— Возможно, это и так, — согласился я, сраженный, красноречием своего друга, — но почему в таком случае Альфред не сказал, где он находился в шесть вечера в понедельник?
— Действительно, почему? — тихо спросил Пуаро. — Наверное, если его арестуют, он скажет это, но я не могу доводить дело до ареста. Мой долг в том, чтобы Инглторп понял, какая над ним нависла угроза. Конечно, молчит он неспроста, наверняка есть какая-то мерзость, которую он хочет скрыть. Хотя Инглторп и не убивал свою жену, он все равно остается негодяем, которому есть что скрывать.
— Что же это может быть? — подумал я, побежденный доводами Пуаро. Однако в глубине души я все еще питал слабую надежду на то, что первоначальная ясная схема, в которую укладывались все свидетельские показания окажется в конце концов верной.
— А вы сами не догадываетесь? — спросил Пуаро, улыбаясь.
— Нет.
— А мне вот недавно пришла в голову одна идея, которая теперь полностью подтвердилась.
— Вы мне не говорили об этом, — сказал я с упреком. Пуаро развел руками.
— Простите, друг мой, но вы сами держали меня на некотором отдалении. Скажите, Хастингс, я убедил вас, что он не должен быть арестован?
— Отчасти, — нерешительно произнес я, будучи совершенно равнодушен к судьбе Инглторпа и полагая, что припугнуть его будет нелишне.
Пуаро внимательно посмотрел на меня и вздохнул.
— Ладно, друг мой, скажите мне лучше, что вы думаете о фактах, которые всплыли во время дознания?
— По-моему, мы не услышали ничего нового.
— Неужели вас ничто не удивило?
Я сразу подумал о показаниях Мэри Кавендиш.
— Что, например?
— Ну, скажем, выступление Лоуренса Кавендиша. У меня стало легче на душе!
— А, вы говорите о Лоуренсе? Но ведь он всегда отличался излишней впечатлительностью.
— И тем не менее вам не показалось странным его предположение, что причиной смерти миссис Инглторп могло быть лекарство, которое она принимала?
— Нет. Хоть врачи и отвергли такую возможность, но для человека неискушенного подобное предположение было вполне естественным.
— Но мсье Лоуренса трудно назвать неискушенным, вы же сами мне говорили, что он изучал медицину и даже имеет врачебный диплом.
— А ведь действительно! Мне это не приходило в голову. В таком случае его слова действительно кажутся странными.
Пуаро кивнул.
— С самого начала в его поведении есть что-то непонятное. Из всех обитателей дома он единственный должен был сразу распознать симптомы отравления стрихнином, но случилось наоборот — лишь он один до сих пор допускает возможность естественной смерти; если бы это предположение выдвинул Джон, я бы не удивился. Он не специалист и к тому же немного тугодум по натуре. Но Лоуренс — это совсем другое дело. Тем не менее он выдвинул предположение, абсурдность которого должен был понимать лучше других. Друг мой, тут есть над чем подумать!
— Да, странно.
— А миссис Кавендиш! Она ведь тоже не рассказывает всего, что знает. Как вы это расцениваете?
— Для меня ее поведение совершенно непонятно. Не может же она выгораживать Инглторпа? Хотя внешне это выглядит именно так…
Пуаро задумчиво кивнул.
— Согласен. В одном я не сомневаюсь. Сидя у раскрытого окна, миссис Кавендиш слышала гораздо больше, чем те несколько фраз, о которых она говорила.
— И в то же время трудно поверить, что Мэри могла намеренно подслушивать чужой разговор.
— Правильно. Но ее показания все-таки дали мне кое-что. Я ошибался, Хастингс, и Доркас была права, ссора действительно произошла около четырех.
Я удивленно взглянул на Пуаро — дались ему эти полчаса!
— Да, сегодня выяснилось много странных фактов, — продолжал мой друг. — К примеру, доктор Бауэрстайн, что он делал среди ночи возле усадьбы? Странно, что никого это не удивляет.
— Может быть, у него бессонница, — предположил я неуверенно.
— Если вы правы, то это только осложнит наше расследование.
— Что еще не понравилось моему другу во время дознания? — спросил я с улыбкой.
— Хастингс, — хмуро ответил Пуаро, — если вы обнаруживаете, что люди говорят не правду, будьте осторожны. Либо я очень сильно заблуждаюсь, либо из всех выступавших лишь один, от силы два человека рассказали все, что они знают.
— Пуаро, вы увлекаетесь! Допустим, что Лоуренс и миссис Кавендиш не были до конца искренни, но уж Джон и миссис Ховард, без сомнения, говорили, только правду.
— Оба? Ошибаетесь, друг мой, только один из них!
