– Интересный предмет.
– Вы были в санатории в Спрингсе?
– Не я, леди.
– Я слышал, как леди прошлась насчет докторов. Достаточно сильно было сказано.
– О да. Леди это умеет.
Мужчина у иллюминатора стал смотреть в окно. Потом снова повернулся ко мне:
– Леди на диете?
Я утвердительно кивнул.
Устроился поудобнее в кресле. Но что-то мешало закрыть глаза. Пассажир-психолог вновь повернулся ко мне, и я ощутил на себе его взгляд. Без сомнения, он сосредоточенно разглядывал меня. Я открыл глаза. Он поспешно отвел свои.
Я жестом попросил его пригнуться поближе и прошептал:
– Доктор хочет, чтобы она умерила свой аппетит. У нее был грипп и воспаление легких. Она сбросила чуть ли не сотню фунтов. Доктор советует нынешний вес сохранить. Она никогда себе ни в чем не отказывала. И любит поесть. А сейчас оставьте меня в покое и дайте поспать.
Он сначала, казалось, удивился, затем рассмеялся.
– О’кей, – сказал он.
Я подремал как раз до того момента, когда мы начали снижаться. Мужчина рядом со мной похлопал меня по колену.
Двигатели уменьшили обороты, а он, понизив голос, торопливо спросил:
– И долго она существовала со своим чудовищным весом?
– Не знаю.
– Вам предстоит нелегкий труд – удерживать ее в рамках…
– Мне – нет.
– Вы разве не родственники?
– Нет.
На мгновение он показался мне разочарованным. Потом я услышал от него интересное предложение:
– Я смогу помочь вам и одновременно провести интересный психологический опыт, если вы, разумеется, согласитесь… Держу пари, давно уже ни один мужчина не обращал на нее внимания как на женщину. Я немного поухаживаю за ней… на этой стоянке… А вы понаблюдайте. Увидите, что произойдет.
– Только не под мою ответственность.
– Мне бы хотелось попробовать как психологу. Это будет интересно.
– Ладно. Дерзайте.
Самолет плавно приземлился. Стюардесса объявила: «Стоянка десять минут». Большинство пассажиров потянулось к выходу.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я Берту.
– Я слаба, как котенок.
– Этого следовало ожидать… после болезни.
– Я проголодалась! Хочу плитку шоколада.
Она прошла в зал ожидания, увидела киоск, пересекла зал и купила две плитки шоколада.
Мужчина, тот, что сидел у иллюминатора, подошел к Берте и что-то ей сказал.
Берта устремила на него свои твердые как алмаз глаза. Он одобрительно отозвался о ее костюме, затем вроде бы собрался отойти, но передумал и что-то добавил еще – такое, от чего Берта заулыбалась.
Я купил газету и стал изучать заголовки.
Через несколько минут после взлета мужчина, разговаривавший с Бертой в зале ожидания, придвинулся к моему плечу и тихо предложил пари. Я отказался. Он засмеялся.
– Дело верное, готов поспорить на все что угодно: леди не съест вторую плитку шоколада.
Я сложил газету:
– Она заплатила за нее?
– Да, конечно.
– Тогда она ее съест.
Над пустыней самолет шел все вниз и вниз, все ближе становилась рыжая земля с пятнами-островками зеленой растительности. Тень от лайнера мчалась по поверхности земли и казалась иссиня-черной.
Колеса коснулись земли. Самолет успокоился и начал рулить к аэровокзалу.
– Приехали, – сообщил я Берте. – Мы в Лас-Вегасе.
Мужчина у иллюминатора спросил с некоторым удивлением:
– Вы что, здесь выходите?
– Да.
– И я тоже.
Берта улыбнулась ему:
– Вот и чудесно. Может быть, еще увидимся.
– Надолго сюда? – осведомился наш сосед, когда мы втроем обосновались в такси.
– Не знаю.
– Дела?
– Ну да…
Берта Кул расположилась на переднем сиденье рядом с таксистом. Спутник наклонился ко мне так, что его губы оказались на уровне с моим ухом, как тогда в самолете.
– Полагаю, у вас нет знакомых здесь, в Лас-Вегасе?
– Никаких.
Некоторое время мы ехали молча, затем спутник сказал:
– Рекомендую приятное место проживания – отель «Сал-Сагев». Трудно запомнить, пока вы не сообразите, что это «Лас-Вегас» наоборот. О, Лас-Вегас… Великий город. Я говорю серьезно. Рино достается вся невадская реклама, но… это несправедливо. Лас-Вегас столь же колоритен. Иногда мне кажется, что более колоритен, чем Рино. В большей степени обладает характером, индивидуальностью.
– Мне приходилось бывать в обоих городах.
– Ну, тогда вы сами знаете, что такое Лас-Вегас. Мне он, признаться, доставляет удовольствие.
Берта Кул повернулась к нам:
– От воздуха пустыни чувствуешь себя и впрямь хорошо.
