Мистер Паркер Пайн сидел в купе Элси Джеффрис. До сих пор путешествие протекало приятно и без всяких происшествий. Теперь, если чему-то суждено было случиться, это должно было произойти с минуты на минуту. Сидя друг против друга, они молча ждали. С каждой минутой сердце Элси билось все сильнее, и она невольно искала поддержки в глазах мистера Паркера Пайна.
— Сохраняйте спокойствие, — сказал он. — Вы в полной безопасности. Я рядом.
Внезапно в коридоре раздался крик:
— Горим! Скорее сюда!
Одним прыжком мистер Паркер Пайн и Элси очутились в коридоре. Какая-то женщина славянской наружности истерично металась по проходу, тыча пальцем в сторону клубов дыма, вырывающихся из одного купе. Мистер Паркер Пайн и Элси, не раздумывая, бросились туда. Около купе уже толпились взволнованные пассажиры. Те, кто успел заглянуть внутрь, теперь выскакивали, кашляя и задыхаясь. Появился проводник.
— Messieurs et dames![6] — кричал он, пытаясь сразу отвечать на сыплющиеся со всех сторон вопросы. — Успокойтесь. В купе никого не было. Огонь скоро потушат.
Поезд въехал на мост, соединяющий Венецию с материком. Мистер Паркер Пайн неожиданно развернулся и, растолкав столпившихся пассажиров, поспешил к купе Элси. Добравшись до него, он обнаружил внутри поднявшую тревогу женщину славянской наружности. Она высунулась в окно и жадно глотала свежий воздух.
— Простите, мадам, — сказал мистер Паркер Пайн, — но вы ошиблись купе.
— Да-да, я знаю, — нервно откликнулась женщина. — Простите. Этот пожар… Такой ужас… Мне ведь нельзя волноваться: сердце…
Она обессиленно рухнула на сиденье и, все еще задыхаясь, указала на открытое окно.
Мистер Паркер Пайн стоял в дверях. Его голос звучал ласково и убедительно:
— Вам совершенно нечего бояться. Не думаю, что пожар был опасным.
— Правда? Слава Богу! Мне сразу стало легче. Она начала подниматься.
— Я, пожалуй, вернусь к себе.
— Не так сразу, — возразил мистер Паркер Пайн, мягко, но решительно возвращая ее на место. — Попрошу вас немного задержаться.
— Мосье, как вы смеете?
— Мадам, вы останетесь. — Теперь его голос звучал холодно и твердо.
Женщина замерла, глядя на него снизу вверх. Скоро к ним присоединилась Элси.
— Похоже, это была дымовая шашка, — сообщила она, задыхаясь. — Чья-то идиотская шутка. Проводник в бешенстве. Допрашивает всех и каждого…
Она смолкла, удивленно уставившись на незнакомку.
— Миссис Джеффрис, — повернулся к ней мистер Паркер Пайн, — что вы храните в этом маленьком несессере?
— Мои драгоценности.
— Будьте так добры, убедитесь, все ли на месте. Это заявление тут же вызвало бурю негодования со стороны женщины. Начав на английском, она уже через несколько фраз нашла его недостаточно выразительным для одолевавших ее чувств и перешла на французский.
— Ой, — вскрикнула Элси, успевшая взять несессер. — Он открыт!
-..Et je porterai plainte a la Compagnie des Wagons-Lits,[7] - закончила свою мысль женщина.
— Драгоценности исчезли! — вскричала в наступившей тишине Элси. — Все исчезли. И браслет с бриллиантами, и ожерелье, подаренное отцом, и кольца: с рубином и изумрудом. И брошки с алмазами! Слава Богу, хоть жемчуг был на мне! Мистер Пайн, что же нам делать?
— Если вы сходите за проводником, — ответил он, — я прослежу, чтобы эта дама его дождалась.
— Scelerat! Monstre![8] — взвизгнула упомянутая дама и уже более спокойно начала сыпать другими известными ей оскорблениями.
Поезд въехал в Венецию.
События последующих тридцати минут заслуживают лишь сжатого изложения. Пообщавшись с несколькими представителями власти на различных языках, мистер Паркер Пайн потерпел полную неудачу. Обыск подозрительной дамы, подвергшейся процедуре с совершенной готовностью, полностью смыл появившееся было на ее репутации пятно. Драгоценностей при ней не было.
Возможность обсудить случившееся предоставилась Элси и мистеру Паркеру Пайну, только когда поезд находился уже где-то между Венецией и Триестом Когда вы в последний раз видели свои драгоценности?
— Сегодня утром. Я поменяла сапфировые сережки, которые носила вчера, на вот эти, с жемчугом.
— И все было на месте?
— Ну, я, конечно, не перебирала их, но все выглядело как обычно. Да я бы заметила! Ну, разве, если бы пропало кольцо или какая-нибудь мелочь…
Мистер Паркер Пайн кивнул.
