Старые паруса, должно быть, служили Марселену подстилкой. По углам в беспорядке валялись горшки с краской, бидоны с машинным маслом и керосином, железный лом, старые весла.
— Другим тоже случается здесь ночевать? — спросил Мегрэ у рыбака.
Тот равнодушно поднял голову.
— Иногда в дождь здесь ночует старый Бенуа.
— А если нет дождя?
— Тогда он предпочитает ночевать на свежем воздухе, в разных местах. Иногда в бухточке или на палубе парохода, иногда на скамейке на площади.
— Вы его сегодня видели?
— Недавно он проходил вон там.
Рыбак указал на тропинку, которая шла на некоторой высоте вдоль берега моря и с одной стороны была обсажена соснами.
— Он был один?
— Мне показалось, что вскоре к нему присоединился господин из «Ковчега». Тот, что носит полотняный костюм и белую фуражку.
Рыбак имел в виду Шарло.
— И он прошел обратно?
— Да, примерно с полчаса назад.
«Баклан» по-прежнему казался белым пятнышком в лазури, но теперь это пятнышко уже отчетливо отделилось от берега. Множество лодок усеивало море, одни стояли неподвижно, другие медленно плыли, оставляя позади себя светящийся след.
Как и накануне вечером, Мегрэ с м-ром Пайком спустились в гавань, прошли по молу и машинально глянули на мальчонку, пытавшегося поймать морского угря с помощью коротенькой удочки.
Когда они достигли лодки голландца, Мегрэ заглянул в нее и был удивлен, увидя там Шарло, беседовавшего с де Грефом.
М-р Пайк по-прежнему молча следовал за комиссаром. Ожидал ли он чего-то, что должно было произойти? Пытался ли угадать мысли Мегрэ?
Они дошли до конца мола, повернули обратно и снова прошли мимо «Цветка любви». Шарло все еще был там.
Трижды они промерили стометровый мол и только на третий раз увидели, как Шарло вышел на палубу яхточки, простился и ступил на доску, служившую сходнями.
Мегрэ с м-ром Пайком были совсем близко от него.
Они чуть не столкнулись. В этот час автобус из Жьена должен прибыть в Йер. Люди, приехавшие на похороны, выпьют по рюмочке, а потом отправятся в морг.
— Вот так встреча! А я вас сегодня все утро искал.
— Как видите, я не покидал острова.
— Вот об этом мне и нужно с вами побеседовать. Я не вижу никакой необходимости задерживать вас здесь. Кажется, вы говорили, что приехали сюда только на два-три дня и остались из-за смерти Марселена. Инспектор счел нужным задержать вас тут. А я возвращаю вам свободу.
— Благодарю.
— Прошу только предупредить, где я смогу вас найти в случае, если вы мне понадобитесь.
Шарло, куривший сигарету, задумчиво посмотрел на кончик ее.
— В «Ковчеге», — наконец ответил он.
— Значит, вы не уезжаете?
— Сейчас нет. — И, подняв голову, он посмотрел в глаза комиссару. — Вас это удивляет? Кажется, вам это Даже неприятно? Но, надеюсь, мне это дозволено?
— Не смею вам мешать. Признаюсь, мне только любопытно, что заставило вас изменить первоначальное намерение.
— Профессия меня не очень связывает. Не так ли?
У меня нет ни конторы, ни завода, ни торгового дома.
Нет ни рабочих, ни служащих, которые бы меня дожидались. А здесь так хорошо! Разве вы не находите?
Он и не пытался скрыть иронии.
По дорожке к гавани спускался мэр, по-прежнему в длинной серой блузе, толкая перед собой ручную тележку. На обычных местах уже стояли зазывалы из «Гранд-отеля» и почтальон в форменной фуражке.
«Баклан» теперь дошел до середины пролива и через четверть часа должен был пристать к берегу.
— Долго вы беседовали со старым Бенуа?
— Увидев вас сейчас возле хижины, я сразу подумал, что вы меня об этом спросите. Вы, конечно, будете допрашивать старика. Я вам не могу помешать. Только хочу заранее предупредить, что он ничего не знает. Во всяком случае, я в этом, кажется, убедился, а ведь понять его язык не так уж легко. Быть может, вам в этом смысле больше посчастливится.
— Вы пытаетесь что-нибудь разузнать?
— Возможно, то же, что и вы.
Это был почти вызов, хотя и брошенный добродушно.
— С чего бы вас это заинтересовало? Марселей говорил с вами?
— Не больше, чем с другими. Он всегда со мной немного робел. Ведь ни одна шестерка не чувствует себя свободно с паханом.
Сейчас придется объяснить значение слова «пахан» м-ру Пайку, который, видимо, отложил его про запас в какую-нибудь клеточку мозга.
Мегрэ тоже вошел в игру, говорил небрежно, легкомысленным тоном, словно бросал ничего не значащие слова.
