Господин серьезно смотрел на Энди, но взгляд его не выражал враждебности. Ему можно было дать 55–60 лет. На крупном лице не было морщин, походка и выправка свидетельствовали о склонности к полноте.
Незнакомец дружески поздоровался с Энди.
— С добрым утром, сэр, — сказал он. — Не ищете ли кого-нибудь? Иногородний лишь с трудом ориентируется здесь, так как у нас нет ни названий улиц, ни номеров домов.
Он приятно рассмеялся.
— Я, право, никого не ищу, — ответил Энди. — Приехал только из любопытства. Восхитительный клочок земли! Я уже слыхал в Беверли о красоте здешней местности.
Собеседник с улыбкой кивнул головой.
— Сюда лишь изредка заглядывают чужеродные. Я чуть было не проговорился «к счастью». Но это было бы слишком не вежливо. Все в этих окрестностях принадлежит мне, моим друзьям и соседям. У нас нет отеля, который мог бы привлечь к нам туристов, но есть дом для гостей.
И он указал на здание, которое Энди принял вначале за клуб.
— Мы сообща содержим это помещение для приезжих, так как случается, что у нас не хватает места для всех друзей, которые нас навещают. Иногда там проживает кто-либо из выдающихся посетителей, которого мы считаем гостем нашей общины. В настоящий момент у нас гостит известный канадский геолог.
— Счастливый человек и счастливая община! Все ли дома здесь обитаемы?
Энди задал вопрос, на который заранее знал ответ.
— Конечно! Крайний дом налево принадлежит крупному архитектору Пэрзону, который теперь отдыхает от трудов своих. Следующий, с фронтоном, является собственностью мистера Уильмота. Хотя он и мой племянник, затрудняюсь сказать, чем он занимается. Мне лишь известно, что в городе у него то ли какая-то должность, то ли какое-то предприятие. А вот тот дом занимает мистер Кэннэт Ленерд Нельсон с дочерью. Да вы, наверное, уже слышали о нем?
— Известный живописец? — оживленно спросил Энди.
— Да, он известный художник. У него есть собственное ателье. Только отсюда вы ничего не увидите, так как ателье находится с северной стороны. Насколько я понимаю, все художники предпочитают северный свет. Вероятно, при нем они чувствуют творческое вдохновение. А здание, что за углом, где пересекается путь к теннисной площадке, — мой феодальный дом, — удовлетворенно сказал он.
— А что это за здание у холма, сбоку?
Итак, ее отец — художник Нельсон. Да, что же он узнал про него? Имя это пробудило в нем неприятные воспоминания.
— Дом у холма? Он не относится к нашей общине. Это, собственно говоря, местопребывание наиболее высокопоставленных аристократов. Вокруг этого дома мы, скромные хозяева, построили наши хаты. — Сравнение настолько понравилось ему, что он повторил, — наши маленькие хаты. В замке живет мистер Бойд Салтэр. Его родственники проживают здесь с незапамятных времен. Род Салтэра происходит… но не хочу обременять вас историей. Мистер Бойд Салтэр очень богатый человек, но, к сожалению, полуинвалид.
Энди вежливо кивнул головой.
— Видите ли, там идет наш гость, профессор Бэллингем. Кстати, позвольте представиться: мистер Мэрривен.
Итак, это мистер Мэрривен. Почтмейстер назвал его «очень богатым, но немного скупым».
Энди наблюдал за приближающимся канадским геологом, худощавым человеком в брюках-галифе. Он шел слегка сгорбившись, что было, вероятно, следствием напряженной работы за кабинетным столом.
— Он опять исследовал горы и нашел окаменелые породы. Он уже собрал целую коллекцию, — объяснил мистер Мэрривен.
— Я уверен, что он мне хорошо знаком, — ответил Энди, начавший вдруг оказывать ученому сугубое внимание.
Он пошел навстречу профессору. Очутившись около Энди, профессор поднял глаза и опешил.
— Сплоховал ты, милый Скотти, — сказал Энди с ироническим сожалением. — Хотите здесь устроить сцену или желаете пойти со мною куда-нибудь пообедать?
— Логика всегда была моей слабостью, — признался Скотти, — и, если бы вы разрешили мне подняться к себе и привести в порядок свой багаж, я спокойно пошел бы с вами. Я вижу, у вас автомобиль, но я предпочел бы пойти пешком.
Энди ничего не ответил. Они приблизились к Мэрривену.
— Профессор хочет показать мне интересную находку, — любезно сказал Энди. — Я вам очень признателен за вашу любезность, мистер Мэрривен.
— Если вы еще раз приедете сюда, я с удовольствием готов показать вам Беверли-Грин, — ответил Мэрривен.
