Вернувшись в прохладу номера, она сняла трубку телефона и спросила, приехал ли доктор Леви. Подобострастный голос сообщил , что да, он у себя и не будет ли миссис Рольф любезна минуточку подождать.
После недолгого ожидания, доктор Леви отозвался. У него был мягкий, успокаивающий голос, и с ней он всегда держался почтительно, словно обращался к царствующей особе.
– Счастлив слышать, что вы благополучно прибыли, миссис Рольф, – сказал он. – Вы должно быть устали с дороги. Не могу ли я чем-нибудь помочь? Не принять ли вам успокаивающего?
Хельга знала его, как самого опытного и блестящего врача в Парадиз-сити, знала также и то, что он обладает огромным состоянием и его преклонение перед Рольфом раздражало ее.
– Вы могли бы зайти, доктор?
– Разумеется.
Он появился сразу же после того, как официант принес заказанные бутерброды и шейкер с мартини.
– Выпьете, доктор? – спросила она.
– Нет, спасибо. Но садитесь же, миссис Рольф, у вас был...
– Да, – сев, Хельга посмотрела на него.
Маленький, похожий на птицу человечек с куполообразным лбом, крючковатым носом и в очках без оправы, – Расскажите мне о муже.
Доктор Леви сел.
Как и Хельга, он говорил без экивоков. – Мистеру Рольфу шестьдесят восемь лет. Он работает с огромным напряжением. В его возрасте и с такими здоровьем пора остановиться, отдохнуть и дать организму или тому, что от него осталось, возможность восстановить силы. Но мистер Рольф продолжает изматывать себя. В течение последних трех недель он был занят подготовкой сделки, которая была бы испытанием и для здорового человека, не говоря уже о пожилом инвалиде. Потом он летит из Нью-Йорка сюда. – Доктор Леви сделал паузу и пожал плечами. – Дело в том, что состояние вашего мужа очень тревожное. Но он отказывается это признать. Мой совет: вернуться домой к домашнему комфорту, совершенно прекратить работу или, по крайней мере, месяца три погреться на солнышке, ничего не делая.
Хельга потянулась за новым бутербродом.
– Еще никому не удавалось оторвать его от работы. Доктор Леви кивнул.
– Да. Потому-то я и уезжаю отсюда. У меня есть и другие клиенты, требующие заботы, менее важные, но более внимательные. Они следуют моим советам, тогда как ваш муж не желает этого делать. Я говорю сугубо доверительно. Если он и дальше будет работать с такой интенсивностью, он умрет.
– А если он счастлив, ведя такую жизнь.., так ли это важно? – спросила Хельга.
– Нужно, конечно, учитывать и это. Но, если инвалид достигает преклонного возраста и теперь постоянно испытывает боль, тогда я полагаю...
Он развел руками.
– Как его жена, я имею право знать... Прошу вас, будьте со мной предельно откровенны. Долго ли он протянет?
Как только Хельга произнесла это, она осознала, что высказала вслух самые затаенные мысли и пожалела о вырвавшихся словах. Но доктор Леви, по-видимому, понял ее.
– Он может умереть завтра, а может – в будущем году. Но я бы сказал, что ему осталось жить полгода, не больше, если он, конечно, не откажется от такой напряженной работы и не даст себе полного отдыха.
– Но сейчас же он отдыхает, доктор?
– Нет. Он не отходит от телефона. Он непрерывно получает телеграммы, каблограммы, телетайпные сообщения и так далее. Даже отсюда он руководит своей империей.
– С этим ни вы, ни я не в состоянии ничего сделать.
– Правильно. Я предупреждал его. Он отмахивается от моих советов, именно поэтому я сегодня возвращаюсь в Парадиз-сити.
После его ухода Хельга задумчиво доела бутерброд, потом выпила еще один мартини с водкой. Когда Герман умрет, – подумала она, – я унаследую более шестидесяти миллионов долларов и буду вольна делать с ними все, что захочу. Я смогу пригласить любого понравившегося мне мужчину...
Слегка опьянев, испытывая прилив сил и уверенности, она позвонила Хинклю.
– Скажите, мистер Рольф знает, что я здесь?
– Да, мадам. Он ожидает вас у себя. Третья дверь по левой стороне, если выйти из вашего номера.
Она подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Герман очень щепетильно относится к женской внешности. Удовлетворенная, она взяв кожаную папку с документами, уличающими Арчера, и, собравшись с духом, вышла из кабинета.
Она нашла мужа на террасе. Как кот, жмурясь в лучах ослепительного солнца, он сидел в кресле на колесиках. Просторная терраса с великолепными цветами, баром, чудесный вид на побережье – все «дышало» могуществом денег. Идя через террасу, Хельга смотрела на мужа: пугающее худое лицо, лысеющая голова, узкие, запавшие ноздри, беззубый рот.
