Я ухмыльнулся.
— Потрясающе похожа, да? Хотя я лично не думаю, что это та самая собака. Я, правда, не эксперт, но Геба не такая тощая, как эта тварь.
В его взгляде появилось новое выражение, и отнюдь не самое дружеское.
— Так вы, значит, и есть маленький Арчи Ниро Вульфа.
— Был, — отмахнулся я. — Читайте внимательнее. Кажется, теперь я уже свой собственный маленький Арчи.
— Значит, я заплатил за завтрак легавого!
— Ничего подобного. Разве я не сказал, что расплачусь сам, как только заполучу назад бумажник?
Он потряс головой.
— Ни за что бы не поверил. Такой шикарный костюмчик! Я-то думал, что вас зацапали во время облавы. Проклятые фараоны совсем озверели — хватают всех подряд. Потрясающе: в каталажке встречаю такого разодетого парня, а он, на тебе — фараон!
— Строго говоря, я не фараон, — я был уязвлен до глубины души. — Я частный сыщик. Я говорил, что мне нравится, как вы разговариваете, но вам изменило чувство меры. Я подметил, что вы человек культурный, что должно было сразу насторожить. Образованные люди редко попадают в тюрягу. А вот фараоны в наши дни пошли вполне культурные. Меня сюда засадили, поскольку подозревают в утаивании важных сведений об убийстве, что совсем не так, и хотя этот трюк стар как мир, они на него пошли. Ошибка не в том, что вас ко мне подсадили, им не привыкать попадать впросак, но вы перестарались, когда ни за что ни про что купили мне завтрак. Тогда-то я и начал соображать.
Он вскочил на ноги, набычился и ожег меня свирепым взглядом.
— Ну, держись, трепло! Сейчас я тебя по стенке размажу.
— За что?
— Чтобы проучить тебя. По-твоему, я подсадная утка?
— Чушь собачья! Не строй из себя обиженного. Ты меня обозвал, я — тебя. Мы квиты. Давай начнем заново.
Но он оказался слишком ранимым, чтобы помириться так быстро. Кулак он, правда, разжал, а потом, испепелив меня напоследок взглядом, устроился на койке, прихватив «Газетт». Лежал он лицом к коридору, так что света было вполне достаточно, и я вскоре последовал его примеру, подложив под голову свернутое одеяло вместо подушки, на котором на всякий случай расстелил носовой платок. В течение двух часов и десяти минут обе койки безмолвствовали. Это мне известно доподлинно, так как, приняв горизонтальное положение, я взглянул на часы, чтобы прикинуть, сколько мне ещё ждать, пока заявится Паркер с ломом и вызволит меня отсюда, и тогда было двадцать минут десятого; когда же я в очередной раз прочитал «Газетт» от корки до корки и в двадцатый раз посмотрел на циферблат, стрелки показывали половину двенадцатого. И тут он внезапно заговорил.
— Послушайте, Гудвин, а что вы теперь собираетесь делать?
От неожиданности газета выскользнула из моих рук на пол.
— Не знаю, может, всхрапну чуток.
— Я не имею в виду сию минуту, а вообще. Кто-нибудь позаботится о вас?
— Да, и на его месте я бы поторопился. Весьма дорогой адвокат по фамилии Паркер.
— И что потом?
— Вернусь домой и залезу в ванну.
— А потом?
— Почищу зубы и побреюсь.
— Ну а потом?
Я повернул голову и уставился на него.
— Что-то вы слишком настойчивы. К чему вы клоните?
— Ни к чему я не клоню. Просто я подумал, что раз Ниро Вульф сгинул, то вы остались без работы. Что, разве и подумать ничего нельзя?
— Нет, почему же. Думайте на здоровье.
Кратковременное молчание. Потом:
— Я немного о вас наслышан. Что вы за человек?
— О… я тоже мыслитель и тоже культурный. По алгебре всегда имел пятерки. Сплю как сурок. Честный, честолюбивый, одним словом — славный малый.
— Похоже, в своём деле вы собаку съели.
— Что верно, то верно. В десятимильном радиусе от Тайм-сквер сбросить меня с хвоста можно только, если завязать на глазах повязку. А какие ещё требования предъявляются к соискателю работы, которую вы хотите мне предложить?
Он пропустил мой вопрос мимо ушей и начал с другого конца.
— Моя фамилия Кристи… Макс Кристи. Слышали обо мне?
Если я что и слышал, то помнил крайне смутно, но задевать его самолюбие смысла не было.
— Макс Кристи? — Я изобразил удивление. — Да бросьте вы!
— Я так и думал. Я в Нью-Йорке всего пару лет, но скажу без бахвальства, что известность приобрел довольно быстро. Сколько вам платил Вульф?
— Мне неловко, — вяло запротестовал я. — Не хотелось бы, чтобы это просочилось в газеты. Меня обеспечивали питанием, и я поднакопил ценных бумаг. Я с готовностью…
Шаги в коридоре затихли перед нашей дверью, и послышался голос надзирателя:
— Мистер Кристи! Вас ждут внизу, в конторе.
Мой собеседник и ухом не повёл.
— Зайдите минут через десять, Уилкс, — сказал он. — Я занят.
Я поспешил засвидетельствовать это, крикнув:
— У нас совещание, Уилкс!
