Стиснув руки, она умоляюще взглянула на Пуаро.
Пуаро молчал, размышляя. Когда он заговорил вновь, тон его стал строже и серьезнее:
— Вы не могли бы раздобыть имена и адреса умерших в последнее время членов секты?
— Да, конечно, мосье Пуаро.
— Мадемуазель, я считаю вас чрезвычайно храброй и решительной женщиной. К тому же у вас прекрасные актерские способности. Согласитесь ли вы на одну весьма рискованную авантюру?
— Я только об этом и мечтаю, — заявила жаждущая приключений мисс Карнаби.
— Игра действительно очень опасная, — предостерег ее Пуаро. — Или все наши подозрения и яйца выеденного не стоят, или… или эти люди пойдут на все. Чтобы выяснить, как все обстоит на самом деле, вам придется самой стать овечкой и присоединиться к стаду этого пастыря… М-да…. Кстати, думаю вам стоит преувеличить размеры недавно полученного наследства. Вы теперь — состоятельная женщина, не знающая, чем себя занять. Заведите разговор с вашей подругой Эммелин по поводу принятой ею религии, постарайтесь разъяснить ей, что все это чушь. В ответ она постарается переубедить вас. Вы позволите ей себя уговорить и отправитесь в «Святилище Зеленых Холмов», а уж там не устоите перед красноречием и обаянием доктора Андерсена. Полагаю, мне не надо учить вас, как все это разыграть?
Мисс Карнаби скромно улыбнулась.
— Думаю, я справлюсь, — пробормотала она.
2
— Ну, друг мой, что вы для меня припасли?
Старший инспектор Джепп задумчиво посмотрел на маленького бельгийца.
— Совсем не то, что мне хотелось бы, Пуаро, — сказал он с сожалением. — Терпеть не могу длинноволосых фанатиков, которые всякой чушью забивают головы женщинам. Но этот малый держит ухо востро. Подловить его просто не на чем. Выглядит странновато, но совершенно безобидный.
— А что вам вообще удалось узнать об этом докторе Андерсене?
— Когда-то он был подающим надежды химиком, но вроде бы за то, что мать у него еврейка[9], его выгнали из какого-то немецкого университета. Интересуется разными восточными штучками, посвящал этому все свободное время и даже публиковал кое-какие статьи — по мне, так бредовые.
— То есть не исключено, что он и в самом деле религиозный фанатик?
— Похоже на то.
— А как насчет тех имен и адресов, что я вам передал?
— Никаких зацепок. Мисс Эверитт умерла от язвенного колита. Доктор уверен, что никаких фокусов там не было. Миссис Ллойд скончалась от воспаления легких. Леди Вестерн от туберкулеза — страдала им много лет, задолго до того, как связалась с этими блаженными. Мисс Ли умерла от тифа, который, как считают, подцепила где-то на севере Англии. Три из них заболели и умерли дома, а мисс Ллойд — в гостинице на юге Франции. Со Стадом Пастыря или резиденцией Андерсена в Девоншире их кончина никак не связана. Скорее всего, невероятное совпадение. Все стерильно, как в аптеке.
— И тем не менее, mon cher, — вздохнул Пуаро, — меня не оставляет ощущение того, что мне предстоит совершить десятый подвиг Геракла, а доктор Андерсен не кто иной, как великан Герион, которого я должен уничтожить.
— Послушайте, Пуаро, — во взгляде Джеппа мелькнула тревога, — вы что, тоже начитались каких-то странных книжонок?
— Мои замечания, если вы способны что-либо замечать, всегда разумны и как нельзя более уместны, — с достоинством ответствовал Пуаро.
— Вам впору самому основать какую-нибудь секту, — съязвил Джепп. — А главным постулатом пусть будет: «Нет никого умнее Эркюля Пуаро — мудрейшего среди смертных, во веки веков, аминь». И так повторять день за днем.
3
— Что мне здесь нравится, так это покой, — восторженно сказала мисс Карнаби, жадно вдыхая воздух.
— А что я тебе говорила, Эйми, — отозвалась Эммелин Клегг.
Подруги сидели на склоне холма, любуясь чудесной синевой моря. Ярко зеленела трава, а земля и утесы казались огненно-красными. Имение, известное с некоторых пор под названием «Святилища Зеленых Холмов», располагалось на мысу площадью примерно в шесть акров[10]. С большой землей мыс соединяла совсем тонкая полоска суши, так что это был почти остров.
— Вот та красная земля, — с надрывом произнесла миссис Клегг, — светозарная и обетованная, там должно свершиться троичное предначертание.
— Учитель так чудесно говорил об этом вчера, на вечерней службе, — вздохнула мисс Карнаби.
