В двух наружных стенах скрипториума были такие же высокие, узкие окна, как и в комнате Учителя — слишком узкие даже для маленького ребенка. Будучи запертым в скрипториуме, Преемник должен был либо ждать, пока вернется Учитель и отопрет дверь, либо взламывать ее сам. Но на двери не было никаких признаков взлома.
Эллери и старик покинули скрипториум так же молча, как и вошли туда.
— Продолжайте, Учитель, — сказал Эллери.
Учитель возобновил повествование. Он снова отправился в школу, где исполнял свои обязанности до трех часов, а затем вернулся в Дом Священного Собрания, где вспомнил о болезни Раба и о расшатавшейся ножке стола, поэтому положил в центре стола молоток как напоминание о том, чтобы попросить Преемника укрепить ножку.
После этого пророк направился в дом Раба, перед которым стояли солнечные часы. По ним Учитель определил, что было около четверти четвертого.
— Я оставался с Рабом около часа. Мне следовало пробыть с ним дольше — ведь мы состарились вместе. Когда я вернулся около четверти пятого...
Старик умолк.
— В четыре двадцать Сторикаи был мертв, — напомнил Эллери.
— Да, Сторикаи был... мертв — с усилием сказал учитель. — Он лежал на полу комнаты собраний в луже крови, каким его увидел ты.
— Вам нелегко об этом говорить, Учитель, — со вздохом промолвил Эллери, — но вы должны продолжать.
— Я отпер дверь скрипториума, выпустил Преемника и сразу же послал его за тобой на случай, если ты уже вернулся. Великое бедствие обрушилось, наконец, на племя Квинана, и я нуждался в том, кого звали Элрой Квинан. Ибо обо всем этом было написано.
Эллери снова вздохнул. Богословие, пророчества, предсказания — с их помощью не разгадать загадку убийства Сторикаи... Сторикаи, который был так очарован блеском наручных часов, увиденных впервые в жизни, который так по-детски радовался, когда ему разрешили поносить их, и который носил их до своей последней минуты...
— Вы спрашивали Преемника, слышал ли он что-нибудь, какие-нибудь необычные звуки или голоса, пока был заперт в скрипториуме?
Морщинка между бровями стала глубже.
— Нет, Элрой. Но давай спросим его сейчас.
Однако Преемник, чье ангельское лицо, обрамленное курчавой бородкой, было смертельно бледным, смог только вымолвить:
— Я ничего не слышал!
С еще одним вздохом Эллери попросил Учителя удалиться в его комнату и взял у него ключ от санктума.
Положив руку на дверную ручку, Эллери, как и в прошлый раз, колебался, чувствуя, что, войдя в запретную комнату, осквернит ее. Но отступать было поздно. Вставив ключ в замочную скважину, он с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Эллери быстро шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.
Теперь он присмотрелся к горящей лампе, свисавшей на старой медной цепочке, которая была пропущена через металлическую петлю в центре потолка и наброшена одним из звеньев на крючок в стене. Звеньев было достаточно, чтобы с крючка свешивались еще семь футов цепочки. Эллери одобрительно кивнул — устройство было примитивным, но практичным: гораздо легче снять цепочку с крючка и опустить лампу, чтобы наполнить ее маслом, чем взбираться на лестницу.
Освободив цепочку, Эллери опустил лампу так, что она почти касалась его головы Темный круг на полу, образованный тенью от лампы, расширился, но в комнате стало светлее. Эллери укрепил лампу в новом положении, опустился на колени и начал обследовать один квадратный дюйм пола за другим, отбрасывая на стены причудливо шевелящуюся тень.
Первое открытие он сделал под ковчегом — кусочек глины с пурпурной глазированной поверхностью.
Эллери поднялся и огляделся вокруг. Массивный кувшин для свитков справа от него казался слегка покосившимся на деревянной подставке, как будто его в спешке передвинули. Однако Эллери был уверен, что во время его утреннего визита в санктум кувшин стоял ровно.
Он перенес внимание на ковчег. Стекло шкафчика было целым, но в углу орехового корпуса на уровне нижней полки темнело пятно. Эллери прикоснулся к нему, и на его пальце остался красно-бурый след. Кровь... Утром ее там не было.
А монеты?
Две стопки серебряных долларов, которые он аккуратно сложил после утреннего осмотра, больше не выглядели аккуратными. Обе немного покосились, а в одной стопке высовывался край монеты.
