— И вместо того, чтобы оповестить полицию, вы вдвоем с сестрой пускаетесь наутек.
— Я испугался.
— Вам нечего добавить?
— Нечего.
— И вы готовы повторить, что в ночь с субботы на воскресенье ничего не слышали?
— Я очень крепко сплю.
Уже, пожалуй, в пятидесятый раз он слово в слово повторял одни и те же фразы, и Мегрэ, окончательно обессилев, нажал на кнопку сигнального звонка. Через минуту явился бригадир Люкас.
— Я скоро вернусь, — сказал Мегрэ.
Разговор Мегрэ со следователем Комельо, которому поручили дело Андерсена, длился минут пятнадцать. Этот чиновник явно не хотел втягиваться в расследование.
— Вы сами увидите — это окажется одним из тех дел, с какими мы, к счастью, сталкиваемся не чаще, чем раз в десять лет. В них никак не докопаешься до сути. И надо же, чтобы его поручили именно мне!.. Подробности не вяжутся одна с другой. Взять хотя бы подмену автомобилей. Зачем она? И почему Андерсен не использует для бегства ту машину, что стоит у него в гараже, а вместо этого идет пешком в Арпажон, где садится на поезд? Чего ради на перекрестке Трех вдов появляется брильянтщик из Антверпена? Уж поверьте мне, Мегрэ, и вас и меня ждет куча неприятностей. Собственно говоря, они уже начались… Освободите его, если хотите. Возможно, вы и правы, полагая, что, коль скоро он выдержал семнадцать часов допроса, то выудить из него еще что-нибудь просто не удастся.
У комиссара слегка покраснели веки — он слишком мало спал.
— Вы видели его сестру?
— Нет. Когда ко мне привели Андерсена, жандармерия уже увезла девушку домой, чтобы допросить ее на месте происшествия. Там она и осталась. Под стражей, разумеется.
Обменявшись рукопожатием, они расстались. Мегрэ вернулся к себе в кабинет, где Люкас без особого интереса наблюдал за арестованным. Тот прижался лбом к оконному стеклу и ждал, не выказывая никакого нетерпения.
— Вы свободны! — отчеканил Мегрэ с порога.
Андерсен даже не вздрогнул. Слабым движением руки он указал на свою оголенную шею, на болтающиеся на ногах туфли без шнурков.
— Свои вещи получите в канцелярии. Вы, естественно, остаетесь в распоряжении правосудия. При малейшей попытке бежать и скрыться я распоряжусь поместить вас в тюрьму Санте.
— Что с моей сестрой?
— Вы найдете ее у себя дома.
Подходя к порогу, датчанин, по-видимому, все же испытывал какое-то волнение, потому что снял монокль и провел ладонью по глазнице с протезом.
— Благодарю вас, комиссар.
— Благодарить меня не за что.
— Даю вам честное слово — я не виновен.
— А я вас ни о чем не спрашиваю.
Андерсен кивнул. Он ожидал, что Люкас сейчас отведет его в канцелярию. Но тут из приемной в кабинет ворвался мужчина, видимо, наблюдавший эту сцену. Изумленный и возмущенный, он напустился на Мегрэ.
— Ах, вот, значит, как! Вы отпускаете его на волю? Но это же невозможно, комиссар!
То был г-н Мишонне, страховой агент, владелец похищенного шестицилиндрового автомобиля. Самовольно вторгшись в кабинет, он снял шляпу и положил ее на стол.
— Я пришел сюда, прежде всего, по поводу своей машины.
Мегрэ, прищурившись, разглядывал этого маленького, седеющего человечка, одетого с претенциозной элегантностью и поминутно подкручивающего кончики нафабренных усов.
Говоря, он растягивал губы, с нарочитой решительностью жестикулировал и тщательно подбирал слова.
Он был истцом, и правосудию надлежало защищать именно его. Было в нем, пожалуй, даже что-то от героя.
Ничто не могло сбить его с толку. Все полицейское управление существовало лишь затем, чтобы слушать его.
— Прошлой ночью у меня был долгий разговор с госпожой Мишонне, моей супругой, с которой, надеюсь, вы вскоре познакомитесь. Она всецело разделяет мое мнение. Ее отец был, заметьте, учителем гимназии в Монпелье, а мать давала уроки игры на фортепиано. И если я вам говорю это, значит… Короче…
Это было его любимым словцом. Он произносил его резко и вместе с тем как бы снисходительно.
— Короче, необходимо возможно скорее принять какое-то решение. Как всякий порядочный человек, как все даже самые богатые люди, включая графа д’Аврен-виля, я приобрел новый автомобиль в рассрочку. Я подписал договор на восемнадцать взносов. Заметьте, я мог бы заплатить сразу всю сумму наличными, но обездвиживать капитал считаю неразумным. Кстати, граф д’Авренвиль, которого я только упомянул, поступил так же, приобретая свою новую «испаносюизу». Короче…
Мегрэ не шевелился, но шумно дышал.