— А когда проводник прибирался утром в купе?
— Я взяла их с собой в вагон-ресторан. Я всегда ношу их с собой. Они всегда были при мне — кроме того случая с пожаром.
— Значит, — сказал мистер Паркер Пайн, — украсть их могла только оскорбленная мною добродетель — мадам Сабайская или как там она представилась. Но куда, черт возьми, она их сунула? У нее было не больше полутора минут только, чтобы открыть несессер отмычкой и вынуть драгоценности. Но что потом?
— А не могла она их кому-нибудь передать?
— Вряд ли. Я вошел почти сразу же за ней. Если бы кто-то вышел из купе, я бы увидел.
— Она могла их выкинуть в окно, а сообщник — подобрать.
— Дело в том, что как раз в это время мы проезжали по мосту через пролив.
— Тогда… может, она спрятала их где-нибудь в купе?
— Что ж, давайте посмотрим. С присущей американцам энергией Элси принялась обыскивать купе. Мистер Пайн присоединился к ней, но с очень уж отсутствующим видом. Обвиненный в недостатке усердия, он принялся оправдываться:
— Простите, я все думаю об одной очень важной телеграмме, которую мне надо будет отправить из Триеста.
Элси холодно выслушала это объяснение. Авторитет мистера Паркера Пайна стремительно падал в ее глазах.
— Кажется, я вас разочаровываю, миссис Джеффрис, — смущенно заметил он.
— Во всяком случае, порадовать меня вам пока не удалось, — отрезала она.
— Но, милая моя леди, вы должны понять, что я вовсе не детектив. Кражи, преступления — все это совершенно не по моей части. Я, в конце концов, знаток человеческих сердец, а не сыщик.
— Да? В начале поездки я, конечно, была не особенно счастлива, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что творится со мной сейчас. Сейчас я просто разревусь. Мой любимый браслет! Мое изумрудное кольцо! Эдвард купил его, когда мы обручились.
— Но они ведь, наверное, застрахованы? — поинтересовался мистер Паркер Пайн.
— Что? Не знаю! Хотя, да, кажется, застрахованы. Но при чем тут деньги, мистер Пайн? Это же память!
Поезд начал тормозить, и мистер Паркер Пайн выглянул в окно.
— Триест, — сообщил он. — Пойду-ка отправлю свою телеграмму…
* * *
— Эдвард!
При виде мужа, спешащего к ней по стамбульской платформе, лицо Элси тут же просветлело. На какое-то время она даже забыла об украденных драгоценностях, о странных словах, отпечатавшихся на промокательной бумаге, — забыла обо всем, кроме того, что уже две недели не видела мужа, которого, при всей его чопорности и строгости, тем не менее безумно любила.
Они уже сходили с перрона, когда кто-то дружески дотронулся до ее плеча. Обернувшись, она обнаружила мистера Паркера Пайна. Его крупное благожелательное лицо прямо-таки излучало благодушие.
— Миссис Джеффрис, — произнес он, — не заглянете ли вы ко мне через полчасика? Отель «Токатлиан». Думаю, мне удастся вас кое-чем порадовать.
Элси нерешительно взглянула на мужа.
— Это… э… мой муж — мистер Паркер Пайн, — представила она мужчин друг другу.
— Я так понимаю, жена уже телеграфировала вам, что ее драгоценности исчезли? — спросил мистер Паркер Пайн. — Я пытался помочь ей, в меру моих возможностей. Думаю, через полчасика у меня будут свежие новости.
Элси вопросительно взглянула на мужа.
— Нам пора, дорогая, — поспешно сказал тот. — Вы сказали «Токатлиан», мистер Пайн? Хорошо, я ей напомню.
* * *
Ровно через полчаса Элси входила в номер мистера Паркера Пайна. Он поднялся ей навстречу.
— Я разочаровал вас, миссис Джеффрис, — начал он, — Разочаровал, не спорьте. Так вот… На роль волшебника я, конечно, не претендую, но кое-что все же могу. Взгляните-ка вот на это.
Он положил на стол и легонько подтолкнул к ней маленькую картонную коробочку. Элси открыла ее. Кольца, броши, браслеты, ожерелье — все они были там!
— Мистер Пайн, вы просто волшебник. Это же… невероятно!
Мистер Паркер Пайн скромно улыбнулся.
— Рад был помочь, моя милая юная леди.
— Ох, мистер Пайн, мне так теперь стыдно! Начиная с Триеста я вела себя просто отвратительно. И вдруг — вот это. Но как вы их нашли? Когда? Где?
Мистер Паркер Пайн медленно покачал головой.
— Слишком долгая история, — ответил он. — Впрочем, вы ее еще услышите. И, думаю, довольно скоро.
— Но почему не сейчас?
— На то есть причины.