Стоя перед ковчегом в мерцающем свете, Эллери реконструировал события второй половины дня. Безусловно, это Сторикаи тайком изготовил дубликат ключа от двери санктума — Сторикаи, который, покуда Учитель навещал старого больного Раба, а Преемник был заперт в скрипториуме, снова совершил грех, войдя без разрешения в Дом Священного Собрания, и совершил куда больший грех, войдя в запретную комнату с намерением украсть сокровище общины.
Кто бы мог подумать, что простодушный Кладовщик способен на святотатство и кражу?
И когда обуреваемый алчностью Сторикаи присел на корточки, возможно уже наложив на монеты нечестивые руки, его атаковали сзади. Кто-то ворвался в запретную комнату, схватил стоящий справа кувшин для свитков и изо всех сил обрушил его на затылок Кладовщика. Кувшин, должно быть, разбился, по крайней мере частично — свидетельством могли служить глиняный черепок под ковчегом и глиняные частички в волосах убитого, но этот удар не был смертельным. Кладовщик упал, оглушенный или потерявший сознание, ударился головой об угол ковчега и запятнал его своей кровью.
И все это происходило в святая святых, в присутствии свитков, предписывающих мир и любовь к ближним. Иоав у рогов алтаря[41] или Бекет в соборе[42].
Тот, кто нанес удар, вероятно, повернулся и побежал. А Кладовщик, слегка придя в себя, погнался за свидетелем его преступлений и настиг того в зале собраний. Должно быть, они боролись молча (иначе запертый в скрипториуме Преемник услышал бы их); Сторикаи пытался убить напавшего на него, чтобы сохранить свою позорную тайну — ибо кража по законам Квинана была преступлением, караемым смертью. Противник Кладовщика, прижатый к столу Совета, был вынужден сражаться за свою жизнь. На столе лежал молоток, оставленный Учителем. Он схватил его и ударил Кладовщика минимум дважды: один раз по поднятому запястью, разбив стекло часов, вдавив циферблат и остановив механизм, а второй раз по лбу. Последний удар оказался смертельным.
Кем же был свидетель преступлений Сторикаи, совершивший первое убийство в истории долины?
Эллери снова подумал о количестве монет. Рассказывая о скитаниях общины, Учитель упомянул, что его отец привез в долину пятьдесят серебряных долларов, и Летописец подтвердил это, справившись в своих записях. А согласно гроссбуху Шмидта, Учитель истратил девятнадцать серебряных долларов в магазине «Край света».
Значит, должна оставаться тридцать одна монета.
Эллери уставился на две стопки в застекленном шкафчике. Они были одинаковой высоты — это означало, что и число монет в них одинаковое... Следовательно, общее число должно быть четным!
Именно это не давало ему покоя после визита в лавку Шмидта. Число «тридцать один» нарушало безупречную симметрию запретной комнаты, заставляя работать подсознание Эллери.
Каким образом обе стопки могут содержать одинаковое число монет, когда одна из них должна быть выше другой на один серебряный доллар? Может быть, этот доллар потерялся?
Потом Эллери вспомнил. Когда Учитель приговорил Ткача Белиара к изгнанию в пустыню, ему дали в дорогу пищу и воду на два дня и один серебряный доллар!
Тридцать один минус один дает четное число и объясняет одинаковую высоту стопок.
Эллери полез в ковчег и пересчитал серебряные доллары, выпущенные в 1873 году в Карсон-Сити. В каждой стопке было пятнадцать монет.
Поставив на место вторую стопку рядом с первой, Эллери уставился на шкафчик, чувствуя шум в ушах.
Кладовщик предал своего Учителя, свою веру и своих братьев за тридцать сребреников!
Придя в себя, Эллери посмотрел на нижнюю полку. Там все еще лежала открытая книга — очевидно, с утра к ней не прикасались.
Эллери казалось, будто его глаза засыпаны песком. Сначала строчки готического шрифта на открытых страницах плясали в насмешливом танце.
Но потом они остановились, и из ниоткуда пришла невысказанная мысль...
Это напоминало кошмарный сон внутри сна! Эллери с трудом заставил себя просунуть руку в шкафчик и закрыть книгу, чтобы видеть обложку и корешок.
И он увидел...
На несколько секунд Эллери застыл как вкопанный. Ум отвергал это. Такого не может быть даже во сне!
Но это было не во сне, а наяву.
Наконец Эллери смог вытащить руку, после чего он провел еще некоторое время, бессмысленно уставясь на нее.
Священная Книга. Книга Mk’h, как называл ее Учитель.
