Ознакомительная версия.
Внезапно он встал и выбежал из бара.
Томми поднял брови.
– Весьма возбужденный джентльмен, – пробормотал он. – Ну, пошли, Таппенс?
Когда они вышли из отеля, в холодном воздухе сгущался туман. Следуя указаниям Исткорта, Томми и Таппенс свернули налево и через несколько минут вышли к Морганс-авеню.
Туман усиливался, проносясь мимо них мягкими белыми облачками. С левой стороны виднелась каменная ограда кладбища, а справа – ряд маленьких домиков. Вскоре они кончились, и их место заняла высокая изгородь.
– Мне становится не по себе, Томми, – сказала Таппенс. – Туман и тишина, как будто мы за несколько миль от цивилизации.
– В тумане все так себя чувствуют, – согласился Томми. – Плохая видимость создает такой эффект.
Таппенс кивнула:
– И ничего не слышно, кроме наших шагов по тротуару… Что это?
– Ты о чем?
– Мне показалось, что я слышу шаги позади нас.
– Если ты не прекратишь себя накручивать, то через минуту увидишь привидение, – предупредил Томми. – Не будь такой нервной. Или ты боишься, что призрак полисмена положит тебе руку на плечо?
Таппенс пронзительно вскрикнула.
– Не надо, Томми! Теперь я все время буду об этом думать. – Она обернулась, вглядываясь в обволакивающую их белую пелену. – Снова шаги! Теперь они впереди. Неужели ты не слышишь, Томми?
– Что-то слышу. Да, шаги позади нас. Кто-то еще спешит к поезду. Интересно…
Внезапно он застыл как вкопанный.
Густая пелена перед ними раздвинулась, словно занавес, и на расстоянии менее двадцати футов возникла гигантская фигура полисмена, как будто материализовавшаяся из тумана. Во всяком случае, именно такой она представилась разгоряченному воображению молодой пары. Пелена отступила еще немного – теперь, словно в театре, появилась маленькая сцена: голубой полисмен, алый почтовый ящик, а дальше по дороге очертания белого дома.
– Красное, белое и голубое, – промолвил Томми. – Чертовски живописно. Пошли, Таппенс, бояться нечего.
Он уже понял, что полисмен настоящий и, более того, вовсе не такой огромный, каким показался в первый момент.
Но когда они двинулись по дороге, сзади снова послышались шаги. Мимо них быстро прошел мужчина, свернул в ворота белого дома, поднялся по ступенькам и оглушительно застучал дверным молотком. Его впустили как раз в тот момент, когда Томми и Таппенс подошли к полисмену, смотрящему ему вслед.
– Джентльмен, кажется, спешит, – заметил полисмен.
Он говорил медленно и задумчиво, словно давая мыслям созреть.
– Этот джентльмен из тех, которые всегда спешат, – отозвался Томми.
Полисмен устремил на него подозрительный взгляд.
– Это ваш друг? – осведомился он. В его голосе также звучало подозрение.
– Нет, – ответил Томми. – Это не мой друг, но я случайно знаю, что его фамилия Райли.
– А-а! – протянул полисмен. – Ладно, пойду дальше.
– Не могли бы вы сказать, где белый дом? – спросил Томми.
Констебль мотнул головой вбок.
– Вот. Он принадлежит миссис Ханикотт. – Помолчав, он добавил, очевидно желая поделиться ценной информацией: – Нервная особа. Вечно опасается грабителей и просит меня проверить, не бродит ли кто поблизости. Пожилые женщины все таковы.
– Пожилые? – переспросил Томми. – А вы случайно не знаете, не гостит ли здесь молодая леди?
– Молодая леди… – задумчиво повторил полисмен. – Нет, не знаю.
– Возможно, она остановилась вовсе не здесь, Томми, – сказала Таппенс. – Да и в любом случае она вышла сразу перед нами и, может быть, еще не успела сюда добраться.
– Теперь я вспомнил, – внезапно произнес полисмен. – Минуты три-четыре назад я видел с дороги, как в эти ворота вошла молодая леди.
– В накидке, отделанной горностаем? – быстро спросила Таппенс.
– У нее на шее было что-то вроде белого кролика, – кивнул полисмен.
Таппенс улыбнулась. Полисмен двинулся в том направлении, откуда они пришли, а Томми и Таппенс повернули к воротам белого дома.
Внезапно из дома донесся сдавленный крик. Почти сразу же входная дверь открылась, и Джеймс Райли сбежал вниз по ступенькам. Его лицо было бледным и искаженным, выражение глаз – безумным. Он шатался, как пьяный.
Райли прошел мимо Томми и Таппенс, как будто не замечая их и бормоча себе под нос:
– Боже мой! Боже мой!
