надеждой повернулся к своему другу — все какие-то деньги! Да и, честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы эта девушка заходила к нам снова и снова — чтобы узнать, например, как продвигается расследование по ее делу. Мы бы неторопливо пили бы чай, совместно обсуждая всяческие нюансы… И от этой картины у меня заныло на душе, и я искренне встревожился — что это вдруг такое случилось со мной? Никогда такого ведь не было!
— Пожалуйста, простите за столь раннее вторжение, — устало опустив плечи, еле слышно прошептала она. — Я пришла… пришла…
Девушка вдруг замолчала. Молчал и Холмс, ожидая продолжения. Я же, совершенно не понимая, что происходит, просто смотрел на нее, и сердце мое почему-то бешено стучало. И я все смотрел и смотрел, не в силах оторвать взгляд, и понимал, что веду себя бестактно, да и пауза затянулась и необходимо что-то сказать.
— Довольно теплая погода для этого времени года, — наконец выдавил я через силу ледяным безразличным голосом, покрывшись при этом мелким потом. — Однако всегда есть шанс подхватить простуду, особенно если комната не защищена от сквозняков и недостаточно заперта.
Это безобидное замечание, которое, впрочем, стоило мне огромных трудов, произвело самое неожиданное впечатление. Секунду-другую посетительница смотрела на меня широко раскрытыми серыми глазами — и сердце мое забилось еще сильнее, — а затем сдавленно воскликнула:
— Запертая комната! Боже мой — запертая комната! — в ужасе закрыла она свое лицо обеими ладошками.
Девушка вдруг пошатнулась, падая на коврик перед камином — явно в глубоком обмороке. К счастью я мгновенно среагировал на это и успел подхватить ее сзади за подмышки, невольно коснувшись ее тела, затянутого в корсет. Естественно, я покраснел, волнуясь еще сильнее, но рук не одернул, иначе бы она стукнулась затылком об пол. Напрягшись, я аккуратно опустил ее на коврик.
Не на шутку перепугавшись, Холмс быстро налил из графина в рюмку воды, и поспешно добавил немного бренди (по счастью бутылка стояла рядом с графином).
— Как ее состояние, Ватсон? — в сильнейшем волнении пробормотал Холмс, держа рюмку в руках и глядя на нас сверху вниз. — Что с ней?
— Обычный обморок, — ответил я, по профессиональной привычке успев быстренько взглянуть на ее зрачки и замерить пульс, причем, почему-то оба этих простых действия необычайно взволновали меня. — Надо бы ее пересадить в кресло.
Стоя на коленях возле нашей посетительницы я поднял голову и посмотрел на Холмса, но тот только растерянно показал на рюмку с бренди в своей руке. Я вздохнул и снова повернулся к нашей таинственной посетительнице. И в бессознательном состоянии она была ужасно красива! Почему-то изрядно волнуясь, я просунул руку под эту очаровательную головку и мягко придержал ее затылок. И заволновался еще больше. Предварительно напрягшись, слегка приподнял ее за плечи, придерживая под тонкой нежной шейкой, после чего вторую руку просунул ей под талию и попытался оторвать девушку от пола. На удивление она оказалась очень легкой! Но поза у меня была не очень удобной и поэтому я недовольно взглянул на Холмса, который так и стоял с рюмкой бренди. Но, видя, что помощи от него не дождаться, я, кряхтя, выпрямился, предварительно встав на колени. Покачнулся.
— Холмс, черт возьми! Да помогите же! — невольно вырвалось у меня.
Холмс, по непонятной мне причине по-прежнему не выпуская рюмку с алкоголем, тем не менее подскочил ко мне довольно быстро и, суетясь, помог переложить нашу посетительницу в любимое кресло Холмса — так как оно располагалось ближе всего к камину.
Какое-то время мы — двое довольно молодых людей — глупо смотрели на беспомощное тело худенькой стройной девушки, на ее невольно приоткрытое платье.
— Джон, дружище, — наконец нарушив молчание, в сомнении произнес Холмс, с каким-то детским испугом глядя на неподвижную девушку. — Может, ты что-нибудь сделаешь с ней? Жалко будет, если она умрет. Да и с деньгами у нас туго.
Я только усмехнулся практичности своего друга, впрочем, искренне переживая за нашу посетительницу — ведь такие красавицы в Лондоне попадаются довольно редко, а я ведь холост! И я невольно поймал себя на мысли, что очень сильно хотел бы, чтобы меня по жизни сопровождала женщина, очень похожая на эту! Ну или я бы ее сопровождал… Но главное — чтобы мы были всегда вместе.
Я быстренько сбегал к себе за медицинским саквояжем, вернулся еще быстрее, и т
олько раскрыл его, как услышал за спиной тихий голос Холмса.
— Не надо.
Я обернулся.
Холмс склонился над нашей посетительницей, которая пока что еще смотрела на него и на весь мир ватными глазами.
— Мисс Кора Миррей? — вдруг произнес мой друг.
И девушка невольно сосредоточила на нем свой затуманенный взгляд.
— Вас ведь так зовут? — настойчиво продолжал он, поднеся к ее губам рюмку и заставив сделать несколько глотков.
Девушка по-прежнему молчала, но по-крайней мере, после бренди уже более осмысленно хлопала своими волнующе-длинными бархатными ресницами. Я нерешительно теребил пузырек с нюхательной солью, видя, что скорее всего он не понадобится, и от волнения сам нюхнул пару раз, стараясь этим привести себя в чувство и взять в руки.
— Вы ведь близкая подруга Элеоноры Гранд, которая вышла замуж за полковника Уорбертона, и вы живете на Кембридж-террас с полковником и мисс Уорбертон? — снова спросил Холмс.
Девушка непонимающе посмотрела на моего друга.
— Элеонора! — вдруг воскликнула мисс Мюррей, стремительно порываясь встать. — Она уже мертва! А ведь я какие то часы назад еще разговаривала с ней, и мы при этом смеялись!
Холмс, быстро положив ладонь на ее худенькие плечи, прижал ее в кресле, не давая подняться.
— Они оба мертвы — горячо добавила она, снова попытавшись встать и снова — безуспешно. И в этот миг я невольно позавидовал моему другу — ну почему же мне не пришла в голову такая простая мысль, и сейчас бы я уверенно держал свою руку на ее плече!
И когда она снова попыталась встать, я тут же положил руку на другое ее плечо, невольно задержав при этом дыхание и покраснев.
— Успокойтесь, — тихо промолвил Холмс. — И объясните свои слова.
Я в это время неотрывно смотрел на мисс Мюррей. Почему-то — непонятно почему — не мог оторваться от ее лица.
И прекрасно видел, как дрожали ее веки, ресницы, губы. И на все это мое сердце отвечало своими искренне сочувствующими толчками. И я понял, что я просто схожу с ума.
Но и это понятие тем не менее не смогло меня заставить отвести взгляд от мисс Мюррей. Я был просто не в силах совладать