— Это было бы для меня величайшим удовольствием. — И это было не только фразой ради вежливости, но и действительным мнением Энди.
Он поднялся вместе со Скотти по дубовой лестнице общинного дома и вошел в красивую комнату, где «профессор Бэллингем» проживал два дня.
— Сомнение — проклятие нашего времени, — горько жаловался Скотти. — Неужели вы думаете, что я не спустился бы снова к вам, если бы дали мне подняться одному?
Скотти оказался недалеким от ребячества, и Энди даже не попытался ответить ему. Выражение оскорбленной невинности появилось на лице Скотти, когда он садился в автомобиль.
— Слишком уж много развелось этих автомобилей, — жаловался он. — Из-за неосторожной езды ежедневно гибнут тысячи. Чего, собственно, вы от меня хотите, Маклэд? Какой бы материал для обвинения вы ни выставляли, я все равно сумею доказать свое алиби.
— Откуда же оно у вас? Не нашли ли вы доказательства вашего алиби среди горных пород? — спросил Энди.
Но Скотти съежился, избегая ответа.
Скотти очутился пока в тюрьме в Беверли. Прежде, чем доставить его в Лондон, Энди пришлось выполнить некоторые формальности. Полицейское управление Беверли уведомило его, что для перевода арестованного в столицу необходимо разрешение одного из местных представителей юстиции.
— А где я могу поговорить с одним из них? — спросил Энди.
— Сперва, сэр, следовало бы обратиться к мистеру Стейнингу, — ответил добродушно полицейский сержант, — но он болен. За ним следует мистер Джеймс Болтер, но он находится в отпуске. Мистер Кэррол — хорошо, что я вспомнил, — он пошел на ипподром. Он занимается разведением…
— По-видимому, воздух здесь насыщен каким-то веществом, делающим людей словоохотливыми и болтливыми, сержант, — прервал его Энди. — Но, кажется, я не совсем ясно выразился. Не хочу знать людей, которые недоступны в официальные приемные часы. Разве здесь нет поблизости кого-нибудь, исполняющего должность мирового судьи?
— Да, у нас есть один такой господин, — ответил подчеркнуто сержант. — Мистер Бойд Салтэр. Он выдаст вам свидетельство. Конечно, если он не занят, — добавил сержант осторожно.
Энди рассмеялся, но вынужден был отправиться к мистеру Бойду Салтэру.
Он отметил, что ближайший путь к дому Салтэра ведет не через Беверли-Грин. Владения мистера Салтэра граничили с Беверли, и от конца города можно было попасть к нему через большие парковые ворота. Энди уже прежде заметил это и им овладело любопытство — узнать, кто же живет за воротами.
Беверли-Холл, где жил мистер Салтэр, представлял собой роскошное здание, построенное в стиле знаменитого Инидо Джонса. Кругом царила тишина. Когда Энди ввели в просторную залу, тиканье стенных часов было единственным звуком, услышанным им. Слуга, взявший визитную карточку Энди, шел совершенно бесшумно, и Энди, к своему изумлению, заметил, что он был в резиновых туфлях. Когда слуга вернулся, он сказал:
— Мистер Салтэр страдает нервами. Если вы в его присутствии будете говорить медленно и тихо, он вам будет весьма благодарен.
Энди думал увидеть тяжело больного, дрожащего старого человека, сидящего в кресле на подушках. Каково же было его удивление, когда он увидел здорового человека, лет пятидесяти, поднявшего оживленные глаза при входе Энди.
— Здравствуйте, мистер Маклэд. Чем могу быть вам полезен? Я вижу, что вы полицейский чиновник, — сказал он, еще раз посмотрев на визитную карточку.
Энди объяснил ему цель своего визита.
— Можете говорить немного громче, — заметил мистер Салтэр с улыбкой. — Тиллинг, очевидно, предупредил вас, чтобы вы говорили тихо. Иногда я очень страдаю нервами, сегодня же у меня выдался прекрасный день.
Он прочел документ, представленный ему Энди, и подписал его.
— Наш друг оказался похитителем бриллиантов, неправда ли? Где же он скрывался?
— В вашем городе-саду, — ответил Энди.
Тень пробежала по красивому лицу мистера Салтэра.
— Ах, вы говорите про Беверли-Грин? Он был в убежище для гостей?
Энди утвердительно кивнул головой.
— Встретились ли вы с кем-нибудь из владельцев вилл?
— Да, с мистером Мэрривеном.
— Это замечательные люди, — сказал мистер Салтэр после минутного молчания. — Уильмот — странный человек. Не знаю, к какому классу его причислить. Мне часто приходит мысль, что он является вором-джентльменом. Право, замечательный парень! А потом этот Нельсон — разорившийся богач! Пьет как черт! Он один мог бы осушить целое море.