Он ухватился за столб ворот, стараясь удержаться на ногах, а затем, будто внезапно охваченный паникой, со всех ног побежал по дороге в сторону, противоположную той, куда ушел полисмен.
Глава 12
Человек в тумане
(продолжение)
Томми и Таппенс ошеломленно уставились друг на друга.
– Очевидно, – сказал Томми, – в этом доме произошло нечто, до смерти перепугавшее нашего друга Райли.
Таппенс рассеянно провела пальцем по столбу.
– Должно быть, он где-то испачкал руку непросохшей красной краской, – заметила она.
– Хм! – произнес Томми. – Думаю, нам лучше поскорее войти внутрь, а то я ничего не могу понять.
В дверях дома стояла горничная в белом чепчике вне себя от негодования.
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, отец? – обратилась она к поднимающемуся по ступенькам Томми. – Этот парень является сюда, спрашивает молодую леди и без разрешения мчится наверх. Она верещит, как дикая кошка, – а что ей, бедняжке, остается делать? – потом бежит вниз весь бледный, точно увидел привидение. Что все это значит?
– С кем ты там разговариваешь, Эллен? – осведомился из глубины холла резкий голос.
– Это хозяйка, – без особой необходимости сообщила Эллен.
Она отошла от двери, и Томми оказался лицом к лицу с седовласой пожилой женщиной, тощая фигура которой была облачена в черное, расшитое бисером платье. Голубые глаза напоминали две льдинки.
– Миссис Ханикотт? – осведомился Томми. – Я пришел повидать мисс Глен.
Миссис Ханикотт бросила на него пронзительный взгляд, потом подошла к Таппенс и внимательно осмотрела ее.
– Вот как? – промолвила она. – Ну, тогда вам лучше войти.
Миссис Ханикотт провела их через холл в комнату в задней части дома с окнами в сад. Помещение казалось меньшим, чем было в действительности, из-за обилия столов и стульев. Пламя потрескивало в камине, рядом с которым стоял обитый ситцем диван. Обои в мелкую серую полоску, стены увешаны картинами и гравюрами.
Комната с трудом ассоциировалась с мисс Джильдой Глен.
– Садитесь, – предложила миссис Ханикотт. – Прежде всего прошу меня извинить, но я не имею ничего общего с римско-католической религией и никогда не думала, что увижу в своем доме католического священника. Если Джильда переметнулась к блуднице в пурпуре[22], этого и следовало ожидать при ее образе жизни. Могло быть и хуже, если бы она вовсе не придерживалась никакой религии. Я бы лучше относилась к католикам, если бы их священники могли жениться. А уж эти монастыри – подумать только, какое количество прекрасных молодых девушек навсегда в них исчезает!
Миссис Ханикотт сделала паузу, чтобы перевести дыхание.
Не углубляясь в защиту безбрачия духовенства или других упомянутых спорных моментов, Томми перешел прямо к делу:
– Насколько мне известно, миссис Ханикотт, мисс Глен находится в этом доме.
– Да, хотя я этого не одобряю. Брак есть брак, а муж есть муж. Если вы стелите постель, извольте в нее ложиться.
– Я не совсем понимаю… – недоуменно начал Томми.
– Так я и думала. Потому и привела вас сюда. Теперь, когда я высказала вам свое мнение, можете подняться к Джильде. Она пришла ко мне после стольких лет и попросила о помощи – хотела, чтобы я повидалась с этим человеком и убедила его согласиться на развод. Я прямо заявила ей, что не желаю иметь с этим ничего общего. Развод – это грех. Но я не могла отказать собственной сестре в убежище в моем доме, не так ли?
– Вашей сестре? – воскликнул Томми.
– Да. Джильда моя сестра. Разве она вам не говорила?
Томми уставился на нее с открытым ртом. Это казалось абсолютно невероятным. Потом он вспомнил, что ангельская красота Джильды Глен была на виду уже много лет. Его еще мальчиком водили смотреть ее игру. Да, возможно, они в самом деле сестры. Но какой яркий контраст! Значит, Джильда Глен вырвалась из этой уныло-респектабельной среды. Как же хорошо она хранила свой секрет!
– Я все еще не вполне понимаю, – сказал Томми. – Ваша сестра замужем?
– Она в семнадцать лет убежала из дому, чтобы выйти замуж, – ответила миссис Ханикотт. – За простого парня куда ниже ее по положению. А ведь наш отец был священником. Какой позор! Потом Джильда оставила мужа и подалась на сцену. Актриса! Я никогда в жизни не была в театре, держалась подальше от греха. А теперь, после стольких лет, она вздумала развестись с этим человеком. Наверно, собралась замуж за какую-то важную шишку. Но ее муж твердо стоит на своем – не поддается ни угрозам, ни подкупу. За это я его уважаю.
Ознакомительная версия.
