомендации. Последние два года она препоручила это мистеру Бэйну, а он советуется со мной.
— Вот как? Красавчик не говорил мне этого.
— Красавчик?
— Я имею в виду мистера Бэйна. Так его зовут друзья. Если вас не затруднит — расскажите, как он это делает? Предлагает кандидатуры и спрашивает ваше мнение?
— Нет. Я составляю список, сопровождаю его необходимой информацией и своими замечаниями, и он выбирает из этого списка. Я очень внимательно составляю список. Некоторые из девочек чувствовали бы себя неловко на таком приеме. На какой основе мистер Бэйн отбирает кандидатуры, я не знаю.
— Я расспрошу его об этом — Я положил руки на стол. — И теперь, главное, на что я больше всего рассчитываю, если вы желаете мне помочь. Похоже, что объяснение смерти Фэйт Ашер нужно искать в ее прошлом, до того, как она попала сюда. А может быть, и после того, как она покинула «Приют», тогда вы не можете этого знать. Она пробыла здесь около пяти месяцев. Вы сказали, что стараетесь задавать девочкам как можно меньше вопросов относительно их прошлого, но, по-видимому, они откровенничают с вами, не так ли?
— Не все, но некоторые бывают откровенны.
— Естественно. И, конечно, вы держите их откровения в тайне. Но Фэйт умерла, и вы сказали, что готовы помочь мне. Может быть, она вам что-нибудь рассказывала? Назвала имя человека, из-за которого оказалась здесь…
Я обязан был задать этот вопрос. Миссис Ирвин была достаточно проницательна, чтобы понимать, что это был самый важный вопрос, на который детектив хотел бы получить ответ, — относительно прошлого Фэйт Ашер, и если бы я его не задал, она могла бы удивиться и, поразмыслив, прийти к выводу, что я не задал этого вопроса потому, что знал ответ. Шансов на то, что она знает имя соблазнителя Фэйт, было очень мало, если судить по ее поведению и по тому, как она сказала, что никогда не слышала об Эдвине Лэдлоу.
— Нет, — отозвалась она. — Об этом Фэйт не обмолвилась ни словом, и сомневаюсь, чтобы поделилась с кем-нибудь из девочек.
— Но ведь она вам что-нибудь рассказывала?
— Очень немногое. Если вы имеете в виду фамилии людей, с которыми она была знакома, и о своих отношениях с ними, — то ровно ничего. Мы беседовали часто и подолгу, и я сделала из этих бесед два вывода. Нет, даже три. Первый, что у нее были интимные отношения, причем весьма кратковременные, только с одним человеком. Второй, что она никогда не видела своего отца и не знала, кто он. Третий, что ее мать жива и Фэйт ненавидит ее. Нет, пожалуй, это слишком сильное слово. Фэйт не такая девушка, которая может ненавидеть. Лучше сказать — испытывала к ней неприязнь. Я пришла к этим трем заключениям, хотя прямо она никогда не говорила об этом. Больше ничего о ее прошлом я не знаю.
— Как зовут ее мать?
— Не знаю. Я уже сказала, у меня нет никаких фактов.
— Как она попала в «Приют»?
— Она пришла сюда в марте, год назад, на седьмом месяце. Без какого-либо сопроводительного письма или звонка по телефону, пришла, и все. Сказала, что знает про наше заведение из газет и журналов. Ребенок родился у нее 18 мая. — Миссис Ирвин улыбнулась. — Я, конечно, не помню на память даты рождения всех детей, но эту знаю, потому что специально проверяла ее для полиции.
— Не может ли быть, что тут замешан ребенок? Я имею в виду — замешан в ее смерти? Кто-нибудь или что-нибудь, связанное с ним или его усыновлением?
— Ни в малейшей степени. Совершенно исключено. Я сама занималась этим. Можете поверить мне на слово.
— Кто-нибудь посещал ее?
— Нет.
— Вы сказали, что она провела здесь пять месяцев, следовательно, покинула «Приют» в августе. Кто приехал за ней?
