— Дело потихоньку проясняется, — весомо сказал Вексфорд. — Вообще-то, я хотел поговорить с вашей женою.
— Со мною? — Фабия Куодрент коснулась платиновой серьги, и Вексфорд заметил, что ее руки уже оплетены бечевками выступающих вен, как у старухи. — О понимаю. Я знала Маргарет, вы это имеете в виду. Но мы никогда не были близки, старший инспектор. Наверняка найдется с десяток людей, кто мог бы вам рассказать о ней больше меня.
«Возможно, — подумал Вексфорд, — знать бы только, где их искать».
— Я не виделась с Маргарет после того, как ее семья переехала во Флагфорд, и встретилась с нею всего несколько недель назад. Мы столкнулись на Хай-стрит и выпили кофе. Мы поняли, что слишком сильно разошлись.
Это еще слабо сказано, подумал Вексфорд, если сравнивать дом на Табард-роуд и тот, в котором он сейчас находился. На секунду, облекая свои впечатления, как он всегда это делал, в серию картинок, старший инспектор представил себе эту встречу: миссис Куодрент со всеми ее кольцами, тщательно приглаженными волосами — и Маргарет Парсонс в нелепом кардигане и сандалиях, которые казались ей такими приличными до встречи со старой подругой… Что у них вообще могло быть общего, о чем они говорили?
— О чем вы разговаривали, миссис Куодрент?
— О… о том, как изменился город, о тех, кого мы знали в школе, обо всем таком.
«Гувернантка и хозяйка поместья».
Вексфорд вздохнул про себя.
— Вы когда-нибудь встречались с женщиной по имени Энн Айвз?
— С кузиной Маргарет? Нет, никогда. Она не училась с нами. Она была машинисткой или секретаршей, что-то в этом роде.
«Да, какая-то мелкая сошка, — подумал Вексфорд, — презренное большинство, низшие семьдесят пять процентов».
Куодрент слушал, покачивая изящной ногой. Казалось, снисходительный тон жены забавлял его. Он допил чай, смял салфетку и взял сигарету. Вексфорд смотрел, как адвокат достает из кармана коробок спичек и зажигает одну. «Спички! Странно. Если бы Куодрент вел себя последовательно, он воспользовался бы зажигалкой, одним из этих настольных прикуривателей, которые выглядят как георгианский чайник, — подумал полицейский. Его воображение работало. — Возле тела миссис Парсонс лежала спичка. Наполовину сгоревшая спичка…»
— Поговорим теперь о мальчиках Маргарет Годфри, миссис Куодрент. Можете припомнить хоть одного?
Вексфорд подался вперед, пытаясь подавить ее настоятельностью своего вопроса. В ее глазах промелькнуло нечто — не то слабая вспышка злобы, не то какое-то воспоминание — и угасло. Ее муж глубоко вздохнул.
— Был один парень, — сказала она.
— Попытайтесь вспомнить, миссис Куодрент.
— Должна бы, — сказала Фабия, и Вексфорд понял — она помнит, просто тянет время для пущего эффекта. — У него фамилия была такая, театральная… какой-то лондонский театр…
— Палладиум, Глобус, Хаймаркет? — с любопытством предположил Куодрент. — Принца Уэльского?
Фабия Куодрент хмыкнула. Это был недобрый смешок. В нем слышалось сочувствие к мужу и некая неприязнь к старшему инспектору. Несмотря на все измены, у Куодрента с женою было нечто общее, какая-то более сильная связь, подумал Вексфорд, чем обычное супружеское доверие.
— Вспомнила, Друри[24]. Дадли Друри. Он жил во Флагфорде.
— Благодарю вас, миссис Куодрент. Мне только что пришло в голову, что и ваш муж мог ее знать.
— Я? — Это односложное восклицание прозвучало в устах Куодрента почти истерически недоверчиво. Затем он расхохотался. Это был беззвучный жестокий смех, от которого по комнате словно бы прошел недобрый ветер. Он смеялся молча, но Вексфорд ощущал, как презрение вырвалось из груди этого смеющегося мужчины, как зверь, презрение, насмешка и гнев, тот самый, который считается одним из смертных грехов. — Я знал ее? Каким образом? Могу заверить вас, дорогой старший инспектор, категорически заявляю вам — нет!
Вексфорд с тошнотворным чувством отвел взгляд. Миссис Куодрент смотрела на свои колени, словно бы ей было стыдно.
— Этот самый Друри, — сказал Вексфорд. — Вы никогда не слышали, чтобы его называли Дун?
Было ли это воображением или случайным совпадением, но в этот момент смех Куодрента оборвался, будто кран закрыли.
— Дун? — сказала его жена. — О нет, я никогда не слышала ни о каком Дуне.