— Скажите, Шарло, вы знаете, почему убили Марселена?
— Я знаю примерно столько же, сколько вы. И, поверьте, делаю, вероятно, те же выводы, но с другого конца.
Шарло улыбался, щурясь от солнца.
— Жожо говорила с вами?
— Со мной? Разве вам не сказали, что мы ненавидим друг друга, как кошка и собака.
— Вы спали с ней и чем-то ее обидели?
— Она не захотела. Как раз это-то нас и разделяет.
— Я только думаю, Шарло, не лучше ли вам вернуться в Пон-дю-Лас.
— Благодарю за совет, но я предпочитаю оставаться здесь.
От «Северной звезды» отделилась шлюпка. Можно было различить силуэт Морикура, садившегося на весла. Он был один. Видимо, как и другие, торопился к приходу «Баклана», чтобы получить на почте свою корреспонденцию.
Шарло, наблюдавший за выражением лица Мегрэ, казалось, в то же время наблюдал и за его мыслями. Когда комиссар посмотрел на лодку голландца, он бросил:
— Странный парень. Однако не думаю, чтобы это был он.
— Вы имеете в виду убийцу Марселена?
— От вас ничего не скроешь. Учтите, что убийца сам по себе меня не интересует. Но во всех случаях, кроме драки, никого не убивают без причины. Не так ли? Даже тогда, и особенно тогда, когда этот человек заявляет каждому встречному, что он друг комиссара Мегрэ.
— Вы были в «Ковчеге», когда Марселей говорил обо мне?
— Все там были. Я имею в виду тех, кто интересует вас в данное время. А у Марселена, особенно после того как он выпивал несколько стаканов, был достаточно пронзительный голос.
— Вы не знаете, почему он говорил обо мне именно в тот вечер?
— В этом-то все дело. Представьте, это был первый вопрос, который я себе задал, когда узнал о смерти Марселена. Я стал думать, к кому относились слова бедняги. Вы понимаете?
Мегрэ все прекрасно понимал.
— И нашли вы подходящий ответ?
— Нет еще. Если бы мне удалось его найти, я вернулся бы в Пон-дю-Лас ближайшим пароходом.
— Вот не знал, что вам нравится играть роль сыщика-любителя.
— Шутите, комиссар.
Мегрэ по-прежнему упорно, хотя и не подавая вида, старался заставить партнера сказать что-то такое, чего тот говорить не хотел.
Это была забавная игра — на молу под палящим солнцем, в присутствии м-ра Пайка, который выполнял роль арбитра и проявлял щепетильную нейтральность.
— В конечном счете, вы исходите из того, что Марселен был убит не без причины.
— Вы правильно поняли.
— Вы считаете, что убийца хотел присвоить что-то, принадлежащее Марселену?
— Этого не считаем ни я, ни вы. Иначе ваша репутация была бы чертовски раздутой.
— Кто-то хотел заткнуть ему рот?
— Вот это уже вернее, комиссар.
— Быть может, Марселей узнал что-нибудь, а кому-то это показалось опасным?
— Почему вы так хотите знать, что думаю я, когда сами осведомлены не хуже меня?
— И о «большой куче» денег?
— Да, и о «большой куче» денег. — И, закурив новую сигарету, Шарло изрек: — Меня всегда интересовали большие кучи денег. Теперь до вас дошло?
— Поэтому сегодня вы и нанесли визит голландцу?
— Ну, он-то беден, как церковная крыса.
— Значит, вы хотите сказать, что это не он?
— Этого я не говорил. Я только сказал, что Марселей не мог надеяться что-нибудь из него вытянуть.
— Вы забываете его подругу.
— Анну?
— Да. Ее отец очень богат.
Шарло задумался, потом пожал плечами. «Баклан» уже миновал первый скалистый мыс и подходил к порту.
— Вы разрешите мне идти? Быть может, мне кого-нибудь придется встретить.
Ироническим жестом притронувшись к фуражке, Шарло направился к причалу.
Пока Мегрэ набивал трубку, м-р Пайк заметил:
— Я думаю, что этот парень очень умен.
— С его профессией без этого далеко не уйдешь.
Зазывала из «Гранд-отеля» уже завладел багажом какой-то молодой пары. Мэр поднялся на палубу и разглядывал приклеенные к ящикам этикетки. Шарло помог молодой женщине спуститься на берег и повел ее в «Ковчег». Он не обманул, сказав, что кого-то встречает. Видно, накануне говорил по телефону.
Кстати, откуда инспектор Леша звонил позавчера Мегрэ, чтобы ввести его в курс дела? Если из «Ковчега», где телефон висит на стене возле стойки, значит, их разговор могли слышать. Не забыть бы задать ему этот вопрос.
Дантист был здесь в том же виде, что и утром, небритый, быть может, даже немытый, в старой соломенной шляпе. Он глядел на «Баклан», и для него этого было вполне достаточно. Казалось, он наслаждается жизнью.