— Девушки обычно не остаются здесь после родов так долго, но Фэйт чувствовала себя плохо, и ей нужно было набраться сил. За ней приехала миссис Джеймс Роббинс, член нашего правления, и отвезла ее в Нью-Йорк. Миссис Роббинс устроила Фэйт на работу в мебельный магазин Барвика и помогла ей поселиться вместе с другой нашей девушкой, Элен Ярмис. Той самой, что была на приеме во вторник. Может быть, Элен что-нибудь знает… Что вам угодно, Дора?
Я повернул голову. Женщина средних лет и чуть полноватая для своей голубой формы стояла в дверях.
— Простите, доктор, — заговорила она. — Но у Катерины, кажется, начинается…
Миссис Ирвин поднялась с кресла и направилась к двери. Я тоже встал и пожал протянутую мне руку.
— Возможно, что это только прелюдия, — сказала она, — но все равно мне нужно идти. Повторяю, мистер Гудвин, я желаю вам успеха, хотя не завидую вашей работе… Извините, что я должна спешить.
Я поклонился и хотел сказать, что не поменялся бы местами с ней или Катериной. Надевая пальто, я подсчитал, что если она работает здесь пятнадцать лет и еженедельно имеет одну Катерину, то всего их будет семьсот восемьдесят. По дороге к машине я тревожился, что снова встречу девушек на узкой аллее. Но, к счастью, они появились на площадке, как только я сел за руль. Лица у них порозовели еще больше, и они тяжело дышали. Одна из них пропела: «О, вы уже уезжаете?» А другая крикнула: «Почему бы вам не остаться к обеду?» Я ответил, что заеду в другой раз. У меня было поползновение сказать им, что Катерина принялась исполнять свою главную роль в жизни, и посмотреть, как они на это прореагируют, но решил, что это будет бестактно, и, когда они ушли с дороги, нажал на газ. Они хором пожелали мне счастливого пути.
Обычно, когда у нас предстоит собраться обществу, я предпочитаю быть дома к прибытию посетителей даже в том случае, если вопрос, который будет обсуждаться, не является очень важным или обещающим солидный гонорар, но на этот раз я опоздал на пять минут. Появившись в кабинете в пять минут седьмого, я увидел, что Ниро Вулф уже сидит за своим столом, Орри Кэтер расположился на моем месте, а Элен Ярмис, Этель Варр и Роза Тэттл занимали три желтых кресла перед Вулфом. Как только я вошел, Орри пересел на кушетку. Он все еще не отказался от надежды когда-нибудь навсегда занять мой стул, и ему нравится в мое отсутствие для практики на нем посидеть.
Дело, конечно, не в том, что мне потребовалось шесть часов для того, чтобы вернуться из «Приюта Грантэма». После возвращения я успел еще управиться с обедом, подогретым для меня Фрицем, а также подробно доложить Вулфу о моем разговоре с миссис Ирвин. Он скептически отнесся к моему мнению, что она в здравом уме и у нее чистое сердце, поскольку убежден, что у каждой женщины не хватает того или иного винтика, но все же вынужден был согласиться, что разговаривала она по-деловому, сообщила некоторые данные об интересующих нас персонах, которые в будущем могут оказаться полезными, а кроме того, указала, что Остин Бэйн, возможно, не так уж невиновен. Из этого бесспорно вытекала необходимость еще раз побеседовать с Красавчиком Бэйном. Я позвонил ему, но, не получив ответа, решил воспользоваться солнечной погодой и отправился пешком сперва в банк, чтобы депонировать чек Лэдлоу, а затем в дом э 87 по Боудойн-стрит.
На мой звонок в обиталище Бэйна никто не ответил. Я еще ранее просил Вулфа разрешить мне взять с собою набор ключей с таким расчетом, чтобы, если Бэйна не окажется дома, я мог войти туда без него и провести время с пользой, ориентируясь в обстановке. Однако Вулф запретил мне это под тем предлогом, что подобного повышенного интереса у нас Бэйн еще не возбудил, и мне пришлось проторчать скучнейших полтора часа в подъезде дома на другой стороне улицы. Вообще-то говоря, ждать кого-то, не зная, сколько это продлится и будет ли такой человек располагать чем-то полезным, — одна из скучнейших обязанностей в профессии детектива.
