Джим подошел к нише в стене и повернул выключатель. Зажглись мощные лампы, и статуя Джона Брауна предстала перед ним, купаясь в электрическом свете. Джим с некоторой неприязнью посмотрел на мускулистые руки, мощный затылок, широкую грудь и прекрасной формы ноги. Он выключил свет и вернулся за письменный стол. Стоя за ним, он не сводил взгляда с двери в спальню и продолжал стоять в этой позе до тех пор, пока Гендерсон и Гартен не появились, наконец, снова, тихо затворив за собой дверь.
— Вот и все, — сказал доктор Гартен. — Мне остается только сказать, что мужество этого человека оставляет более сильное впечатление, чем его манеры.
— И не мудрено, раз он считает нас троих в какой-то степени повинными в его болезни, — заметил доктор Гендерсон. Он помолчал, пожал плечами и подал Джиму руку.
— С таким пациентом я вам не завидую, — сказал он, улыбаясь.
— Благодарю вас за визит, — сказал им Джим и распрощался с обоими. — Я сделаю все, чтобы отвлечь его от мыслей о болезни.
— Это, пожалуй, единственное, что вам остается, — ответил Гартен, идя к выходу вслед за Гендерсоном. — Да. Ну, всего вам хорошего.
Джим подождал, пока машина с коллегами отъедет от дома, затем решительно подошел к двери в спальню. Твердо взялся за ручку и вошел.
Джон Браун, голова которого покоилась на подушке, встретил Роджерса долгим взглядом. Рядом с кроватью сидела его жена, незаметное создание лет пятидесяти. Она поглядела на Роджерса глазами, полными слез.
— О, Джим, — всхлипнула она.
— Вон! — фыркнул в гневе Браун. — Вон отсюда, Роджерс. Вы принесли уже достаточно бед. Поскольку я практически уже мертв, ваши услуги больше мне не требуются. Я увольняю вас.
— Мистер Браун, вам нельзя волноваться, волнение гибельно для вас.
— Вон, я сказал!
— Я хочу сообщить вам нечто очень важное, мистер Браун…
Браун указал на дверь:
— Вон отсюда!
Капля пота выступила у него на лбу, скатилась по щеке и, блеснув, исчезла в уголке рта.
Роджерс, поджав губы, повернулся и вышел из комнаты.
— Ах, Джон! — Миссис Браун закрыла лицо руками и безудержно зарыдала. — Так нельзя.
— Прекрати выть! — резко бросил Браун. — Ты этим ничего не изменишь. Мне объявлен смертный приговор, но не воображай, что Джон Браун — трус. Сейчас не время причитать, сейчас пора действовать.
— Что ты имеешь в виду, Джон? — робко спросила она и вытерла слезы крохотным платочком. — Ты, верно, хочешь, чтобы я разыскала Барбару?
Он дернулся, будто от удара. Его налитые кровью глаза гневно сверкнули.
— Барбару! — крикнул он хрипло. — Отстань от меня с Барбарой! Я не желаю ни видеть ее, ни слышать о ней. Она для меня просто не существует — поняла?
— Но, Джон, ведь это твоя родная дочь, твой единственный ребенок, — прошептала миссис Браун. — Невозможно же так. Мы должны разыскать ее. Она должна вернуться.
— Чушь! С тех пор, как Барбара покинула этот дом, она прекратила быть моей дочерью. Она знала, что делает, пусть теперь расхлебывает.
— Но, Джон, ведь это ты, в сущности, толкнул ее на этот шаг, — осмелилась возразить миссис Браун.
— Я ее на это толкнул? Да я только запретил ей выходить замуж за этого шарлатана Роджерса, знахаря и костолома! Я только сказал ей — брось этого пьяницу, ему нужно только твое наследство. И ты называешь это — выгнать из дому?
— Но, Джон, ты же сам ввел его в дом. Ты же сам говорил, что он — многообещающий молодой человек, который очень ценен для тебя…
— Что касается его работы, то он справляется со своими обязанностями, иначе я давно вышвырнул бы его в сточную канаву, где ему, собственно, и место. Но при чем здесь это? Если Барбара оказалась такой дурой, что втюрилась в это ничтожество, при чем здесь я? Почему я должен отвечать за все — только потому, что взял его на работу? Лидия, одумайся, что ты говоришь!
Браун откинулся на подушки.
— Хватит меня упрекать, — сказал он, немного смягчившись. — Хотя бы сейчас… Затем помолчал и добавил:
— Смерти я не боюсь. Я верил в здоровье тела — это была моя жизнь и моя религия. Сейчас это уже все в прошлом — и жизнь, и вера. Бог показал мне, что я позволил увлечь себя ложью. Бесполезной и ничего не стоящей ложью.
Миссис Браун снова начала всхлипывать. Муж обнял ее за плечи и стал поглаживать, успокаивая.