Я даже вздрогнул от этих слов. Мисс Ховард хотя и говорила всего пару минут, произвела на меня такое сильное впечатление, что я бы никогда не усомнился в ее искренности. С другой стороны, я очень уважал мнение Пуаро, за исключением, правда, тех случаев, когда он проявлял свое ослиное упрямство.
— Вы так думаете? Странно, мне мисс Ховард всегда казалась на редкость честной и бескомпромиссной, порой даже чересчур.
Пуаро бросил на меня какой-то странный взгляд, значение которого я так и не понял. Он хотел что-то сказать, но передумал.
— А мисс Мердок, — продолжал я, — уверен, что и она ничего не скрывала.
— А вам не кажется странным, что она не слышала, как в соседней комнате с грохотом упал столик, в то время как миссис Кавендиш в другом крыле здания слышала это отчетливо?
— Видимо, она очень крепко спала.
— С такими способностями, Хастингс, надо выступать в цирке!
Я не успел ответить на эту бесцеремонную реплику, поскольку в этот момент во входную дверь постучали и, выглянув в окно, мы увидели, что двое детективов поджидают нас внизу.
Пуаро взял шляпу, лихо завернул кончики усов и смахнул с рукавов несуществующие пылинки, после чего мы спустились вниз и вместе с детективами отправились в Стайлз.
Появление полицейских из Скотланд Ярда вызвало некоторое замешательство среди обитателей усадьбы. Особенно это касалось Джона.
По дороге Пуаро о чем-то тихо беседовал с Джеппом, и, как только мы оказались в усадьбе, инспектор потребовал, чтобы все обитатели дома, за исключением прислуги, собрались в гостиной. Я сразу понял, в чем дело: Пуаро всегда был неравнодушен к внешним эффектам.
Меня мучили сомнения по поводу того, что затеял мой друг — он может сколько угодно утверждать, что Инглторп невиновен, но Саммерхэй не из тех, кто поверит ему на слово, и я опасался, что Пуаро не сможет предоставить достаточно веские доказательства.
Через некоторое время все наконец собрались в гостиной, и Джепп плотно прикрыл дверь. Пуаро суетился, усаживая собравшихся, в то время как в центре внимания были, естественно люди из Скотланд Ярда. Думаю, только сейчас все окончательно поняли, что это был не кошмарный сон, нет, жестокое убийство произошло на самом деле, и мы сами были участниками событий, о которых раньше читали только в книгах. Завтра, наверное, все газеты Англии выйдут с сенсационными заголовками:
ЗАГАДОЧНОЕ УБИЙСТВО В ЭССЕКСЕ!!!
ОТРАВЛЕНИЕ БОГАТОЙ ЛЕДИ!!!
Появятся фотографии Стайлз и родственников, выходящих из зала суда (местный фотограф не терял времени даром). Прошло несколько минут, и мои размышления были прерваны: слово взял Пуаро.
Думаю, все были несколько удивлены, что он, а не представитель Скотланд Ярда будет говорить первым.
— Мадам, месье, — произнес Пуаро, низко поклонившись, как некая знаменитость перед началом публичной лекции, — я созвал вас сюда не случайно. Дело касается мистера Альфреда Инглторпа.
Инглторп сидел немного в стороне: наверное, каждый инстинктивно стремился сесть подальше от предполагаемого убийцы. Альфред чуть заметно вздрогнул, когда Пуаро произнес его имя.
— Мистер Инглторп, — обратился к нему Пуаро, — над этим домом нависла мрачная тень, тень убийства.
Инглторп печально кивнул и пробормотал:
— Моя несчастная жена… бедняжка, как это ужасно!
— Я полагаю, мсье, вы даже не подозреваете, насколько это ужасно для вас!
Инглторп никак не отреагировал на эти слова, и Пуаро продолжал:
— Мистер Инглторп, вы находитесь в большой опасности.
Оба детектива нервно заерзали в своих креслах. Мне казалось, что Саммерхэй уже готов был произнести официальную преамбулу: «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас».
Пуаро снова обратился к Инглторпу.
— Вы меня понимаете, мсье?
— Не-т. О какой опасности вы говорите?
— Я говорю о том, — отчетливо произнес Пуаро, — что вы подозреваетесь в убийстве собственной жены.
При этих словах многие из присутствующих нервно вздрогнули.
— Боже мой, — воскликнул Инглторп, — что за чудовищное предположение! Я убил несчастную Эмили!
Мой друг пристально взглянул на него.
— Мне кажется, вы не совсем понимаете, в каком невыгодном свете вы предстали во время дознания. Итак, учитывая то, что я сейчас сказал, вы по-прежнему отказываетесь сказать, где вы находились в шесть часов вечера в понедельник?
