— Альберта Брогана.
— Боже праведный! — воскликнула Делла и опустилась на стул словно подкошенная.
— Такие вот дела, — произнес Мейсон.
— Бедняжка Мэри… Она сейчас дожидается в приемной, чтобы рассказать вам, что произошло, когда она поднялась к Петти Кейлор. Шеф, у меня просто не хватит сил сообщить ей такую весть.
— И все-таки сообщить придется. Это уже есть в вечерних газетах.
— Жаль. Мэри такая милая девушка, — огорченно произнесла Делла.
Наступила пауза. Наконец Делла решилась нарушить молчание.
— Как же теперь обстоят наши дела? — спросила она.
— Все будет зависеть от опознания. Очевидно, в ближайшее время полиция попросит Марту Лавину и Родни Арчера опознать этот рыжий «шевроле», от чего те не смогут отказаться, ведь речь идет о расследовании убийства, — проговорил Мейсон, вышагивая по кабинету.
— Вы полагаете, что это действительно тот же самый автомобиль?
— Не знаю. Но когда эта парочка опознает его, он станет тем же самым автомобилем. В конце концов, Делла, один автомобиль не слишком сильно отличается от другого. Марта Лавина была довольно неопределенна на сей счет, но в показаниях Арчера он отчетливо фигурирует как рыжий «шеви» с помятым правым передним крылом. Я еще не прорабатывал с ним этот момент на перекрестном допросе, но теперь займусь им вплотную. Со своего места Арчер едва ли мог разглядеть правое переднее крыло.
— Кстати, он действительно заявил о помятом крыле еще до того, как в газетах появилось сообщение о рыжем «шевроле» в деле об убийстве Дафны Хоуэлл?
Мейсон утвердительно кивнул.
— Но это же ужасно, шеф! — воскликнула Делла. — Выходит, Броган и в самом деле… Боже, да иначе и быть не могло!
— Факты действительно выглядят неважно. Но долг адвоката — не отступать и сражаться до последнего.
— Ради спасения виновного?
— Нет, не ради спасения виновного, а ради торжества правосудия.
— У меня сейчас такое состояние, будто меня чем-то оглушили. Я уже ничего не понимаю. Это словно очнуться от дурного сна и обнаружить, что явь еще ужаснее, — произнесла Делла.
— Тогда давай проанализируем ситуацию, — сказал Мейсон. — Арчер и Марта Лавина указали на моего подзащитного как на грабителя. Результат же опознания ими автомобиля будет, на мой взгляд, далек от убедительности. На стоящую в стороне машину редко обращают внимание.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Однако в тот момент, когда Дженис Клабб заявит, что убийца Дафны Хоуэлл находился за рулем такого же «шевроле», положение изменится.
— Но ведь свидетельница опознала и самого Альберта Брогана как водителя машины!
— Возможно ситуация станет яснее, если рассуждать следующим образом: Арчер и Марта Лавина опознали подсудимого однозначно и уверенно. Опознание ими машины играет второстепенную роль. Дженис Клабб, наоборот, опознала автомобиль уверенно, а опознание ею водителя носит сопутствующий характер. То есть, иными словами, если опознание машины Мартой Лавиной и Родни Арчером ошибочно, а вероятность этого достаточно велика, то тогда опознание Альберта Брогана, как водителя машины, фигурирующей в деле об убийстве, сделанное Дженис Клабб, тем более может оказаться ошибочным, ибо она находится под воздействием того факта, что Арчер и Лавина еще до нее опознали в нем водителя того же самого «шевроле».
— Как ни верти, положение остается бедственным, — заметила Делла.
Мейсон кивнул:
— Это означает, что нам крайне необходимо выяснить, кого пытается выгородить Марта Лавина и как случилось, что Инес Кейлор, исчезнув вчера из юридической библиотеки, полностью переменила свою позицию по отношению к делу.
— Вы считаете, что существуют две сестры Кейлор?
— Пока сложно сказать, но мы обязаны исследовать каждый возможный вариант. Если Альберта Брогана признают виновным в грабеже, его шансы в деле об убийстве превратятся практически в ничто. Другими словами, борьба за его жизнь идет именно сейчас.
— А что мы скажем Мэри?
— Мы подготовим ее постепенно, и прежде чем сообщить подробности, сами постараемся разузнать о событиях побольше.
— Она хочет рассказать о том, что произошло в квартире Кейлор.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — Пригласи ее сюда.
Вошедшая в кабинет Мейсона Мэри Броган была настолько поглощена пережитыми недавно событиями, что совершенно не заметила наполнявшую офис атмосферу натянутости и подавленности.
— Господи, ну и дела! — воскликнула она. — Мне только и оставалось, что стоять там с открытым ртом, словно дурочке!
— Расскажите нам все подробно, — попросил Мейсон.
