— Было поздно, мы хотели домой, и вообще казалось, что они просто действуют по инструкции, а на самом деле им наши бумажники ни к чему.
Арчер взглянул в лист бумаги.
— У Рони нападавшие забрали примерно триста долларов, у вас — более двухсот. Это точно?
— Что касается Рони, такую сумму назвал он. Что до меня — точно.
— На нем были дорогие ювелирные изделия: булавка для галстука, запонки и кольцо. Их не взяли. В багажнике лежали вещи, в том числе две дорогие фотокамеры. Их тоже не тронули. Вас это не поразило?
Я поднял ладонь:
— Послушайте, мистер Арчер. Вы знаете не хуже меня, что у этих типов — свои предрассудки. Да, кто-то берет все, что болтается без присмотра, — даже ваш пояс или подтяжки. А эти голубки предпочитают наличные — что тут поделаешь? Наличных они огребли больше пяти сотен. Вот удар по голове — тот меня действительно поразил. Сразил.
— Но следов на вашей голове не осталось.
— На голове Рони — тоже. Наверное, народ попался опытный.
— К доктору вы обращались?
— Нет, сэр. Я не знал, что, если тебя ограбили, в округе Вестчестер требуется справка от доктора. Наверное, в этом округе очень прогрессивные порядки. Постараюсь в следующий раз об этом не забывать.
— Можно и не иронизировать, Гудвин.
— Можно, сэр, — я улыбнулся ему. — И можно не проявлять столько трогательного сочувствия к человеку, которого огрели бейсбольной битой на шоссе, находящемся в вашей юрисдикции. Но все равно спасибо.
— Ладно, — он прищелкнул пальцами, отбрасывая эту неприятную тему. — Вы целое воскресенье ничего не могли взять в рот. Что с вами случилось?
Тут я действительно удивился. Вспомнил слова Вулфа о том, что не исключено, что среди допрашивающих окажется перворазрядный мастер своего дела. Этот внезапный вопрос не был свидетельством гениальности, но означал — кто-то вник в это дело со всей тщательностью.
— Вашим ребятам надо отдать должное, — с восхищением произнес я. — Не знаю, у кого из местной прислуги на меня зуб… может, они замышляли убийство третьей степени? Или это постарался кто-то из гостей?
Я наклонился вперед и негромко произнес: — Я выпил за вечер девять стаканов, и в каждом было что-то подмешано.
— Перестань фиглярничать, — пробурчал Вулф, ставя на стол пустой стакан.
— А что я должен говорить? — вскипел я. — Что это было пищевое отравление, когда здесь сидит хозяин?
— Девять стаканов — это вы загнули, — уточнил Арчер. — Вы выпили два или три.
— Хорошо, — сдался я. — Тогда, наверное, всему виной загородный воздух. Я только знаю, что у меня болела голова, а желудок предупреждал: все отгрузки прекратить. Теперь вы спросите, обращался ли я к доктору. Должен сказать, мистер Арчер, что я могу обидеться, а стоит мне обидеться, я начинаю умничать, а тогда уже можете обидеться вы. И чего мы этим добьемся?
Окружной прокурор засмеялся. Его манера смеяться резко отличалась от манеры Сперлинга, если тот гоготал, то этот подхихикивал. Но ему этот смех как будто подходил. Никто, однако же, его не поддержал, и, похихикав немного, он виновато посмотрел по сторонам и обратился к Джеймсу Сперлингу:
— Надеюсь, вы не думаете, что я отношусь к происшедшему без должной серьезности. Это весьма прискорбная история. Весьма.
— Еще бы, — согласился Сперлинг.
Арчер кивнул, как-то подергал губами:
— Весьма прискорбная. Буду с вами совершенно откровенным, мистер Сперлинг, тем более в присутствии мистера Вулфа, — ведь он по вашей просьбе продолжает действовать в ваших интересах. Обязательно докучать людям вашего положения и статуса — такой политикой моя служба не руководствовалась никогда. И я считаю, что это разумно. Мы рассмотрели вашу версию о том, что мистер Рони был сбит машиной насмерть где-то в другом месте, а потом тело привезли сюда и спрятали на вашей территории, но мы не можем… то есть мы выяснили, что все произошло иначе. Он сошел с поезда в Чаппакуа в девять двадцать три, таксист довез его до входа в ваши владения и видел, как он зашагал по дорожке. Мало этого, есть несомненные доказательства того, что он был убит, сбит машиной на вашей дороге, примерно в тридцати футах от моста, по эту сторону ручья. Эта версия еще разрабатывается, но улик уже достаточно. Если хотите, я пошлю за человеком, он посвятит вас в детали.
— Не надо, — сказал Сперлинг.