— Мне никак не обойтись без автомобиля, абсолютно необходимого мне для исполнения моих профессиональных обязанностей. Учтите, что мой район с центром в Арпажоне имеет радиус в тридцать километров. Между тем, госпожа Мишонне всецело согласна со мной в следующем: мы больше не желаем владеть автомобилем, в котором был убит человек. Так что теперь дело за правосудием. Оно должно принять необходимые меры для обеспечения нас новой машиной того же типа, что и предыдущая, однако с той лишь небольшой разницей, что на сей раз я предпочел бы цвет бордо. На цену это нисколько не влияет. Заметьте, моя машина уже прошла обкатку, а посему я буду вынужден…
— Это все, что вы хотели мне сказать?
— Пардон!..
Это тоже любимое словцо Мишонне.
— Пардон, комиссар! Само собою понятно, что я готов помочь вам всем своим опытом и знанием подробностей здешней жизни. Однако необходимо, чтобы машина срочно…
Мегрэ провел ладонью по лбу.
— Хорошо, господин Мишонне, вскоре я навещу вас в вашем доме.
— Ну а как же машина?
— Когда дознание закончится, ваша машина будет вам возвращена.
— Но я говорю вам, что госпожа Мишонне и я…
— Вот и засвидетельствуйте госпоже Мишонне мое почтение. Всего доброго!
Все это было сказано так быстро, что страхователь не успел выразить свой протест. Он тут же очутился в коридоре, держа в руке шляпу, которую ему незаметно всучили. Какой-то молодой рассыльный бросил ему:
— Сюда, пожалуйста. Первая лестница налево, и прямо перед вами выход.
Мегрэ закрыл дверь кабинета и дважды повернул ключ в замке, затем поставил на печку кастрюльку с водой — захотелось крепкого кофе.
Его коллеги полагали, что он работает. Однако его пришлось разбудить, когда часом позже из Антверпена пришла телеграмма следующего содержания:
«Исаак Гольдберг сорока пяти лет маклер продаже брильянтов довольно широко известен городе тчк Делец средней руки зпт положительные банковские отзывы тчк Еженедельно поездами или воздуху посещал Амстердам Лондон Париж тчк Роскошная вилла Боргер-хоуте[1] зпт улица де Кампин зпт отец двоих детей восьми и двенадцати лет тчк Г-жа Гольдберг извещена зпт отправилась поездом Париж».
В одиннадцать утра зазвонил телефон. Люкас докладывал:
— Алло!.. Нахожусь на перекрестке Трех вдов. Звоню из гаража, расположенного в двухстах метрах от дома Андерсенов. Датчанин вернулся к себе. Ворота вновь закрыты. Ничего особенного не произошло.
— А сестра?
— Должна быть на месте, но я ее не видел.
— Где труп Гольдберга?
— На вскрытии в арпажонской анатомичке.
Мегрэ вернулся к себе на бульвар Ришар-Ленуар.
— Какой у тебя измученный вид! — сказала ему жена.
— Приготовь мне чемодан со сменным костюмом и второй парой туфель.
— Ты уезжаешь надолго?
На плите подогревалось рагу. Окно в спальне было настежь, чтобы как следует проветрилась постель. Г-жа Мегрэ еще не успела вынуть шпильки, которые удерживали упругие завитки ее волос.
— До свидания.
Он поцеловал ее. У выхода из квартиры она заметила:
— Ты открыл дверь правой рукой.
Это шло вразрез с его привычкой — он всегда отворял дверь левой рукой. Г-жа Мегрэ была суеверна и не скрывала этого.
— Что случилось? Опять какая-нибудь банда?
— Сам не знаю.
— Едешь далеко?
— Еще не выяснил.
— Ты будешь осторожен, ладно?
Но он уже спускался по лестнице и, полуобернувшись, помахал ей рукой. На бульваре он окликнул такси.
— На вокзал Орсе. Или, впрочем… Сколько стоит рейс в Арпажон?.. Триста франков?.. Но это в оба конца?.. Тогда в путь.
Такие поездки на такси случались редко. Но сегодня он был предельно измучен, с трудом отгонял сон и чувствовал какое-то странное покалывание в веках.
Ну, а кроме того, что-то, пожалуй, взволновало его. И, конечно, не эпизод с дверью, которую он открыл правой рукой. И не довольно необычный угон машины Мишонне, найденной в гараже Андерсена с мертвецом за рулем.
Нет, скорее всего, Мегрэ был озадачен личными свойствами Карла Андерсена. Все-таки семнадцать часов форсированного допроса!.. Матерые бандиты, отчаянные головорезы, перебывавшие во всех полицейских участках Европы, — и те не выдерживали такого испытания.
