– Чтобы подбодрить клиентов? – спросил я.
– Вот именно.
– И к вам была прикреплена Лоис Марлоу?
– Она несколько раз наполняла мой бокал. Мы пили фруктовый пунш, казавшийся довольно безобидным.
– А шампанское?
– Оно было позже.
– И Лоис наполняла ваш бокал?
– Да.
– Сколько вы выпили?
– Не помню. Она была очень настойчивой и… привлекательной.
– Хорошо. Так в чем же дело?
– Вот в этом, – сказал Фишер.
Он вынул из кармана конверт и подал его мне. На конверте стоял штемпель Сан-Франциско, он был адресован Баркли Фишеру, президенту «Фишер инвестмент компани», с указанием полного адреса и индекса почтового отделения.
– Вы хотите, чтобы я прочел письмо? – спросил я.
Фишер кивнул. Я достал из конверта листок с напечатанным на машинке текстом и прочел:
«Сэр!
В распущенности и моральной деградации современного общества повинны главным образом мужчины вашего типа.
Если бы не вы, Лоис Марлоу была бы нормальным, полезным обществу человеком. Она романтическая натура, и ее влечет светская жизнь, она любит веселые компании. Это вы, мужчины, спаиваете ее до того, что она теряет моральные устои, и добиваетесь своего, самодовольно кичась репутацией сердцеедов. У вас нет к ней настоящего чувства. Единственное, что вас интересует, – минутное удовольствие. Я предполагаю, что вы женаты, и, конечно, постараюсь выяснить это. Вы еще обо мне услышите.
Джордж Кэдотт».
Я протянул письмо Берте.
– Я уже видела его, – отмахнулась она.
– Это ужасно, просто ужасно! – воскликнул Баркли Фишер. – Я никогда не смогу объяснить это Минерве.
– Минерва – это ваша жена?
Он печально кивнул:
– Вот почему я расклеился.
– Кто такой этот Джордж Кэдотт?
– Понятия не имею. Никогда не встречал человека с таким именем.
– Хорошо. – Я посмотрел на него в упор. – Вы сказали, что были в дружеских отношениях с Лоис? Насколько дружеских?
– Говорю вам, что не знаю. Я был пьян и не осознавал, что происходит.
– Вы оказались в ее комнате?
– Я был в квартире какой-то женщины – вероятно, в ее.
– Расскажите об этом поподробнее.
– Последнее, что я запомнил, – мне страшно захотелось пить. У меня во рту все горело, и я выпил шампанского. Потом я помню, как чьи-то мягкие руки гладили меня по лбу. Затем полный провал памяти и темнота. Проснулся я утром в незнакомой квартире на кушетке под одеялом и нагишом. Соседняя комната оказалась спальней, дверь в нее была открыта.
– Что вы сделали?
– Я встал и огляделся. Голова у меня буквально раскалывалась от боли. Я заглянул в поисках воды в соседнюю комнату и увидел там женщину, лежавшую в постели.
– Это была Лоис Марлоу?
– Не знаю. Она лежала ко мне спиной, а мне не хотелось ее будить. Во всяком случае, как и Лоис, она была блондинкой.
– Что вы сделали дальше?
– Мой костюм висел на стуле. Я оделся и вышел из квартиры. Дом был совершенно незнаком мне, и я долго блуждал по коридору, прежде чем нашел лифт. Помню, что я был на третьем этаже. Я вышел на улицу и попытался поймать такси, но ни одна машина не останавливалась. И немудрено, представляю себе, как я выглядел в тот момент! Я пошел пешком по направлению к центру города, и, на мое счастье, меня догнало такси. Мне не пришлось даже останавливать его, водитель посмотрел на меня и все понял. Я сообщил ему название моего отеля, и он доставил меня на место.
– Кто-нибудь видел, как вы выходили из квартиры? – спросил я.
– К несчастью, да.
– Кто же?
– Не знаю. По коридору шел мужчина и… ну, он, наверное, был знаком с женщиной, живущей в той квартире, потому что, увидев меня, он резко остановился.
– Он что-нибудь сказал?
– Нет, ничего.
– Сколько ему на вид лет?
– Года тридцать два или что-то около этого. Тогда я не обратил на него особого внимания.
– Рост и телосложение?
– Среднего роста, обычный, ничем не примечательный мужчина.
– Наверное, вы дали Лоис Марлоу свою визитную карточку? – предположил я.
– Не знаю. Почему вы так думаете?
– Судя по адресу на конверте, – ответил я, – автор письма взял его с карточки. Когда вы получили письмо?
– Вчера днем.
– А когда состоялась конференция?
– Две недели назад.
– Так и есть, – сказал я. – Этот человек, очевидно, нашел карточку, оставленную вами у Лоис Марлоу. Он видел вас выходящим из ее квартиры. Уже десять дней он знал, кто вы такой. Почему же он выжидал?
