У миссис Спрот вырвался сдавленный стон.
— Теперь все в порядке, моя дорогая, — потрепав ее по плечу, сказал Блетчли. — Мы их нагнали.
Они мчались вперед. Внезапно женщина обернулась и увидела приближающийся автомобиль. Она вскрикнула, подхватила ребенка на руки и бросилась бежать. Но не вперед, а к обрыву.
Через несколько ярдов машину пришлось остановить — почва стала слишком неровной. Миссис Спрот выпрыгнула первой и, не помня себя, кинулась в погоню. Остальные последовали за ней. Когда между ними и незнакомкой осталось ярдов двадцать, не больше, женщина обернулась, готовая защищаться. Бежать ей было некуда — она стояла на самом краю обрыва. С хриплым воплем она еще крепче прижала к себе ребенка.
— Боже мой, да она сейчас бросит девочку вниз! — вскрикнул Хейдок.
Женщина не шевелилась. Лицо ее было искажено ненавистью. Она хрипло бросила какую-то длинную фразу, которую никто не понял, и опять застыла, прижав к себе ребенка и время от времени поглядывая на пропасть, зиявшую у ее ног.
Всем стало ясно: она угрожает сбросить Бетти со скалы.
Преследователи в ужасе приросли к месту — любое их движение лишь ускорит катастрофу. Хейдок сунул руку в карман и выхватил револьвер армейского образца.
— Отпустите ребенка, или буду стрелять! — загремел он.
Иностранка только рассмеялась и еще крепче прижала девочку к груди. Они словно срослись.
— Не могу стрелять — боюсь попасть в ребенка, — пробормотал Хейдок.
— Она сумасшедшая, — негромко сказал Томми. — Она сейчас прыгнет вниз вместе с девочкой.
— Не могу… — беспомощно повторил Хейдок.
В этот миг грохнул выстрел. Женщина качнулась и упала, не выпуская девочку из рук. Мужчины ринулись вперед. Миссис Спрот шаталась. Глаза ее были широко раскрыты, рука сжимала дымящийся пистолет. Наконец, неверными шагами, двинулась вперед и она.
Томми уже опустился на колени рядом с упавшими. Он осторожно повернул женщину и взглянул ей в лицо, «Какая странная, дикая красота!» — мелькнуло у него в голове. Незнакомка открыла глаза, посмотрела на Томми, и зрачки ее потускнели. Она чуть слышно вздохнула и умерла: пуля пробила ей голову.
Маленькая Бетти Спрот, целая и невредимая, выкарабкалась из объятий женщины и побежала к матери, застывшей как статуя.
Только теперь силы окончательно оставили миссис Спрот. Она отшвырнула пистолет, рухнула на колени и прижала к себе девочку.
— Жива, жива!.. Ах, Бетти, Бетти! — всхлипнула она и глухим испуганным шепотом спросила: — Я… Я убила ее?
— Не надо думать об этом. Не надо, — твердо сказала Таппенс. — Думайте о Бетти, только о ней.
Миссис Спрот, рыдая, обнимала ребенка. Таппенс отошла в сторону и присоединилась к мужчинам.
— Форменное чудо! — восторгался Хейдок. — Мне бы такого выстрела не сделать. Прямо не верится, что эта женщина впервые взялась за пистолет. Вот что значит инстинкт. Чудо да и только!
Заседание следственного суда состоялось несколько дней спустя. За это время полиция установила личность убитой, которая оказалась польской эмигранткой Вандой Полонской.
Сразу после драматической сцены на холме Бетти и миссис Спрот, пребывавшая в полубессознательном состоянии, были доставлены в «Сан-Суси», где грелки, крепкий чай, всеобщее сочувственное любопытство и, наконец, основательная доза бренди быстро поставили на ноги совершенно ошеломленную героиню дня.
Капитан Хейдок немедленно снесся с полицией и лично проводил ее представителей на место трагедии. В другое время газеты уделили бы ей не одну полосу. Но сейчас, когда с фронта приходили все более тревожные известия, о ней упомянули лишь в небольшой заметке.
Таппенс и Томми понимали, что им придется выступать на суде. Поэтому, опасаясь, что репортерам придет фантазия сфотографировать основных свидетелей, мистер Медоуз имел неосторожность повредить себе глаз и был вынужден надеть повязку, сделавшую его почти неузнаваемым. Лицо миссис Бленкенсоп исчезло под необъятной шляпой.
Заседание суда началось с опознания погибшей, произведенного некоей миссис Кафонт, дамой с тонкими губами и пронзительным взглядом, которая в течение нескольких месяцев работала в комитете помощи эмигрантам.
