Глава 11
Перри Мейсон надвинул шляпу на лоб и стал натягивать не успевший просохнуть плащ.
– Надо ковать железо, пока горячо, – сказал он Делле Стрит. – Рано или поздно мне начнут наступать на пятки, и я уже ничего не смогу сделать. Мне нужно узнать как можно больше, пока у меня еще есть свобода движений. Ты сиди и сторожи крепость. Не скажу тебе, где я буду: не хочу, чтобы ты мне звонила. Я сам буду звонить время от времени и спрашивать мистера Мейсона. Скажу, что меня зовут Джонсон, что я его старый знакомый. Спрошу, не оставлял ли мистер Мейсон какого-нибудь сообщения. Постарайся как-нибудь дать понять, если будут новости, не выдавая того, с кем говоришь.
– Думаешь, что наши разговоры могут подслушивать?
– Все возможно, я не знаю, до чего может дойти дело.
– Думаешь, что прокурор даст ордер на твой арест?
– Может быть, и не даст, но наверняка они захотят меня допросить.
Она посмотрела на него с нежностью и сочувствием, но ничего не сказала.
– Будь осторожна, – предупредил он и вышел.
Было еще темно, когда он вошел в отель «Рипли» и попросил номер с ванной. Он записался в книгу отеля как Фред Б. Джонсон из Детройта и получил комнату под номером пятьсот восемнадцать, за которую ему пришлось заплатить вперед, так как у него не было багажа.
Оказавшись в комнате, он закрыл окна шторами и заказал четыре бутылки имбирного пива и побольше льда. Слуга, который принес ему заказ, доставил также литровую бутылку виски. Мейсон уселся в мягкое кресло, положил ноги на кровать и закурил сигарету. Двери на ключ он не закрывал.
Он ждал больше получаса, прикуривая одну сигарету от другой, когда дверь вдруг открылась и в комнату без стука вошла Ева Белтер. Она повернула ключ в замке и послала ему улыбку.
– Я рада, что нашла вас.
Мейсон даже не встал с места.
– Никто не следил за вами? – спросил он.
– Нет, никто. Мне сказали только, что я могу быть нужна в ходе следствия, поэтому я не должна уезжать из города и никуда не уходить, не сообщив в полицию. Вы думаете, что меня арестуют?
– Это зависит…
– От чего?
– От множества вещей. Я должен с вами поговорить.
– Хорошо. Я нашла завещание.
– Где?
– В сейфе.
– И что вы с ним сделали?
– Принесла с собой.
– Покажите.
– Все точно так, как я предвидела. Я думала только, что мне достанется больше. Думала, что он оставит мне средств хотя бы на выезд в Европу, чтобы я могла немного осмотреться и… как-нибудь снова устроиться.
– Вы хотели сказать: найти себе нового мужа.
– Ничего подобного я не говорила.
– Нет, не говорили. Но вы именно это имели в виду, – ответил Мейсон равнодушным тоном.
Она сделала высокомерное лицо:
– Мне кажется, мистер Мейсон, что разговор начинает принимать нежелательный оборот. Вот завещание.
Он посмотрел на нее пронзительным взглядом и сказал:
– Мало того, миссис Белтер, что вы втягиваете меня в дело об убийстве, так вы еще пробуете со мной свои театральные штучки. К сожалению, они на меня не действуют.
Она выпрямилась с достоинством, но не сдержалась и фыркнула от смеха.
– Конечно, я имела в виду новое замужество. Что в этом плохого?
– Ничего. Тогда почему вы отрицали это?
– Сама не знаю. Это сильнее меня. Терпеть не могу, когда люди обо мне слишком много знают.
– Вы терпеть не можете правды. Предпочитаете прятаться за занавесом лжи.
Ева Белтер покраснела.
– Это недостойно вас, мистер Мейсон! – взорвалась она.
Он, не отвечая, протянул руку, взял у нее завещание и медленно прочитал.
– Оно написано мужем?
– Не думаю.
Он посмотрел на нее с подозрительностью.
– Похоже на то, что оно написано одним почерком, – заметил Мейсон.
– Но это не похоже на его почерк.
– Это вам ничего не даст, – рассмеялся адвокат. – Ваш муж показывал завещание Карлу Гриффину и Артуру Этвуду, адвокату Гриффина. Сказал им, что написал его полностью от руки.
Она нетерпеливо тряхнула головой.
– Может быть, он и показывал им завещание, написанное от руки. Но это не помешало Гриффину уничтожить то завещание и положить фальшивое.
Он смерил ее холодным взглядом:
– Послушайте, миссис Белтер, как ваш адвокат, я не рекомендовал бы вам бросаться такими словами. Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
– Конечно.
– Это опасное обвинение, если у вас нет доказательств. У вас они есть?
– Пока еще нет, – медленно ответила она.
– Что ж, тогда воздержитесь от необоснованных обвинений, – предупредил он.