– Не знаю, – пожал плечами Фишер.
– Зато я знаю. Он наводил справки о вас, о вашем финансовом положении. Они хотят запустить в вас когти и выясняют, насколько глубоко они их могут запустить.
– Они? – спросил Фишер.
– Конечно, – ответил я. – Этот человек и Лоис, несомненно, работают вместе.
– О, нет! Вы ошибаетесь! Лоис очень милая девушка и… Но есть одна причина, мистер Лэм, из-за которой я чувствую себя таким подлецом во всей этой истории.
– Что вы имеете в виду?
– Я уверен, что понравился Лоис по-настоящему. Ее влекло ко мне. Мужчина всегда чувствует, когда действительно нравится женщине. Но я не сказал ей, что женат.
– То есть вы сказали ей, что не женаты?
Фишер заерзал в кресле и наконец выдавил:
– Я уже сказал вам, мистер Лэм, что не могу припомнить всего, что случилось в ту ночь.
– Хорошо. Итак, у вас есть выбор: или платить, или драться. Заплатив, получите передышку до следующей попытки шантажа. Они будут сжимать челюсти до тех пор, пока вы будете терпеть. Вступая же с ними в борьбу, рискуете, что эта история вылезет наружу. Что вы предпочитаете?
– Ничего, мистер Лэм. Мне не хочется ни платить, ни драться. О боже, зачем только я поехал в Сан-Франциско! Как я мог себе позволить так надраться! Я…
– Забудьте об этом! – попросил я. – Сделанного не воротишь. Итак, вы женаты. Расскажите о вашей жене.
– Минерва – самая замечательная женщина в мире.
– Великодушная, с широкими взглядами?
– Она – замечательная женщина!
– Тогда идите домой и расскажите ей обо всем: что во время вечеринки какая-то крошка напоила вас шампанским, что больше ничего не было, но теперь, оказывается, вас шантажируют. Так вы сэкономите пятьсот долларов.
Берта Кул сердито сверкнула глазами. Баркли Фишер снова нервно заерзал в кресле.
– Ну, что еще? – нетерпеливо спросил я.
– Вы не знаете Минерву, – произнес он упавшим голосом. – Она замечательная, отзывчивая, чуткая. Словом, лучшая женщина в мире. Это известно всем. Но она никогда не простит неверности.
– Но ведь не было никакой неверности!
Фишер подавленно молчал.
– Или была? – допытывался я.
– Я не помню всего и ни в чем не могу быть уверен… Насколько я понимаю, мистер Лэм, вы не женаты?
– Совершенно верно.
– Я так и думал.
– Как поступит ваша жена, если узнает эту историю?
– Она… она уйдет от меня и заберет с собой ребенка.
– Сколько лет ребенку? – спросил я.
– Полтора года.
– Как давно вы женаты?
– Около года.
– Что?! – удивился я. – Подождите, или вы перепутали даты, или мой календарь врет?
– Нет-нет, – сказал он. – Это длинная история. Видите ли, это ребенок сводной сестры Минервы. Моя жена взяла его на воспитание. Одна из замечательных черт Минервы – она всегда готова прийти на помощь людям. Муж ее сводной сестры умер до рождения ребенка. Когда на свет появилась девочка, сестра поняла, что и она долго не проживет. Она написала Минерве, и после ее смерти моя жена поехала в Аризону и увезла ребенка.
– Это произошло до вашего брака?
– Через два месяца после того, как мы поженились.
– Предположим, произойдет худшее, и Минерва потребует развода. Что будет с собственностью? Она у вас раздельная или общая?
– По этому поводу я должен посоветоваться с адвокатом. Я вложил деньги жены в дело. Она выплачивает мне жалованье и процент с доходов, но это деньги, доставшиеся ей в наследство от сестры. Та имела капиталовложения в техасские нефтяные разработки. Минерва обратила все акции в деньги и получила тридцать тысяч наличными. Она передала их мне, чтобы я вложил в дело. С тех пор цены выросли. Мои собственные деньги помещены удачно, а ее капитал перевалил за двести пятьдесят тысяч долларов.
– После уплаты налогов?
– Нет, но в любом случае сумма приличная. Я вложил деньги в разработку урановой руды, и похоже, что эти шахты тоже принесут немалый доход.
– Какое жалованье выплачивает вам жена?
– Размер жалованья, разумеется, постоянно увеличивается, поскольку постоянно растет ее собственное состояние. На сегодняшний день я получаю от нее десять тысяч долларов в год и десять процентов от дохода.
– Мне надо поехать в Сан-Франциско, – предложил я. – Мы должны первыми нанести удар. Не знаю, что меня ждет. Возможно, понадобятся деньги. Боюсь, нам не избежать сотрудничества с полицией.
– Только никакой огласки! – заволновался Фишер. – Помните, я не могу позволить себе ни малейшего шума, ни тени скандала. Минерва не должна ничего знать.