— Когда я постучала, — начала Мэри, — эта женщина подошла к двери и приоткрыла ее на щелочку. Дверь была на цепочке. Я сказала, что хотела бы войти и поговорить с ней. Я сказала, что мне не нужно ничего, кроме правды, что я взываю к ее сердцу и хочу…
— Что сказали вы, значения не имеет, — перебил Мейсон. — Что сказала она, что она сделала?
— Она сказала: «У меня нет больше сил выносить эту травлю. Стойте, и я покажу вам, до чего вы меня довели!» На какое-то время она покинула меня, но скоро вернулась с коричневым пузырьком. Она сложила левую ладонь лодочкой и высыпала в нее из пузырька горку таблеток. Боже, их было, наверное, штук двадцать или тридцать! Потом она закинула всю горсть в рот и принялась хрустеть ими. Никогда не забуду вид этой женщины, этот безумный, дикий взгляд ее глаз, эти раздутые таблетками щеки, их хруст на ее зубах и губы в белом налете порошка. А потом она убежала прочь, вернулась со стаканом воды и стала глотать их, давясь и пытаясь произнести что-то вроде: «Смотри, до чего вы меня довели», но слова выходили очень неразборчиво.
— И тогда вы побежали вниз и позвонили Дрейку? — спросил Мейсон.
— Да. Я не знала, что еще можно сделать. Я была в шоке. Мистер Дрейк успокоил меня и сказал, что обо всем позаботится, что мне лучше вернуться назад к мисс Стрит и что если станет известно, будто я довела девушку до самоубийства, то это может иметь неблагоприятные последствия, и такая шумиха нежелательным образом отразится на деле дяди Альберта.
Мейсон кивнул.
— И как я теперь поняла, «скорая» приехала, забрала ее, и затем она просто исчезла, — сказала Мэри.
— Нам не удалось пока выяснить, в какую больницу ее доставили.
— А что это за сообщение в вечерней газете о предъявлении дяде Альберту обвинения в убийстве?
— Это одни слова, — отмахнулся Мейсон.
— Там говорится, хотя имя дядя открыто и не названо, будто свидетельница по делу об убийстве Дафны Хоуэлл дала на опознании утвердительный ответ и что человек, которого она опознала, в настоящее время является обвиняемым на процессе, проходящем под председательством судьи Игана, что приговор ему будет вынесен в понедельник и что власти решили дождаться окончания этого разбирательства, прежде чем выдвигать против него новое обвинение.
Мейсон кивнул.
— Будь я плаксой, — сказала Мэри Броган, — я бы сейчас залила вам слезами весь стол. Но я буду драться! Я же знаю, что за всю свою жизнь дядя Альберт никого не ограбил, и совершенно уверена, что он никогда даже не помышлял об убийстве. Да он мухи не обидит! Эти обвинения — самая отвратительная, гадкая, глупая ложь, которую я когда-либо слышала!
— Говорите, говорите, Мэри. Вам необходимо высказать все, что у вас на душе.
— Дело не в том, что у меня на душе, а в той ответственности, которая лежит на ваших плечах, мистер Мейсон. Я… я раньше никогда и не подозревала, как много зависит от адвоката. Кажется, я сейчас все-таки заплачу.
Она сощурила глаза, достала из сумочки носовой платочек и произнесла:
— Нет, как бы не так! Я буду драться.
— Так-то оно лучше, — проговорил Мейсон.
— Но нам же нечем сражаться, у нас нет оружия. Присяжные прочтут заметку в газете и решат, что дядя Альберт — закоренелый убийца… Почему присяжных не изолировали? Они ведь не должны читать газет.
— Подразумевается, что они воздерживаются от чтения местной прессы, в частности от чтения уголовной хроники.
— Ха! — воскликнула девушка.
— Да если бы я была присяжным заседателем, то, увидев в газете что-либо относящееся к делу, уж конечно, прочла бы, и, думаю, любой другой поступил бы в такой ситуации точно так же.
— В понедельник я попытаюсь добиться признания дальнейшего разбирательства незаконным ввиду преждевременно допущенной огласки, — сказал Мейсон.
— И судья пойдет на это?
— Только не судья Иган. Он выговорит обвинению за утечку информации и потом скажет, что присяжные были проинструктированы не читать уголовной хроники, и дальше этого не двинется.
— Итак, в нашем распоряжении чуть больше суток. Можем мы предпринять хоть что-нибудь?
Мейсон кивнул:
— Я подозреваю, что существуют две девушки по фамилии Кейлор, вероятно сестры. Я сомневаюсь, что та Кейлор, с которой я разговаривал вчера вечером, и та, что исчезла из юридической библиотеки, — одно лицо. Очевидно, девушки обладают большим внешним сходством, достаточно сильным, чтобы сбить с толку детектива, пытающегося отыскать одну из них по фотографии.
