Пока он сердито разглядывал мелочь, я сказал громко:
– Съешь оливку, Люсиль, пока в нее не просочилась вода.
Официант сгреб деньги, потом подошел к хозяину и что-то сказал ему.
– Все в порядке? – спросил хозяин бара, подойдя к нашему столику.
– Все прекрасно, – ответил я. – Ты за рулем, Люсиль?
– Да, – сказала она.
– Тогда тебе больше десяти-пятнадцати таких коктейлей нельзя.
Она улыбнулась, и мы выпили.
Хозяин ждал у стола, пока я распробую коктейль и выскажу свое мнение.
– Отменный вкус у этого коктейля! – воскликнул я.
Он неохотно удалился.
– Валяй, выкладывай всю подноготную, – потребовала Люсиль.
– Боюсь, что ты мне не поверишь.
– Давай, давай! Не стесняйся. Выкладывай.
Я вынул из бумажника визитную карточку и протянул ей.
Она прочла вслух:
«Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования».
– Успокойся, – сказал я, когда она сделала попытку встать из-за стола. – Все произошло совершенно случайно.
– Что – все?
– Все с самого начала. Сегодня ведь суббота, выходной день. А я не женат, поэтому и зашел сюда пообедать. А перед обедом решил почитать газету, меня интересуют скачки. А работа у меня обыкновенная. В ней нет ничего романтического. И тебя я никогда раньше не видел. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из наших клиентов был с тобой знаком. Поэтому не бойся. Никто мне не платит, чтоб я следил за тобой. Тебе нужен был кавалер, и ты его подцепила. А им оказался сыщик. Здесь уж моей вины нет. Я на тебя даже не смотрел.
– Смотрел. На мои ноги.
– Ну а кто не стал бы?
– Кул, это кто?
– Берта Кул, – сказал я.
– Женщина? – спросила она.
– Совершенно верно.
– О! – воскликнула она, удивленно приподняв брови. – Вы… между вами…
– Нет, – объяснил я. – Берта Кул – женщина средних лет, весит 165 фунтов, у нее широкая улыбка, бульдожья челюсть, крошечные, блестящие, жадные глазки, и с ней так же трудно и опасно иметь дело, как с мотком колючей проволоки. К тому времени когда я появился на горизонте, она владела сыскной конторой вот уже несколько лет. Я получил юридическое образование и был готов на любую работу, поэтому она и наняла меня и просто замучила этой работой. Ну а потом я стал совладельцем фирмы.
– А какую работу вам приходится делать?
– Берта Кул, – ответил я, – занимается разводами, автокатастрофами и еще кучей мелких дел, которыми большинство агентств не станет заниматься. Я даже не могу точно описать, чем мы занимаемся. Вообще-то я часто жертвую принципами ради дела, и поэтому нам везет.
– Ты хочешь сказать, что просто делаешь деньги?
– Да. Но это только часть дела. Мы еще и отлично стреляем.
– А в каких случаях?
– В разных.
– Гнусный сыщик, – сказала она.
– Жаль, что ты не знакома с Бертой Кул. У вас много общего.
– Много общего?! – Она возмутилась. – Широкая улыбка, бульдожья челюсть.
– Я имею в виду образ мыслей, особенно когда дело касается суждений о моей профессиональной пригодности.
– Ты считаешь, что меня интересует эта рыжая с серыми глазами?
– Да.
Она презрительно засмеялась.
– Ну тогда давай уйдем из этого притона. Я и войти сюда хотела только потому, что меня не пускали. Если хочешь знать, у меня сердечная рана. Я хотела залить ее вином. Человек, в которого я влюбилась, оказался подонком. Конечно, у меня есть другой парень, я могла бы прийти с ним сюда и нагрузиться как следует. Но я его держу про запас и не хочу, чтобы он знал об этом. Через несколько недель, когда я отойду ото всего этого, я хочу дать ему шанс… Я говорю глупости, да?.. И вкус их так же горек, как вкус куриной печенки, приготовленной плохим поваром, неосторожно разрезавшим желчный пузырь. Беда с вами, сыщиками, в том, что вам чудится покойник за каждым фонарным столбом. Когда я поняла, что мне придется искать кавалера, я подумала, что ты подойдешь для этой роли – у тебя вполне приличный вид. Теперь же ты меня раздражаешь.
– Итак, ты решила надрызгаться в гордом одиночестве?
– Чертовски верно сказано. Что же до тебя, то я… Нет, погоди-ка. Я передумала… Пожалуй, мне придется соблазнить тебя, чтобы загладить свою грубость. Да и вряд ли мне удастся нализаться без кавалера. Я… Ну ладно… Давай сматываться отсюда.
Мы встали из-за стола и направились к двери.
– Все в порядке? – спросил хозяин бара учтиво.
– Замечательно, – заверил я его. – Никогда в жизни я не ел таких вкусных оливок.
