— Следили вы за лицом Марселена, когда он читал телеграмму?
— Он перечитал ее два-три раза, чтобы удостовериться, что это действительно так, потом вышел, насвистывая.
— Словно узнал что-то приятное?
— Точно. И еще, кажется, у него был такой вид, будто он кем-то восхищается.
— Вы слушали вчера разговор Шарло?
— С Бебе?
— Кого вы имеете в виду?
— Так Шарло называет свою приятельницу. Она должна была приехать нынче утром. Если хотите, я могу повторить, что он ей сказал: «Ну как, Бебе, все в порядке?.. У меня тоже все помаленьку… Спасибо… Так вот, я остаюсь здесь еще на несколько дней, и мне хотелось бы немного порезвиться. Приезжай ко мне».
— И она приехала, — заключил Мегрэ. — Благодарю вас, мадемуазель. Мы с другом посидим на скамейке возле двери, подождем звонка из Парижа.
Прошло три четверти часа. Мегрэ с англичанином следили за игрой в шары. Пара новобрачных пришла отправить почтовые открытки. Явился и мясник, чтобы заказать обычный разговор с Йером. Время от времени м-р Пайк поглядывал на церковные часы. Иногда открывал рот, собираясь задать вопрос, но всякий раз передумывал.
От жары оба они погрузились в приятную истому.
Издали им было видно, как мужчины собираются на большую партию в петанк, в которой участвуют с десяток игроков.
Дантист принимал участие в игре. «Баклан» отошел от острова и направился к мысу Жьен, откуда должен был доставить инспектора Леша и Жинетту.
Наконец раздался голос Аглаи:
— Париж на проводе.
На вызов ответил Люка, который в отсутствие Мегрэ всегда сидел у него в кабинете. Из окна Люка мог видеть Сену и мост Сен-Мишель, а Мегрэ лишь рассеянно смотрел на Аглаю.
— Часть сведений уже собрана, шеф. Скоро поступят материалы из Остенде. С кого начинать?
— С кого хочешь.
— Тогда начнем с Морикура. С этим было нетрудно.
Торранс вспомнил, что видел такую фамилию на обложке книги. Это действительно его настоящее имя. Отец его был капитаном кавалерии, он давно умер. Мать живет в Сомюре. Насколько мне удалось узнать, состояния у них нет никакого. Филипп де Морикур много раз пытался жениться на богатой наследнице, но всякий раз свадьба расстраивалась.
Аглая без всякого стеснения слушала их разговор и через стекло подмигивала Мегрэ, чтобы показать, какие фразы ей особенно понравились.
— Морикур выдает себя за литератора. Опубликовал два сборника стихов, оба у одного из издателей на левом берегу. В Париже был завсегдатаем кафе «Флора», где его многие знают. При случае сотрудничал в газетах. Это вы и хотели узнать?
— Продолжай.
— Больше никаких подробностей не знаю: я ведь справлялся по телефону, чтобы выиграть время. Но я отправил кое-кого за сведениями, и не далее чем сегодня вечером или завтра вы будете иметь дополнительные. Жалоб на него нет, вернее, была одна, пять лет назад, но потом дело уладилось.
— Я слушаю.
— Одна дама, живущая в Отеле, имя которой мне должны сообщить, доверила ему редкий экземпляр книги, которую он взялся перепродать. Но проходили месяцы, а Морикур к ней больше не показывался. Тогда она подала жалобу. Удалось узнать, что книгу он перепродал какому-то американцу. Что касается денег, то он обещал их выплатить в рассрочку. Я говорил по телефону с его бывшим квартирным хозяином. Обычно Морикур платил за квартиру неаккуратно, опаздывал на два-три срока, но в конце концов уплачивал по частям.
— Это все?
— Почти. Вы знаете людей этого сорта. Всегда хорошо одеты, всегда безупречно себя держат.
— А как насчет пожилых дам?
— Точно не выяснено. Связи у него были, но он всегда хранил их в строгой тайне.
— Ну а другой?
— Вы знаете, что они были раньше знакомы? Кажется, де Греф — способный человек. Некоторые даже уверяют, что он мог бы, если захотел, стать одним из лучших художников своего поколения.
— А он этого не хочет?
— В конце концов, он со всеми перессорился, да еще увез девушку из почтенного бельгийского семейства.
— Знаю.
— Так вот, когда де Греф приехал в Париж, он устроил выставку своих работ в маленьком зале на улице Сены. Продать ничего не удалось, и в день закрытия выставки голландец сжег все свои полотна. Некоторые уверяют, что у него на лодке происходили настоящие оргии. Он иллюстрировал эротические книжки, которые продают из-под полы. На это он, главным образом, и жил. Вот и все, шеф. Теперь я сижу у телефона и дожидаюсь звонка из Остенде. У вас там все в порядке?
