2
Несмотря на дождь, поездка оказалась легче, чем ожидала мисс Бил. Она выехала заранее и к девяти часам уже добралась до Хитерингфилда, как раз чтобы встретиться с последним потоком жителей, спешаших на работу. Широкая Джорджиан-стрит была запружена автомобилями. Женщины подвозили к станции работающих в Лондоне мужей или детишек в школу, трейлеры торопились доставить в магазины товары, автобусы подкатывали к остановкам, где из них высыпала густая толпа, сменяясь новыми пассажирами. При зеленом свете светофоров через улицу устремлялся поток пешеходов, наклоняющих над головой зонтики в попытке защититься от ветра. Дети радовали взгляд нарядной формой учеников частных школ; большинство мужчин были в котелках и с портфелями; женщины одеты в том милом стиле, который сочетал в себе городскую моду с сельской практичностью. Вынужденная следить за светофорами, потоком пешеходов и указателем поворота к больнице, мисс Бил лишь краешком глаза заметила стройную ратушу восемнадцатого века, заботливо сохраненные старинные деревянные дома и высокий шпиль церкви Святой Троицы, покрытый резьбой, но у нее создалось хорошее впечатление о здешнем обществе достаточно просвещенных горожан, которое позаботилось о сохранении архитектурного наследия своего городка» хотя современные магазины в конце улицы намекали на то, что эта забота могла бы начаться и на тридцать лет пораньше.
Но вот наконец показался долгожданный указатель. Дорога к больнице Джона Карпепдера уходила вправо от шоссе по широкой аллее между деревьями. Слева тянулась высокая каменная стена, охватывающая владения этого учреждения.
Как обычно, мисс Бил тщательно подготовилась к инспекции. В ее портфеле, брошенном па заднее сиденье, находились обширные сведения об истории больницы, копия последнего инспекторского отчета Главного совета медсестер и заметки комитета управления больницей о том, насколько возможно выполнить оптимистические рекомендации инспектора. Как она выяснила, у больницы была давняя история. Она была основана в 1791 году богатым купцом, который родился в этом городке, оставил его бедным юношей, чтобы найти счастье в Лондоне, и вернулся в родной город, когда удалился от дел, находя удовольствие в благотворительности и в удивлении соседей. Он мог купить себе славу и обеспечить спасение своей души, помогая овдовевшим женщинам, сиротам или восстанавливая церкви. Но за веком пауки и рассудочности последовал век справедливости и милосердия, и стало модным основывать больницы для больных бедняков. Вот так, вместе с почти обязательным собранием в местной кофейне, родилась больница Джона Карпендера. Не лишенное архитектурного интереса первоначальное строение просуществовало довольно долго, пока его не сменило массивное здание, ставшее своеобразным памятником викторианской эпохе с ее показным благочестием, а затем его еще раз перестроили уже с типичным для двадцатого века стремлением к функциональности, которой явно недоставало привлекательности.
Больница всегда процветала. Местное общество в основном состояло из богачей и людей среднего класса, у которых было слишком сильно развито чувство сострадания и в то же время было слишком мало объектов, на которые они могли его направить. Как раз перед Второй мировой войной к больнице было пристроено новое крыло, в котором разместилось великолепно оборудованное отделение для частных пациентов. И до и после появления национальной службы по охране здоровья оно постоянно привлекало богатых пациентов и соответственно знаменитых профессоров-консультантов из Лондона и из-за границы. Мисс Бил считала, что Энджеле легко говорить о престиже лондонских училищ медсестер, но у больницы Джона Карпендера сложилась своя, не менее почетная репутация. Женщины не без оснований считали завидной должность заведующей главной районной больницей и первоклассной клиентуру, которую обслуживала эта великолепно расположенная и защищенная местными традициями клиника.
Мисс Бил приближалась к главным воротам больницы. Слева от ворот находилось помещение для привратника — очаровательный кукольный домик со стенами, выложенными разноцветной мозаикой — реликтовый остаток викторианского здания, — а справа — стоянка для машин врачебного персонала. Уже треть размеченного участка асфальта была заставлена «даймлерами» и «роллсами» Дождь прекратился, и на его место заступал серенький январский день. Здание больницы с ярко освещенными окнами возникло перед взором мисс Бил, как огромный корабль, стоящий на якоре, за стенами которого кипела невидимая деятельность. Слева тянулось низкое строение с застекленным фронтоном — новое отделение для поликлинических больных. Тонкий ручеек пациентов уже уныло направлялся к его входу.