В ее голосе звучало нетерпение:
– Вы постоянно повторяете, что вы мой адвокат, что я должна все говорить вам. А когда я начинаю говорить, вы на меня кричите.
– Хм. Извините, если я несколько погорячился. – Он отдал ей документ. – Ваши слезы оскорбленной невинности приберегите для суда. Теперь расскажите об этом завещании. Как вы его нашли?
– Оно было в кабинете, – осторожно ответила она. – Сейф был открыт. Я достала завещание и захлопнула сейф.
– Вы знаете, это даже не смешно.
– Вы мне не верите?
– Конечно…
– Почему?
– Потому что кабинет, вероятно, охраняется полицейскими. И уж наверное, если бы сейф был открыт, полиция заметила бы это и описала его содержимое.
Она опустила глаза.
– Вы помните, как мы вошли наверх? – тихо спросила она. – Вы осматривали тело, заглянули под халат…
– Да, – сказал он, и глаза у него прищурились.
– Именно тогда я достала завещание из сейфа. Он был раскрыт, я его закрыла. Вы все время были заняты телом.
Мейсон заморгал глазами.
– Боже мой, вы действительно могли сделать это, – выдохнул он. – Вы были между столом и сейфом. Зачем вы это сделали? Почему вы не сказали мне, что намереваетесь сделать?
– Я хотела убедиться в том, что завещание выгодно для меня, и если нет, то, возможно, уничтожить его. Вы считаете, что я должна его уничтожить?
– Нет! – снова повысил голос Мейсон.
Она молча смотрела на него, потом спросила:
– У вас есть ко мне еще какие-нибудь дела?
– Да. Сядьте на постель, чтобы я вас хорошо видел. Я должен узнать несколько вещей. Я не хотел вас спрашивать перед допросом, чтобы случайно не вывести вас из равновесия. Я хотел, чтобы вы были как можно спокойнее. Теперь положение изменилось. Мне необходимо знать, как все происходило на самом деле.
Она раскрыла глаза, придавая лицу свое отработанное выражение детской невинности.
– Я ведь все рассказала вам, мистер Мейсон!
Он потряс головой:
– Вы мне ничего не сказали.
– Вы обвиняете меня во лжи?
– Ради бога, – вздохнул Мейсон, – прекратим эти игры и посмотрим фактам в глаза.
– Что вы, собственно, хотите сказать?
– Для кого вы так приоделись вечером?
– О чем вы говорите?
– Вы прекрасно знаете, о чем. Вы были одеты, как на бал, в вечернее платье с голыми плечами, в атласные туфельки и шелковые чулки.
– Да.
– А ваш муж принимал ванну.
– И что из этого?
– Вы нарядились для мужа?
– Конечно нет.
– Вы одеваетесь так каждый вечер?
– Иногда.
– Я не сомневаюсь в том, что вы выходили из дома и вернулись перед тем, как ваш муж был убит. Вы не сможете мне возразить.
Она снова приняла высокомерно-ледяной вид и отрицательно покачала головой:
– Я была весь вечер дома.
Мейсон холодно посмотрел на свою клиентку и вздохнул.
– Я был на кухне, пил кофе и разговаривал с экономкой, – рискнул он. – Она слышала, как горничная говорила вам о том, что кто-то звонил, сообщая о каких-то туфлях.
Было заметно, что эти слова застали ее врасплох. Она с трудом взяла себя в руки.
– Что в этом плохого?
– Вначале ответьте. Горничная передавала вам такое сообщение?
– Откуда я знаю, – уклончиво ответила она. – Может быть, и было что-то такое, я не помню. Мне очень нужны были одни туфли, припоминаю… Кажется, Мери звонили по этому поводу, она что-то мне говорила. Но я не помню. Подобные пустяки вылетели из головы из-за всех этих событий.
– Вы знаете, как вешают людей? – неожиданно спросил Мейсон.
– Что?
– Я вам сейчас расскажу, как вешают убийц. Экзекуция происходит обычно на рассвете. Приходят в камеру и читают осужденному приговор. Потом связывают ему руки, а к спине привязывают доску, чтобы он не упал, потому что у него отказывают ноги. Начинается длинный марш по коридору. Под виселицу поднимаются по тринадцати ступенькам. Ставят человека на крышку люка. Вокруг стоят тюремные служащие, которые являются свидетелями казни, а сзади, за люком, в маленькой комнатке, стоят наготове трое заключенных с острыми ножами, чтобы перерезать веревки, держащие люк. Палач накладывает петлю и черный мешок на голову, потом связывает ноги…
Она издала испуганный возглас и закрыла рот ладошкой.
– Именно это, – с нажимом сказал Мейсон, – ожидает вас, если вы не скажете мне правды.
Лицо у нее было белым, губы синими и дрожащими, глаза стали черными от ужаса.
– Я-я сказала правду.