Мужчина тотчас подхватил тему:
– От него или нет, но, без всяких сомнений, выглядите вы прекрасно. Воплощенное здоровье!
– Моя боевая раскраска, – сказала Берта.
– О нет! Этот огонек в глазах не результат посещения магазина, а если вы и пользуетесь косметикой, то… это все равно что золотить лилию. Люди с такой гладкой кожей не нуждаются в косметике.
Давненько Берта не слышала про себя ничего подобного. Я посмотрел на нее: мол, я готов оборвать нахала, шеф. Но она не поняла меня, попыталась улыбнуться. Сбоку – когда Берта отвернулась и стала смотреть в ветровое стекло, улыбка ее выглядела жалкой и неестественной.
В отеле «Сал-Сагев» Берта расписалась в книге регистрации. Наш спутник, не покинувший нас и в вестибюле, удивленно заметил:
– Любопытно! А я оказался здесь, чтобы встретиться с представителем человека по имени Кул.
– Вас зовут Уайтвотер? – неожиданно спросила его Берта.
– Уайтвелл, – умоляюще поправил я ее.
Спутник уставился на меня совсем уж изумленно:
– Но… Вы… вы Лэм?
Я кивнул.
– Только не говорите мне, что Б. Кул – это женщина.
– Я руковожу агентством под своим именем – Б. Кул. Это избавляет от множества объяснений, а интересующиеся потом узнают: Б – Берта, Берта Кул, – заявила Берта.
Уайтвелл предложил подняться наверх и поговорить.
– В вашем номере, миссис Кул?
– Да, через десять минут.
Номер Уайтвелла был этажом ниже наших. После того как Уайтвелл вышел из лифта, Берта задумчиво произнесла:
– А он милый.
– Угу.
– Манеры изящны. Внешность кажется благородной.
– Угу… Ты не собираешься съесть плитку шоколада?
– Не теперь, дружок. У меня немного болит голова. Я ее приберегу… Но беги в свой номер и приходи ко мне точно через десять минут. Я не хочу заставлять мистера Уайтвелла ждать.
– Я буду точно…
Умытый, посвежевший, я подошел к номеру Берты через десять с половиной минут. Уайтвелл явился, когда я уже стучал в дверь.
О, Берта благоухала туалетной водой, не обошлось и без освежающего лосьона.
– Входите, мистер Уайтвелл, – пригласила она. – Располагайтесь поудобнее. Дональд, ты сядь вон в то кресло.
Мы расселись. Уайтвелл вопросительно взглянул на меня, потом на Берту и сказал:
– Вашего представителя я ожидал увидеть другим… иного типа человеком.
Берта словно извлекла из нафталина скромную девичью улыбку, натянула ее на свою решительную физиономию и произнесла игриво:
– И я тоже вас удивила, не так ли?
– О, в высшей степени, миссис Кул, не могу себе представить… элегантная леди – и в бизнесе подобного рода? Вам он не кажется… ну, хоть бы страшноватым для женщины?
– Ни в коей мере, – промолвила она высокопарно и сладкоречиво одновременно, – это очень, очень интересное дело, поверьте. Конечно, не я выполняю всю грязную работу… Ну, так что же вы от нас хотите, мистер…
– Уайтвелл. Я хочу, чтобы вы, ваше агентство нашло одну молодую женщину.
– Дональд с этим прекрасно справляется. Он как раз закончил такое дело… с женщиной связанное.
– Ну, боюсь, у меня – особый случай.
Берта осторожно спросила:
– Вы отец этой молодой особы?
– Нет. Я отец молодого человека, который очень обеспокоен… слишком обеспокоен, по правде сказать, тем, что… – Мы ждали продолжения. Уайтвелл отрезал кончик сигары. – Не возражаете, если я закурю?
– Нет, нет, пожалуйста, – ответила Берта. – Мне нравится, когда мужчина курит сигару. Это выглядит… в высшей степени мужественно.
Уайтвелл аккуратно положил обгоревшую спичку в пепельницу.
– У меня единственный сын – Филипп. Мой бизнес – рекламное агентство. Я руковожу им, а Филипп работает со мной. Я собираюсь расширить дело. И намеревался в качестве свадебного подарка преподнести Филиппу половину прибыли.
– Славный замысел.
– Видите ли, Филипп не питает особого интереса к работе. Возможно, я был слишком снисходителен. Но когда он влюбился, все изменилось… Он просто с ума сходил по этой молодой женщине. Она была секретарем у руководителя одного авиационного завода. Энергичная, уверенная в себе. Любила, чтобы дело кипело, а не кисло, и накачала Филиппа идеями. Он вдруг решил, что тоже должен снять пиджак и засучить рукава. Волшебное превращение, как видите.
– Должно быть, вам оно было приятно.
– Да, но…
– Вы не хотели, чтобы он на ней женился?
– Я не хотел, чтобы он вообще женился, пока не утвердится в деле. Ему двадцать восемь, и он никогда ничем не занимался, все играл да путешествовал. Мне самому не удавалось заинтересовать его какой-то постоянной деятельностью.