— Погоди, — отозвалась ее подруга, — ты еще не видела сегодняшнего празднества. Вечером — Разгар Пастьбы.
— Я жду его с таким нетерпением, — призналась мисс Карнаби.
— Это такое чудо… ни с чем не сравнишь, — заверила ее миссис Клегг.
В «Святилище Зеленых Холмов» мисс Карнаби приехала за неделю до описываемых событий в весьма решительном настроении. «Ну что это за чушь? Эмми, ты же умная женщина…» и т. д. и т. п.
Беседуя с доктором Андерсеном, она не скрывала своих чувств.
— Мне бы не хотелось создать у вас ложное впечатление о себе, доктор Андерсен. Мой отец был священником Англиканской церкви, и я всегда была тверда в вере. Языческие учения не для меня.
Высокий златовласый доктор снисходительно взглянул на сидящую напротив в воинственной позе пухлую даму и улыбнулся понимающей улыбкой.
— Дорогая мисс Карнаби, — сказал он, — вы — подруга миссис Клегг, и уже поэтому мы вам рады. И поверьте, наше учение — не язычество. Мы чтим все религии и ко всем верующим относимся с равным уважением.
— Этого быть не должно, — отрезала непреклонная дочь преподобного Томаса Карнаби.
— «В доме Отца Моего обителей много…»[11] — откинувшись на спинку стула, произнес своим звучным голосом Учитель. — Помните это, мисс Карнаби.
— Он и в самом деле очень красивый мужчина, — признала после аудиенции мисс Карнаби.
— Да, — согласилась миссис Клегг. — А какая у него душа! Просто ангел!
Мисс Карнаби не возражала. Она тоже ощутила это, какую-то ауру духовности, чего-то неземного.
Усилием воли она взяла себя в руки. Не затем она явилась сюда, чтобы подпасть под обаяние, духовное или не очень, Великого Пастыря. Мисс Карнаби представила себе Эркюля Пуаро. Он казался сейчас бесконечно далеким и чересчур уж мирским…
— Эйми, — сказала себе мисс Карнаби, — возьми себя в руки. Вспомни, ради чего ты здесь.
Но чем дальше, тем больше она чувствовала, как зачаровывают ее «Зеленые Холмы». Покой, простота, вкуснейшая, хоть и простая еда, красота служб с песнопениями о Любви и Поклонении, безыскусные трогательные слова Учителя, взывающие к самым лучшим и чистым помыслам… Здесь не было места раздорам и мерзостям мира. Здесь были только Покой и Любовь…
И вот сегодня должно было состояться великое летнее празднество, празднество Разгара Пастьбы. Именно на нем ей, Эйми Карнаби, предстояло приобщиться к новой вере и вступить в Стадо.
Празднество проводилось в ярко-белом бетонном здании, которое посвященные называли Священным Загоном. Адепты учения собрались там перед заходом солнца. На них были плащи из овечьих шкур, из-под которых виднелись только руки, на ногах — сандалии. В центре Загона на возвышении стоял доктор Андерсен. Никогда еще этот златовласый и голубоглазый великан со светлой бородой и точеным профилем не выглядел столь неотразимым. На нем была зеленая мантия, а в руках — золотой пастушеский посох.
Он воздел посох вверх, и в собрании наступила мертвая тишина.
— Где мои овцы?
— Мы здесь, о Пастырь, — последовал дружный ответ.
— Да возрадуются сердца ваши весельем и благодарением. Это Праздник Веселия.
— Праздник Веселия, и мы веселы.
— Более не будет у вас ни горя, ни боли. Только веселие!
— Только веселие…
— Сколько глав у Пастыря?
— Три главы: глава золотая, глава серебряная, глава из звонкой меди.
— Сколько тел у овцы?
— Три тела: тело плоти, тело скверны и тело света.
— Как будете вы утверждены в Стаде?
— Таинством на крови.
— Готовы ли вы принять Таинство?
— Готовы.
— Завяжите глаза и протяните вперед правую руку.
Все послушно завязали глаза предназначенными для этой цели зелеными шарфами. Мисс Карнаби тоже протянула вперед руку.
Великий Пастырь обходил ряды своего Стада, сопровождаемый вскриками и стонами то ли боли, то ли экстаза.
— Какое святотатство! — яростно прошептала про себя мисс Карнаби. — Самая настоящая религиозная истерия, достойная сожаления. Ну нет! Я на эти фокусы не поддамся! Мое дело — наблюдать за реакцией этих заблудших. Я никогда…
Великий Пастырь приблизился к ней. Она почувствовала, как он взял ее за руку, и вдруг ощутила жгучую боль, как от укола иглой.
— Таинство на крови, несущее веселие, — пробубнил Пастырь перед тем, как отправиться дальше.