Она не встала, когда Вексфорд поднялся, просто кивнула ему и потянулась за книгой. Куодрент проводил его торопливо, закрыв дверь еще до того, как инспектор успел спуститься по лестнице, словно тот был торговцем щетками или снимал показания счетчика. Дуги Куодрент! Если и был мужчина, который мог задушить одну женщину и затем заниматься любовью с другой в десяти ярдах от трупа… Но зачем?
Глубоко задумавшись, Вексфорд пошел по Кингсбрук-роуд, перешел на другую сторону и прошел бы мимо гаража Хелен Миссал незаметно, если бы она его не окликнула.
— Вы видели Дугласа? — Ее голос источал тоску, но она выглядела бодрее, чем во время их последней встречи. Бикини было заменено на шелковое набивное платье, туфли на каблуках и широкополую шляпу. Отвечать на ее вопрос было ниже достоинства Вексфорда.
— Миссис Куодрент помогла нам заполнить некоторые пробелы, — сказал он.
— Фабия? Вы меня удивляете. Она очень скрытная. Тем лучше, с учетом характера Дугласа. — На миг ее прелестное лицо переполнила чувственность. — Он великолепен, правда? Он прекрасен. — Встряхнувшись, Хелен провела рукой по лицу, словно стирая страсть. — Господи, сказала она, снова радостная и неистовая, — некоторые люди не понимают, когда им лучше уйти!
Она отперла гараж, открыла багажник красного «Дофина» и достала пару туфель на низком каблуке.
— У меня такое впечатление, — сказал Вексфорд, — что вы хотели мне еще что-то сказать. — Он помолчал. — В тот момент, когда вошел ваш муж и прервал наш разговор.
— Может, да, а может, нет. Не думаю, что скажу сейчас. — Она переобулась, прыгнула в машину и распахнула дверь.
— В кино? — спросил Вексфорд.
Миссис Миссал захлопнула дверь и включила зажигание.
— Чтоб черт тебя побрал! — услышал Вексфорд сквозь рев мотора.
Мы были молоды и знали все на свете,
И пир наш был открыт для всех людей…
Мэри Кольридж. Непрошеная[25]
Коттедж «Нектарин» находился в сырой ложбине, в заросшей ежевикой котловинке за Стауэртон-роуд. Спуск по извилистой тропке был опасен, и мисс Кларк постаралась свести к минимуму риск для посетителя. По мере спуска на глаза Бардену периодически попадались записки на разлинованной бумаге. Первая у ворот гласила: «Поднять и резко толкнуть», вторая, где-то в десяти футах дальше по тропинке, предупреждала: «Внимательнее — колючая проволока». Сейчас ежевика уступила место слабым следам цивилизации. Следы эти были чисто утилитарны и представляли собою грядки с унылой капустой среди сорняков, роскошную плантацию тыкв, прикрытую от чертополоха самодельной теплицей. Кто-то пришпилил листок бумаги к ее крыше: «Не поднимайте стекло». Очевидно, у мисс Кларк были неловкие друзья или к ней случайно попадали нарушители права частной собственности. Это было понятно, поскольку никаких иных следов человека, кроме посадок овощей и записок, не было, и коттедж возник перед ним только в самом конце тропы.
Дверь была нараспашку, и из нее доносился раскатистый булькающий смех. В первый момент Барден подумал было, что попал не туда, хотя никаких других домов по этому адресу не было. Он постучал в дверь, смех перешел во взрыв, и кто-то крикнул:
— Это ты, Додо? Мы почти перестали тебя ждать.
Додо мог быть как мужчиной, так и женщиной. Вероятнее всего, женщиной. Барден прокашлялся нарочито по-мужски.
— Ой, черт, не то, — сказал голос. — Знаешь, Ди, это наверняка тот коп от Фанни Фаулер, тот, который кашляет.
Барден почувствовал себя дураком. Казалось, голоса доносятся из-за закрытой двери в конце коридора.
— Здесь инспектор Барден, мадам! — громко крикнул он.
Дверь тут же распахнулась, и оттуда вышла женщина, одетая как тирольская пастушка. Ее волосы были зачесаны назад, заплетены в косы и обернуты вокруг головы.
— О черт, — повторила женщина. — Я не знала, что входная дверь все еще открыта. Я просто пошутила насчет копа от Фанни Фаулер. Она позвонила и сказала, что вы должны прийти.
— Мисс Кларк?
Кто же еще? — Бардену казалась странной эта взрослая женщина, одетая как Гретель из оперы Хумпердинка[26]. — Заходите в нашу темницу и присоединяйтесь к нам с Ди, — сказала она.
Барден проследовал за ней на кухню. «Осторожно — ступеньки» предупреждала очередная записка, пришпиленная к двери, и он увидел ее как раз вовремя, чтобы успеть остановиться и не кувыркнуться через три крутые ступеньки на шиферный пол. Кухня была еще более убогой, чем у миссис Парсонс, и куда менее прибранной. Но в окно светило солнце, и алые розы прижимались к стеклам ромбовидных окон.
