— Не спросит!
— Почему вы так в этом уверены? Обязательно спросит, если только не раскроет этого дела раньше, чем доберется до вас. Уж вы лучше потренируйтесь на мне.
Назовите людей, с которыми играли в канасту.
— Я не играла. Я была дома.
— С вами кто-нибудь был? Может быть, Ольга?
— Нет.
Я покачал головой:
— О, такой ответ говорит об отсутствии практики. — Я немного подался вперед. — Послушайте, мисс Джеффи, то, что вы говорите, вполне допустимо. Но нам, то есть Вулфу и мне, нужна информация, действительно очень нужна. Но также и ваша помощь. Конечно, вам известны условия завещания отца мисс Идз? Теперь, когда она умерла, я думаю, эти пять человек: Холмер, Брукер, Квест, Питкин и мисс Дьюди — наследуют большую часть софтдаунского капитала?
— Да, конечно, — ответила она, хмурясь и внимательно изучая меня.
— О'кей. И вы тоже акционер. Мы хотим, чтобы вы оказали нам помощь. Необходимо предпринять активные действия против этих пятерых. Привлеките для этого вашего юриста, или мы порекомендуем вам своего. Мы хотим, чтобы вы подали в суд с требованием не допустить их к вступлению в права владения капиталом до тех пор, пока точно не будет установлена их непричастность к совершившемуся преступлению. Мы считаем, что при создавшейся ситуации суд примет подобную просьбу и может ее удовлетворить.
— Но зачем… — Она еще больше нахмурилась. — Для чего мне все это делать?
— Потому что вы питаете вполне законный интерес к ведению дел фирмы. Потому что вы и Прис были подругами, а в прошлом даже самыми близкими. Как вы думаете, кто ее убил?
— Не знаю. Но я хотела бы, чтобы вы…
— Именно за этим я и явился к вам. Впрочем, может быть, ваше участие и не понадобится. Может быть, полиция сама быстро доберется до сути дела, сегодня или завтра. В таком случае все будет в порядке. Но ведь она может никогда не узнать истины, что, как известно, часто случается. А через неделю или месяц для Ниро Вулфа будет уже поздно вступить в дело. Во всяком случае, его клиент долго ждать не собирается. Мы не можем идти тем же путем, что и фараоны. Мы должны во что бы то ни стало добраться до этих людей.
Стоит только сделать верный шаг, и все будет выяснено. Откровенно говоря, мисс Джеффи, я совсем не собираюсь вдаваться в подробности, касающиеся ваших дивидендов, однако не подлежит сомнению тот факт, что это дело обеспечивало вам неплохую поддержку в течение долгого времени. Так что предложенный мною план отнюдь не вызовет недоумения, а это совсем невысокая плата, особенно если учесть то, что и Присцилла Идз могла бы поступить так же. Это же не отнимет…
Я замолчал, потому что только болван продолжает говорить с собеседником, который не только не слушает его, но даже собирается уходить. Встав с дивана, она, ничего не сказав, пошла к двери. Очутившись около нее, она повернулась ко мне и бросила:
— Я никогда не стану этого делать! Слышите? Никогда!
Секундой спустя до меня донесся звук закрываемой двери, нет, она не хлопнула ею, но закрыла довольно плотно.
Постояв и подумав немного, я решил, что не располагаю оружием, способным поразить цель в данном месте и в данное время. Поэтому двинулся в направлении противоположном тому, в котором ушла она, то есть в прихожую.
Там я вновь бросил взгляд на шляпу, все еще лежавшую на столе, и пальто, брошенное на спинку стула.
«Что за черт, — подумал я, — разве я обещал ей унести их?» Но все же взял эти вещи и унес с собой.
Время близилось к полудню, когда, сделав по дороге три остановки, я расплатился с шофером на углу Двадцать девятой улицы и Лексингтон-авеню.
Первый раз я остановил машину у аптеки, чтобы позвонить Вулфу и отчитаться в своей неудаче, второй — у склада Армии Спасения, чтобы избавиться от пальто и шляпы, третий — у ресторана, где, согласно информации Лона Коэна, работал официантом Эндрю Фомоз.
Узнав о том, что у Фомоза сегодня выходной, я отправился к нему на квартиру.
Я не возлагал на эту встречу больших надежд. Главной моей целью было вытащить Сару Джеффи на Тридцать пятую улицу для встречи с Ниро Вулфом и Натаниэлем Паркером, единственным юристом, которому Вулф посылал орхидеи. Им следовало обсудить детали ее заявления в суд.
Однако после моей беседы с миссис Джеффи шансов на такое заявление почти не было. Поэтому разговор с Фомозом, который должен был состояться по инициативе Вулфа, большого значения уже не имел.