Черные солнце защитные очки делали его лицо похожим на оскаленный череп.
– А, Хельга... – обычное холодное приветствие.
– Ну, как дела... – она села рядом с ним, но в тени зонта. Солнце Нассау после швейцарского казалось ей слишком горячим.
Они обменялись банальностями. Хельга осведомилась о здоровье мужа, а тот без всякого интереса о ее перелете. Он сказал, что чувствует себя очень хорошо, но этот дурацкий эскулап Леви вечно делает из мухи слона. Ни Хельга, ни он сам не верили в то, что он говорил.
Потом Герман неожиданно спросил:
– Тебе нужно мне сказать что-то важное?
– Да, – Хельга взяла себя в руки. – Джек Арчер оказался растратчиком и вором.
Она посмотрела на него в упор, ожидая взрыва., но выражение его лица не изменилось. Ах, как ей хотелось, чтобы он хоть как-то проявил свои чувства. Если бы он застыл на месте, покраснел или побледнел, она, по крайней мере, чувствовала бы в нем хоть что-то человеческое. Но напоминающее череп лицо оставалось все таким же бесстрастным.
– Я знаю, – голос Рольфа звучал резко, – два миллиона. По спине Хельги пробежали мурашки.
– Откуда ты знаешь?
– Откуда я знаю? Это же мой бизнес – знать. Уж не воображаешь ли ты, что я не способен контролировать то, что относится к моим деньгам? – он поднял тощую руку. – Арчер воровал с умом и ему не откажешь в изворотливости.
Пытаясь шантажировать Хельгу, Арчер уверял, что ее муж, обладая таким количеством акций, не заметит пропажи, и она ему поверила. Уничтоженная проницательностью Германа, она сидела молча, устремив взгляд на коричневую папку, теперь не содержащую ничего секретного.
– Значит, Арчер растратчик и вор, – продолжал Рольф. – Бывает. Я составил неверное мнение о человеке. Как я понимаю, он подделал твою подпись?
Чувствуя себя совершенно подавленной, Хельга едва слышно отозвалась:
– Да.
– Мне следовало подумать о такой возможности. Нужно ввести третью подпись. Спишем это на приобретение опыта. Хельга с изумлением уставилась на него.
– Как, ты не возбудишь против него иск? Он повернул голову. Черные стекла очков смотрели прямо не нее.
– К счастью, я смогу себе позволить отказаться от иска. Два миллиона? Для многих это большая сумма, но не для меня. Конечно, я уже позаботился, чтобы Арчер больше никогда не получил ответственной работы. Жизнь для него станет более трудной и унылой, чем отбывание срока в тюрьме. С этого момента Арчер превратится в неприкасаемого. Он займет место среди проходимцев и отбросов общества...
Хельга сидела неподвижно и сердце ее билось неровно. Она не сомневалась, что за решением мужа отказаться от иска, за этим актом милосердия кроется нечто большее.
Наконец, она заговорила:
– Я была уверена, что ты подашь в суд. Он кивнул.
– Я так и сделал бы, если бы не одно обстоятельство, – он повернул голову, черные очки больше не смотрели на нее. – Мне сообщили, что до нашего брака ты была любовницей Арчера. Меня предупредили, что если я подам в суд, этот мерзкий факт станет достоянием гласности. Арчер мог бы рассказать об JTOM на суде. Я готов отказаться от желания посадить его в тюрьму, чтобы защитить тебя и меня от скандала.
Хельге вспомнился момент, когда Герман попросил ее руки. Он спросил тогда: "Много ли значат для тебя мужчины? – и затем продолжал: Я – калека, поэтому спрашиваю, готова ли ты отказаться от нормальной половой жизни ради того, чтобы стать моей женой. Когда мы поженимся, в твоей жизни не должно быть никаких мужчин.., ни тени скандала. Я не потерплю этого.
Если изменишь, я разведусь, и ты останешься ни с чем. Помни это. Если же будешь мне верна, я обеспечу тебе восхитительную жизнь. Я обнаружил, что существует множество возможностей компенсировать отсутствие секса. Если ты готова принять мое предложение, мы поженимся, как только я все подготовлю."
Она согласилась на его предложение, поверив, что блеск положения жены одного из богатейших людей в мире способен возместить отсутствие половой жизни. Она не учла самой малости, – что секс составляет для нее все в жизни.
– Прости, – только и смогла сказать она.
– Это не имеет значения. Прошлое есть прошлое. – Он беспокойно пошевелился. – Я освобождаю тебя от бремени управления моими финансовыми делами, Хельга. Теперь я жду от тебя только одного: будь хорошей хозяйкой дома, продолжай пользоваться моими деньгами и оставайся верной женой. Швейцарские дела примет Уинборн.