— Можете ознакомиться с ними в любое время. Мы полагаем, что машина шла на восток. Мы осмотрели еще не все находившиеся здесь машины. Не исключено, что это была какая-то посторонняя машина, ехавшая со стороны шоссе, но эта теория, как вы понимаете, наименее приемлема. Впрочем мы от нее не отказываемся и, говоря откровенно, отказываться не видим нужды, пока не будет доказано обратное.
Арчер снова подергал губами, видимо, обдумывая слова, которые просились наружу, и решил их выпустить:
— Относиться к внезапной насильственной смерти с небрежением — этого моя служба при всем желании позволить себе не может. В таком случае нам пришлось бы держать ответ не только перед своей совестью и жителями округа, которым мы служим, но и перед… я бы сказал, другими кругами. Нам уже звонили из Нью-Йорка, тамошние власти предлагают нам помощь. Они предлагают ее с самыми добрыми намерениями, и мы готовы ее принять, но я говорю это, чтобы вы поняли, что смерть Рони не просто мое личное дело, а отсюда моя ответственность, само собой, возрастает. Надеюсь… я понятно излагаю?
— Абсолютно, — подтвердил Сперлинг.
— Значит, вам понятно, почему мы тщательнейшим образом выясняем все детали… собственно, так мы поступаем всегда. Но в данном случае мы особенно внимательны. Как вы знаете, мы скрупулезно всех здесь допросили, включая прислугу, и пока не получили никакого объяснения происшедшему. Никто ничего не знает, за исключением вашей младшей дочери; она признает, я бы сказал, утверждает, что попросила Рони приехать этим поездом и встретиться с ней в определенном месте неподалеку от вашего дома. Никто…
Вулф хмыкнул:
— Мисс Сперлинг не просила его приехать именно этим поездом. Она попросила его приехать. А этот поезд он выбрал сам, потому что ему так было удобнее…
— Прошу прощения, — поднял руку Арчер. — Во всяком случае, он явился по ее вызову. Итак, он приехал этим поездом. Вовремя. Сразу взял такси, от станции до ваших ворот — шесть или семь минут, значит, он оказался там в половине десятого, может быть, минутой позже. Возможно, он сразу направился к месту свидания, возможно, замешкался на подъездной дороге — этого мы не знаем.
Арчер поворошил лежавшие перед ним бумаги, заглянул в одну из них и снова откинулся на спинку кресла:
— Если он замешкался, не исключено, что в минуту его гибели ваша дочь была на месте свидания. Она намеревалась быть там в девять тридцать, но ее задержал разговор с сестрой, и она немного опоздала… она полагает, минут на десять, самое большее пятнадцать. Это подтверждает ее сестра, видевшая, как она выходила из дому. Если Рони замешкался…
— К чему все эти подробности? — перебил его Сперлинг.
— Без них не обойтись, — отозвался Арчер. — Если Рони замешкался, а ваша дочь была на месте свидания в минуту его гибели, почему она не слышала сбившей его машины? Она утверждает, что не слышала. Эти ее слова мы тщательно проверили. Место наезда находится чуть вниз по холму, на прямом участке дороги, недалеко от ворот. Место свидания находится за небольшим пролеском, и оттуда звук идущей вниз машины слышен едва-едва. Даже если машина едет вверх, к воротам, ее не так просто услышать, а вчера вечером еще дул северо-восточный ветер. Поэтому возможно, что Рони погиб, когда ваша дочь ждала его в условленном месте, но ничего не услышала.
— Черт подери, зачем столько об этом говорить?
Арчер хранил терпение:
— Потому что больше нам говорить просто не о чем. Кроме заявления вашей дочери, у нас нет для следствия буквально ничего — никто ничего не видел и не слышал. Показания мистера Гудвина — чисто отрицательные. Он уехал отсюда без десяти десять… — Арчер взглянул на меня: — Надеюсь, вы точно назвали время?
— Да, сэр. У меня есть привычка: когда сажусь в машину, всегда сверяю часы на панели с наручными. Было ровно девять пятьдесят.
Арчер снова повернулся к Сперлингу:
— Итак, в девять пятьдесят он поехал в Чаппакуа, чтобы позвонить, и на дороге ничего не заметил. Через тридцать или тридцать пять минут он вернулся и опять-таки ничего не заметил — следовательно, его показания чисто отрицательные. Кстати, его машину ваша дочь также не слышала — по крайней мере, она этого не помнит.
Сперлинг хмуро смотрел на него:
— Я все равно не понимаю, зачем столько внимания уделять моей дочери?
— Я здесь ни при чем, — возразил Арчер. — Таковы обстоятельства.
— Какие обстоятельства?
— Она была близкой приятельницей Рони. По ее словам, они не были обручены, но… виделись часто. Их отношения были темой… семейных споров. Именно поэтому вы обратились к услугам Ниро Вулфа, а он мелкими делами не занимается. Именно поэтому он вчера приехал сюда, он и его…