Так что я действовал скорее не по долгу службы, а лишь благодаря выработанной долгими годами привычке. Очутившись у нужного мне дома на Восточной Двадцать девятой улице, я окинул местность внимательным и цепким взглядом и, сосредоточив свое внимание на противоположной стороне улицы, кое-что все же увидел.
Перейдя дорогу, я вошел в темную, захламленную мастерскую по ремонту обуви и подошел к сидящему там мужчине, который при моем появлении поднял голову и прикрыл ее газетой, видимо не желая, чтобы я увидел его лицо. Мне пришлось обратиться к этой газете:
— Вы еще не сообщили о моем появлении лейтенанту Роуклиффу? Имейте в виду, что у меня уже возникло желание выдать себя за представителя закона.
Газета опустилась, приоткрыв пухлое, хотя еще и не слишком раздобревшее лицо государственного служащего, некоего Хэллорена.
— О, у вас слишком острое зрение, — сказал он. — Констатирую это как факт. Если вы хотите выразить неуважение к упомянутому вами лейтенанту, валяйте дальше.
— Как-нибудь в другой раз: сейчас я на службе.
Я рад, что заметил вас, иначе вляпался бы в ловушку.
Если я не выйду отсюда через три дня, позвоните Роуклиффу. Это что, серьезная слежка или вы задействованы один?
— Я пришел сюда за шнурками для ботинок.
Я извинился за то, что оторвал его от дела, вышел из мастерской и перешел обратно через дорогу. Отдел по расследованию убийств, очевидно, еще не напал на след, если они сочли необходимым держать в поле зрения Фомоза, который, насколько мне это было известно из газет, имел касательство к этому делу лишь как перенесший большую утрату. И Фомоз, конечно, не мог быть на подозрении, иначе я получил бы от Хэллорена соответствующую информацию.
Дом был старый, пятиэтажный, из красного кирпича. В табличке проживающих здесь жильцов фамилия Фомоза стояла предпоследней. Я нажал кнопку звонка и подождал тридцать секунд. Кодовый замок щелкнул, я вошел и поднялся по лестнице.
На каждую площадку выходили три двери. Расстояния между ними были разные. Одну из дверей, в дальнем конце площадки, выделял большой черный бант, концы которого свешивались почти до пола. Я подошел к ней, позвонил и через секунду услышал низкий, сердитый голос:
— Кто там?
Основываясь на теории, согласно которой я должен был быть вознагражден после тяжелой полуторачасовой работы, я сказал:
— Друг Сары Джеффи. Моя фамилия Гуд вин.
Дверь широко распахнулась, и на пороге возник геркулес в белых шортах, резко контрастирующих с его темной кожей и взъерошенной копной черных вьющихся волос.
— У меня траур. Что вы хотите?
— Вы Эндрю Фомоз?
— Да. Впрочем, Эндрю меня никто не зовет. Что вы хотите?
— Спросить вас, не знаете ли вы, почему Присцилла Идз собиралась сделать вашу жену членом директората корпорации «Софтдаун».
— Что? — Он вскинул голову. — Повторите, что вы сказали.
Я повторил.
Когда Фомоз убедился в том, что не ослышался, он развел руками.
— Послушайте, — прогромыхал он, — вы говорите какую-то чушь.
— Но именно так мисс Идз заявила своей подруге Джеффи на прошлой неделе. Она так и сказала, что собирается назначить вашу жену директором. Ровно неделю тому назад.
— И все равно я в это не верю. Послушайте, эта Присцилла Идз родилась под дурной звездой. Каждые два года она начинала беситься. Я знаю всю ее биографию и даже записал ее, но полиция отобрала мои записи. Я женился всего лишь два года назад. Тогда жена и рассказала мне всю эту историю: Гринвич-Виллидж, Новый Орлеан, Перу, замужество, развод, возвращение в Америку, интрижки с мужчинами, Рено, Армия Спасения! — Он воздел руки кверху. — Ничего себе дамочка! И моя жена прошла через все это вместе с ней. А теперь вы говорите, что она собиралась сделать мою жену директором… Я сказал вам, что не верю в это? А впрочем, почему бы и нет. Зная эту Присциллу, можно поверить в любую чушь! Но я просто не знал об этом.
Итак, что же вы хотите?
— Нам было бы удобнее побеседовать в квартире, если вы не возражаете.
— Вы репортер?
— Нет, я…
— Фараон?
— Опять не угадали, я работаю…
Сколько раз люди пытались захлопнуть дверь перед моим носом, я уж и не упомню! Поэтому моя реакция в таких случаях довольно обыденная. Пожалуй, даже автоматическая.
Когда Эндрю Фомоз отскочил в сторону и попытался закрыть дверь, моя нога оказалась там, куда в таких случаях попадала всегда — между створкой и порогом.