– Всякий раз, как вам захочется оливок, приходите, милости просим, – ответил он.
– Ждите. Я вас, возможно, удивлю, – сказал я.
Мы миновали стол, за которым коммивояжер беседовал с рыжеволосой женщиной. Люсиль не выказала никакого интереса. Женщина тоже окинула ее равнодушным взглядом и неожиданно пристально посмотрела на меня. Ее спутник продолжал говорить о чем-то очень серьезно и не обратил на нас никакого внимания.
Уже на улице я сказал:
– Ну, Люсиль, прощай. Желаю тебе хорошо провести время.
Она внезапно предложила:
– Давай поедем в одно местечко, где можно выпить по-настоящему. У меня во рту так гадко, как будто я помоев напилась.
Я колебался.
Она притронулась к моей руке:
– Сегодня мне нельзя отказывать, понимаешь?
– А ты расскажешь мне о твоей несчастной любви?
– Во всех подробностях, – пообещала она, – ничего не утаю. Обещаю, что буду развлекать тебя, как Шахерезада развлекала своего повелителя. Я, конечно, была не права. Взбесилась, обозвала тебя вшивым сыщиком. Теперь твоя профессиональная гордость уязвлена, я понимаю. Но мне без тебя не обойтись. Если ты сейчас уйдешь, то еще неизвестно, повезет ли мне со следующим кавалером. Ведь он может быть ужасен. А ты славный. И только твои детективные способности издают скверный душок. Итак, я расскажу тебе о своей несчастной любви, о своем разбитом сердце… Кстати, что ты предпочитаешь: пикантные подробности или психологические мотивы?
– Психологические мотивы, – сказал я.
– Боже мой, как ты изменился! – воскликнула она.
– Ничего подобного. Это ты изменилась. Это обыкновенное развлечение, запомни. Я собирался в кино, но с тобой, я вижу, веселее.
– Ну да. Романтичнее. Я-то ведь не стану в отличие от киношников сдавать сценарий в сценарный отдел.
Мы прошли, наверное, полтора квартала, пока не нашли другой бар. Здесь в коктейль добавляли ликер.
Люсиль очень старалась, сочиняя историю трагической любви. Правда, детали кое-где не состыковывались, но главное я понял – уж если она на что-то решилась, то идет до конца.
Она была очень хороша… глаза, фигура… После второго коктейля я понял, что она что-то замышляет.
Мы заказали обед. Люсиль захотелось еще коктейлей. А потом и виски с содовой.
Потом она вышла в дамскую комнату, и я заметил, что по дороге она сунула официанту записку.
Я подозвал его к столу.
– Чего хотела девушка? – спросил я.
– Ничего, – сказал он с невинным видом.
– Она дала тебе пять долларов, – сказал я, – за что?
Он кашлянул виновато.
Я показал ему десятидолларовую бумажку.
Он ухмыльнулся и сказал:
– Она просила подавать ей пиво вместо виски всякий раз, как она будет его заказывать.
Я отдал ему ассигнацию и сказал:
– Удвой.
– Вы хотите сказать, что и вам подавать пиво вместо виски? Я правильно вас понял?
– Да.
– Но цены-то будут как за виски с содовой, – предупредил он.
– Конечно, – подтвердил я.
Мы пообедали и выпили пива. Она выпила свою порцию и притворилась опьяневшей, наблюдая за мной, как ястреб за добычей, когда я не смотрел на нее.
Я тоже выпил свое пиво и тоже прикинулся пьяным, наблюдая за ней в те минуты, когда она отворачивалась.
Была суббота. И хотя выпивка стоила дороже, чем билет в кино, зато сценарий не надо было редактировать, как остроумно заметила Люсиль. Я напряженно ожидал продолжения игры.
Когда началось представление, она отправилась в дамскую комнату, но не прямиком, а как-то в обход, делая большой крюк, и выскользнула незаметно. Ее не было целых двадцать минут.
– Скучал без меня? – спросила она, когда вернулась. – А меня стошнило. Со мной всегда так, если я слишком быстро пью.
– Конечно же, я скучал, – заверил я ее. – Но здесь показывали стриптиз… очень красивая девушка… И это меня несколько утешило.
– О, так тебе нравятся такие номера, когда раздеваются и дразнят?
– Да.
– А что больше, когда раздеваются или когда дразнят?
– Когда дразнят. Но мне бы не хотелось, чтобы меня дразнили, если при этом не раздеваются.
– А я думаю, что ты смог бы вынести раздевание, если бы тебя при этом не дразнили.
Я помолчал.
– Честно говоря, я не очень-то задумывался над этим вопросом.
– Тебе пришлось бы, если бы ты был женщиной. Давай выпьем еще горячительного, а то я что-то трезвею. Теперь я уж не буду так спешить.
Люсиль Харт улыбалась мне лучшей из своих улыбок, изображающих показное дружелюбие.
– Ты мне нравишься, – сказала она.