Через стекло кабины м-р Пайк показал Мегрэ часы.
На них было ровно пять, и англичанин удалился по направлению к вилле майора.
Комиссар сразу повеселел; ему даже показалось, что У него начинается отпуск.
— Ты передал мои поздравления Жанвье? Позвони моей жене и попроси, пожалуйста, от моего имени, чтобы она навестила его жену и отнесла ей подарок или цветы. Только, ради Бога, не серебряный стаканчик.
Он опять остался наедине с Аглаей, отделенный от нее только решетчатой перегородкой. Девушка явно веселилась. Нисколько не стесняясь, заявила:
— Интересно бы посмотреть какую-нибудь книжку с иллюстрациями де Грефа. Как вы думаете, они у него с собой, на лодке? — Затем, без всякого перехода, продолжала: — Забавно! Оказывается, ваша профессия намного легче, чем думают. Со всех сторон к вам стекаются сведения. Так вы считаете, что убил кто-то из них двоих?
На ее конторке стоял большой букет мимоз и мешочек с конфетами, который она протянула комиссару.
— Здесь у нас так редко что-нибудь случается! Что касается господина Филиппа, то я забыла вам сказать: он много пишет. Я, конечно, писем его не читаю. Он бросает их в ящик, но я узнаю его почерк и чернила. Не знаю почему, но он пользуется только зелеными.
— Кому же он пишет?
— Фамилий не помню, но пишет он всегда в Париж. Время от времени отправляет письмо своей матери. Письма, которые он посылает в Париж, гораздо толще.
— А много корреспонденции он получает?
— Довольно много. Кроме того, журналы и газеты.
Ежедневно для него приходит что-нибудь печатное.
— Ну а миссис Уилкокс?
— Она тоже много пишет: в Англию, на Капри, в Египет. Я особенно запомнила Египет, потому что позволила себе попросить у нее марки для моего племянника.
— По телефону она звонит?
— Звонила раза два-три из кабины и всегда заказывала Лондон. К сожалению, я не понимаю по-английски. — И добавила: — Я сейчас буду закрывать. Мне полагается закрыть, уже пять. Но если вы хотите остаться, чтобы ждать разговора…
— Какого разговора?
— А разве месье Люка не сказал, что он позвонит вам, как только получит сведения из Остенде?
Вероятно, она была не опасна, однако во избежание разговоров Мегрэ предпочел не оставаться с ней наедине. Аглая была удивительно любопытна. Например, она задала ему такой вопрос:
— А своей жене вы не будете звонить?
Мегрэ предупредил ее, что, если его вызовут по телефону, он будет на площади, недалеко от «Ковчега», и, покуривая трубку, спокойно спустился к тому месту, где разыгрывалась партия в шары. Теперь он мог вести себя совершенно непринужденно, ведь рядом не было м-ра Пайка, который наблюдал за каждым его словом и жестом. Ему тоже очень хотелось поиграть в петанк, и он несколько раз задавал вопросы относительно правил игры.
Комиссар был очень удивлен, когда убедился, что дантист, которого все называли Леоном, оказался первоклассным игроком. Сделав вприпрыжку три шага, он попадал на расстоянии двадцати метров в шар противника, который откатывался вдаль, а сам зубной врач принимал скромный вид, как будто считал свой подвиг чем-то совершенно естественным.
Комиссар зашел в кафе выпить стаканчик белого и застал Шарло у игрального автомата, в то время как его приятельница, сидя на банкетке, рассматривала иллюстрированный журнал.
— А где же ваш приятель? — удивился Поль.
Для м-ра Пайка это, наверное, тоже было чем-то вроде отпуска. Он находился в обществе соотечественника.
Мог говорить на родном языке, употребляя выражения и остроты, понятные только бывшим воспитанникам одного и того же колледжа.
Предвидеть прибытие «Баклана» было нетрудно.
Каждый раз наблюдалось одно и то же: на площади словно возникало некое течение, устремлявшееся вниз, к морю. Проходили люди, все они направлялись к гавани. Потом, когда катер подваливал к причалу, наступал как бы отлив. Те же люди проходили в обратном направлении, а вместе с ними вновь прибывшие с чемоданами и пакетами.
Мегрэ тоже пошел по направлению к морю, рядом с мэром, толкавшим свою неизменную ручную тележку. Он сразу увидел на палубе «Баклана» инспектора и Жинетту, которых можно было принять за двух приятелей. Там были и рыбаки, возвращавшиеся с похорон, и две старые девы, туристки, направлявшиеся в «Гранд-отель».
В группе людей, встречавших «Баклан», комиссар узнал Шарло, который пришел вслед за ним и так же, как он, выполнял, казалось, некий ритуал, сам не очень-то в него веря.