Она показала, что Полонская приехала в Англию со своим двоюродным братом и его женой, единственными — насколько ей известно — родственниками покойной. По ее мнению, Полонская была не совсем нормальной. Судя по словам Полонской, она пережила в Польше много ужасного: вся ее семья, в том числе дети, были перебиты немцами. Полонская отнюдь не выказывала признательности за то, что для нее делалось, была молчалива и подозрительна, часто разговаривала сама с собой, словом, проявляла признаки душевного расстройства. Ей подыскали место прислуги, но она вот уже несколько недель как ушла от хозяев, не предупредив их заранее и не отметившись в полиции. Она — факт труднообъяснимый — видимо, располагала также значительной суммой денег. Не исключено, что она была вражеским агентом и лишь симулировала ненормальность.
Затем была вызвана миссис Спрот, которая тут же разразилась рыданиями.
— Это так ужасно! — всхлипывала она. — Так ужасно сознавать, что ты убил человека! Я не хотела этого, мне такое даже в голову не приходило, но вы же понимаете — дело шло о Бетти. Эта женщина, решила я, сейчас сбросит ее с обрыва. Я должна была этому помешать, я… Боже мой, я сама не знаю, как все получилось.
— Вы умеете обращаться с огнестрельным оружием?
— Что вы! Правда, я несколько раз держала в руках ружье — на ярмарках, в тире. Но я никогда не попадала в цель. Боже мой, у меня такое чувство, словно я в самом деле убийца.
Коронер успокоил ее и спросил, состояла ли она в каких-нибудь отношениях с покойной.
— Ах, нет! В жизни ее не видела. По-моему, она была просто сумасшедшая — ведь она даже не знала ни меня, ни Бетти.
Следующим вызвали Хейдока. Он рассказал о мерах, принятых им для розыска похитительницы, и о том, что произошло дальше.
— Вы уверены, что женщина готова была броситься с обрыва?
— Да. Она бы или сбросила вниз ребенка, или сама прыгнула вместе с ним. Вид у нее был такой, словно она совершенно обезумела от ненависти. Нужно было действовать. Я хотел уже выстрелить сам, чтобы ранить ее, но она прикрывалась ребенком, как щитом. А миссис Спрот рискнула и сумела спасти жизнь своей малышке.
Показания миссис Бленкенсоп были краткими — она лишь подтвердила показания капитана Хейдока.
Настала очередь мистера Медоуза.
— Вы согласны с тем, как осветили события капитан Хейдок и миссис Бленкенсоп?
— Да, согласен. Эта женщина безусловно была в таком невменяемом состоянии, что никого не подпустила бы к себе. Она готова была броситься вниз вместе с ребенком.
На этом допрос свидетелей закончился. Коронер разъяснил присяжным, что Ванда Полонская пала от руки миссис Спрот при обстоятельствах, полностью оправдывающих последнюю. Суд не располагает какими-либо данными относительно психического состояния погибшей. Возможно, что ею руководила ненависть к Англии. Что же касается мотивов, побудивших покойную похитить ребенка, то о них можно только догадываться. Не исключено, что это мотивы патологического характера. Полонская, по ее собственным словам, пережила у себя на родине много ужасного, и это, вероятно, помутило ее рассудок. С другой стороны, она, конечно, могла быть и вражеским агентом. Приговор, вынесенный присяжными, соответствовал выводам коронера.
На другой день после луда миссис Бленкенсоп и мистер Медоуз встретились для обмена мнениями.
— Ванда Полонская сошла со сцены, и мы опять в тупике, — угрюмо констатировал Томми.
— Да, — кивнула Таппенс. — Всякие следы исчезли. После нее не осталось ничего — ни документов, ни сведений о том, с кем она общалась и откуда у нее появились деньги.
— Здорово работают, — вздохнул Томми и добавил: — Знаешь, Таппенс, не нравится мне, как обстоят дела.
Таппенс согласилась. Сводки в самом деле далеко не утешительные. Французская армия отступает, и ясно, что падение Парижа — вопрос нескольких дней.
— Кое-что мы все-таки сделали, — напомнил Томми.
— Карл фон Дайним и Ванда Полонская? Мелочь!
— Ты думаешь, они работали вместе?
— Думаю, что да, — задумчиво ответила Таппенс. — Вспомни: я застала их, когда они разговаривали.
— Значит, историю с похищением подстроил Карл фон Дайним?
— По-моему, он.
— Но зачем?
— В этом-то все дело, — согласилась Таппенс. — Ничего не могу придумать. Похищение кажется совершенно бессмысленным.
— Почему понадобилось похищать именно этого ребенка? Кто такие Сироты? Денег у них нет — значит, дело не в выкупе. Ни муж, ни жена на государственной службе не состоят.
— Знаю, Томми. Во всем этом нет никакого смысла.
— А что предполагает сама миссис Спрот?