Мисс Бил подъехала к окошечку сторожки, опустила стекло и назвала себя. Привратник, преисполненный сознания собственной значительности, соизволил неспешно выйти наружу, чтобы представиться ей.
— Стало быть, вы из Главного совета медсестер, мисс, — высокомерно констатировал он. — Тогда досадно, что вы свернули в эти ворота. Школа медсестер расположена в Найтингейл-Хаус1, приблизительно в ста ярдах от выезда на Винчестер-роуд. Чтобы попасть в Найтингейл-Хаус, мы всегда пользуемся задними воротами.
В его тоне звучала снисходительная укоризна, словно он порицал поразительную несообразительность водительницы, стоившую ему дополнительной работы.
— А я смогу добраться до школы этой дорогой?
Мисс Бил не хотелось возвращаться в сутолоку шоссе или объезжать всю территорию госпиталя в поисках незнакомого въезда.
— Оно, конечно, можно, мисс.
Теперь его тон подразумевал, что это доступно лишь особо упорным натурам, и он встал рядом с машиной, как будто готовился к долгому и сложному разъяснению маршрута. Но все оказалось на удивление просто. Найтингейл-Хаус располагался на территории больницы прямо за новым отделением поликлиники.
— Просто поезжайте по этой дороге налево, мисс, и держитесь все время рядом с моргом, пока не доберетесь до жилого корпуса врачей. Тогда повернете вправо. Там, на развилке, есть указатель. Вы его не сможете пропустить.
На этот раз зловещий ориентир был как нельзя кстати. Огромная территория больницы напоминала лес или нечто среднее между ним и садом с запущенными лужайками, по которым беспорядочно были разбросаны более или менее густые чащи неподстриженных деревьев, что напомнило мисс Бил территорию старинной психиатрической клиники. Трудно было найти больницу, занимающую столь обширное пространство. Но несколько дорог были оборудованы указателями, и только одна из них вела влево от поликлиники. Морг оказалось найти очень легко, это было некрасивое приземистое здание, тактично затененное деревьями, но стратегическая изолированность делала его еще более зловещим. Новое здание с квартирами докторского персонала было невозможно не определить. Увидев его, мисс Бил дала волю своему обычному негодованию, часто совершенно неоправданному, по поводу того, что комитеты управления больницами всегда с большей готовностью предоставляют новое жилье своим докторам, чем обеспечивают соответствующими условиями школы обучения медсестер. Затем ей в глаза бросился обещанный указатель. На белой вывеске, повернутой вправо, было написано: «Найтингейл-Хаус, школа обучения медсестер».
Она переключила передачу и осторожно повернула. Новая дорога оказалась извилистой и узкой, так что по ней едва могла проехать одна машина, к тому же с обеих сторон над ней нависали грустные поникшие ветки с мокрой листвой, отчего сумрак сгущался еще больше. Здесь было царство уединения и вечной сырости. Деревья росли вплотную к дороге, их ветви сплетались вверху, образуя темный туннель. Время от времени порыв ветра швырял на крышу машины пригоршни брызг или прилеплял разноцветные опавшие листья па лобовое стекло. На открытых местах мисс Бил заметила цветочные клумбы, продолговатые, как могилы, на которых торчали срезанные кусты. Под деревьями было так темно, что она включила боковые фары. Мокрое асфальтированное шоссе стелилось под шинами ее автомобиля, как узкая промасленная лента. Окно у нее было опущено, и внутрь, преодолевая запах бензина и разогретого винила, втекал холодный воздух, пропитанный горьковатым ароматом загнивающей под дождем опавшей листвы. Она почувствовала себя странно одинокой в этой призрачной тишине, и неожиданно ее охватила иррациональная тревога, странное ощущение, что она путешествует во времени и попала в какое-то другое измерение, откуда нет выхода; ее охватил непостижимый и безысходный ужас. Это ощущение длилось всего секунду, и она быстро очнулась от него, напомнив себе, что меньше чем в миле отсюда находится оживленное шоссе, а рядом за степами больницы кипит жизнь. И все-таки на душе у нее остался неприятный осадок от этого странного и неуютного переживания. Рассердившись на себя за глупую мнительность, она резко подняла оконце и нажала на акселератор. Маленькая машина рванулась вперед.