— А сейчас оставь меня одного, милая моя. Мне надо о многом подумать. Иди сейчас. Иди.
Он сел на край кровати и уставился на ковер под ногами.
Она увидела, что муж, как это уже частенько бывало, в мыслях своих далек и от нее, и от Барбары. Он ушел в себя и снова думает о каких-то своих проблемах, в которые никогда не посвящал ее. На нее нахлынула волна одиночества.
Миссис Браун поднялась и торопливо, не оглянувшись на мужа, вышла из комнаты.
— У меня есть, кстати, ваша последняя книга — как насчет того, чтобы надписать ее?
Сержант Велье, здоровенный парень с длинными руками и ногами, с грудью гориллы, поглядел на Эллери Квина, который удобно расположился в сержантовом кресле.
— Кто там сидит у отца? — спросил Эллери Квин, не отвечая на просьбу сержанта, и кивнул на дверь, застекленную матовым стеклом, черными буквами по которому было выведено: «Инспектор Ричард Квин».
— Одна мышка, — ответил Велье. — Такая маленькая-маленькая.
Эллери задумчиво поглядел на широкое мужественное лицо Велье.
— Mus musculus[1]? — осведомился он.
— Что ещђ за «мус»? — переспросил Велье. — Нет, такая небольшая, похожая на мышку дама в годах. Вы надпишете мне книгу?
— Как ее зовут?
— Что? Ах, да… Миссис Браун.
Сержант Велье выдвинул ящик своего письменного стола, достал оттуда книгу в темно-зеленом льняном переплете, на котором красовалось название «Новейшие приключения Эллери Квина».
Эллери Квин полистал ее.
— Интересно узнать, как она к вам попала.
— Как это — как? Купил в магазине у Брентано, — сказал сержант, отвинчивая колпачок авторучки.
— А где суперобложка?
— Выбросил. Впрочем, к чему эти расспросы? Лучше подпишите. Вот здесь.
— Странное дело, — проговорил Эллери. — Страницы сброшюрованы неровно, некоторые даже не разрезаны. Первые экземпляры часто выходят такими, и издательство рассылает их обычно как пробные, без суперобложек, в том числе — автору. Естественно, в продажу в таком виде они не поступают.
— Я не понимаю, куда вы клоните, — отвечал на это Велье. — Я не разбираюсь в таких вещах.
— Мне почему-то вспомнилось, что мой пробный экземпляр куда-то пропал.
На лице сержанта отразилась оскорбленная невинность.
— Уж не намекаете ли вы, что… Но Эллери вдруг резко сменил тему.
— Погоди-ка, а какая это миссис Браун там сидит? — спросил он и указал большим пальцем на дверь отцовского кабинета за спиной.
— Супруга Джона Брауна.
— Жена этого деятеля, который занимается физической культурой?
— Совершенно верно. — Велье все еще протягивал Эллери авторучку.
— Велье, мне нужен новый замысел для детектива — и срочно. Мой издатель… Вот что. У меня есть предложение к вам…
— Обычное? — нахмурился Велье.
— Верно.
Сержант поколебался с минуту.
— Ну, хорошо, — сказал он и пожал плечами, массивными, как у Геркулеса. — Но смотрите, чтобы ваш отец вас не засек!
Эллери взял авторучку и открыл первую страницу книги, в то же время перегибаясь через стол и включая переговорное устройство, соединенное с кабинетом отца. Пока он писал «С наилучшими пожеланиями Велье от Эллери», из селектора раздавался жалобный писк посетительницы:
— Зовут ее Барбарой, инспектор Квин. Два месяца назад она ушла из дома… два месяца и шесть дней, семнадцатого мая.
— А почему?
Эллери узнал голос отца, отметив, что на службе он сильно отличается от домашнего. Дома отец говорил в нос, иронизируя и подтрунивая над домочадцами.
— Я ведь уже объясняла вам. Мистер Браун всегда держал ее в строгости. Он… Он немного самодур, а она — девушка современная. Я…
— Да, да, это я понял. Но каков был непосредственный повод? Я имею в виду — почему она ушла именно семнадцатого мая, а не шестнадцатого, скажем, или не двадцатого?
После некоторого колебания миссис Браун ответила:
— Потому что моя, дочь в этот день сообщила ему, что хочет выйти замуж за доктора Роджерса.
— Вот, значит, как. А почему тогда мистер Браун не выставил доктора, вместо того, чтобы терять дочь?
— Он не мог сделать этого, инспектор. Мой муж, если можно так выразиться, делал ставку на доктора как на специалиста. Он был просто незаменим для санатория.
— Ах, вот как… — Чувствовалось, что ответ не слишком убедил инспектора.
Велье наклонился к Эллери и прошептал:
— Прошу вас, выключите эту штуку. Если он узнает, нам не поздоровится!