— Но мне кажется, вас выпускают.
— Должно быть. Возвращайтесь через десять минут.
Уилкс удалился, бормоча себе под нос. Кристи возобновил беседу:
— Так вы говорили…
— Да. Что с готовностью выслушаю любое ваше предложение, где упоминается оклад свыше пятидесяти тысяч в год.
— Я не шучу, Гудвин.
— Я тоже.
— Чушь. Вам такие деньги в жизни не снились. — Он повернул голову и буравил меня взором. — В любом случае речь идёт не о том, сколько тысяч в год вам положат — не в нашем бизнесе.
— В каком бизнесе?
— Которым я занимаюсь. Как, я сказал, меня зовут?
— Макс Кристи.
— Так что вам ещё надо? Вот, например, почему я здесь? Вчера меня замели по ошибке во время облавы, но я бы и часа здесь не провел, если бы не воскресенье, да к тому же пасхальное. Но сейчас… — он взглянул на часы, — ещё нет и полудня, а меня уже выпускают. Наша организация всесильна. Для такого человека, как вы, у нас найдется подходящая работенка, и, как только начнете, перед вами откроются любые возможности. Конечно, учитывая известные недостатки вашей биографии, на это потребуется время. Придётся повкалывать на совесть. Но оклад вы заломили совершенно нереальный, во всяком случае, пока идёт испытательный срок, зато потом все уже будет в ваших руках. Если вы придетесь ко двору, то перед вами все двери откроются. Я уже не говорю о подоходном налоге.
— А что там с подоходным налогом?
— Судите сами. Допустим, Вульф платит вам тридцать тысяч в год, чего, конечно, и в помине не было, — задумывались ли вы хоть раз о подоходном налоге? Нет. Его извлекали из вашей зарплаты, прежде чем её выплатить. Вы никогда о нём и не вспоминали. В нашем же бизнесе вы сами решаете, как с ним поступить. Например, вы не собираетесь связываться с законом и хотите играть честно, но при этом не желаете, чтобы вас обдирали как липку — так сами решайте, как быть с налогом.
Кристи приподнялся и сел на край койки.
— Послушайте, Гудвин, пользуясь случаем, хочу сделать вам предложение. Я вот лежал тут, читал про вас и вдруг подумал: вот есть парень подходящего возраста, знающий дело, неженатый, толковый, разбирается в людях, знаком с кучей фараонов, много лет был частным сыщиком — что если он откликнется на дельное предложение? Ведь он только что лишился работы, по уши запутался в деле об убийстве в Вестчестере и, возможно, нуждается в помощи. Вот о чем я подумал, а потом решил, почему бы не спросить его самого? Гарантировать я ничего, конечно, не могу, особенно если на вас навесят убийство, но если вам сейчас нужна помощь, или когда-нибудь потом вы захотите испробовать себя в деле, то зовут меня Макс Кристи, и я всегда готов замолвить за вас словечко. Если вы…
Он замолк, прислушиваясь к звуку шагов. От двери донесся голос Уилкса:
— Вас требуют, мистер Кристи. Я сказал им, что вы заняты, но они настаивают. Сейчас за вами пришлют.
— Ладно, Уилкс. Иду. — Мой напарник встал на ноги. — Так что скажете, Гудвин?
— Спасибо за любезное предложение, — улыбнулся я. Уилкс, отомкнув дверь, стоял в проеме, так что я попридержал язык. — Вот выйду отсюда, немного очухаюсь и тогда буду лучше знать, что творится вокруг. — Я поднялся на ноги. — Как с вами связаться?
— Лучше всего по телефону. Черчилль-пять-три-два-три-два. Бываю я там, правда, не часто, но мне быстро передадут. Запишите номер.
— Я запомню. — Я пожал протянутую руку. — Рад был познакомиться. Куда выслать чек за завтрак?
— Бросьте. Мне было приятно. Надеюсь, ещё увидимся.
Вышел он, как президент корпорации на встрече с папой римским. Уилкс почтительно придержал дверь.
Я уселся на койку, размышляя о том, что Макс Кристи сделал Арчи Гудвину чертовски заманчивое предложение. Но куда, чёрт возьми, запропастился Паркер? В тюрьме быстро становишься нетерпеливым.
Было уже семь часов вечера и смеркалось, когда я остановил машину перед особняком Вульфа на Западной Тридцать пятой улице и, преодолев семь ступенек, взошел на крыльцо. Паркер, вооруженный бумагами, из которых, помимо прочего, явствовало, что моя постоянная доступность гражданам штата Нью-Йорк оценена в десять тысяч долларов, прибыл в тюрьму чуть позже двух и уже десять минут спустя я был снова отпущен строить козни обществу, но окружной прокурор Арчер возжелал свидеться со мной в присутствии моего адвоката, и мы с Паркером уважили его просьбу. Конца этой встрече не было видно, и тянулась она на редкость занудливо, поскольку мне ни разу не представилась возможность проявить своё остроумие. В отличие от других случаев, когда я общался с подобными крючкотворами, ничто меня не вдохновляло, так как мне все время приходилось говорить правду и ничего, кроме правды… Исключая, конечно, все, что касалось колбасы и телефонного звонка от Арнольда Зека.
