— Я уже десять раз рассказывал вам всю историю с самого начала.
— Но мистер Лэм ее не слышал, а, я вижу, он сгорает от любопытства.
— Там такой узкий проезд, — начал Бикнел, — даже негде поставить машину, чтобы не загородить дорогу. Мы развернулись, я вышел из машины и позвонил у двери. Никто не открыл. Я позвонил еще раз; снова никого. Я решил, что жилец, видимо, спустился к бухте купаться; там внизу кто-то плескался и были слышны голоса.
— Понятно, — сказал я.
— Тогда я решил заглянуть в одно окно, где были подняты жалюзи.
— И что?
Судорожно передернув плечами, он сказал: Противно про это вспоминать.
— Нет уж, продолжайте, — вмешался сержант Хуламоки. — Вам придется поднапрячься как следует. После стольких репетиций пора бы уже перестать дергаться.
— Ладно, постараюсь. Я увидел мужчину, лежавшего на кровати. Кто-то всадил ему пулю между глаз.
— Что еще? — спросил сержант Хуламоки.
— Я увидел убегающего человека.
— Мужчину или женщину?
— Я уже говорил вам, это была женщина.
— Как она выглядела?
— Этого я не могу сказать, я видел ее только сзади, мельком, главным образом ноги и бедра. Она была в купальнике, а может, даже совсем голая — точно не могу сказать.
— Что она делала?
— Она буквально вылетела в дверь, так что видел я ее всего одно мгновение.
— Вы можете описать ее купальник?
— Я даже не уверен, что на ней был купальник, — может быть, она была голая. Если и был, то плотно обтягивающий, телесного цвета.
— И что вы сделали дальше? Тут вмешалась Берта.
— Он вернулся к машине. Я сидела и ждала, хотела узнать, есть ли кто дома, прежде чем парковать машину. Когда Бикнел звонил в дом, а потом стал смотреть в окно, я поняла, что дома никого нет. Затем он бросился к машине, размахивая руками. У него артрит, он не может бегать, но он торопился, как мог.
— Что произошло потом? — спросил сержант Хуламоки, пристально глядя на Берту.
— Он кое-как объяснил мне, что он там увидел, — ответила Берта, — и велел побыстрее найти телефон и сообщить в полицию.
— И что сделали вы?
— Выскочила из машины, бросив ее там, где она стояла, и побежала звонить в полицию.
— Ну, а что дальше?
— Потом я вернулась, заглянула в это окно и увидела тело. После этого мы безвылазно просидели с Бикнелом в машине до приезда полиции. Все это заняло лишь несколько минут.
— Где вы нашли телефон?
— Там, где я вам уже говорила в первый, второй, третий, четвертый и пятый раз. — Взгляд Берты сверкнул негодованием. — Я вскарабкалась на миллион ступенек в дом, который стоял на верху холма, и попросила разрешения воспользоваться их телефоном.
— А в тот дом, где лежало тело, вы не заходили?
— Конечно нет! Что я, ненормальная?
— А Бикнел?
— Конечно нет!
— Вы видели его с того места, откуда звонили?
— Вот именно, видела. Когда я объяснила хозяйке, что мне нужно, она провела меня к телефону, который находился как раз у большого венецианского окна. Я видела, что Бикнел стоял там, словно заблудившаяся овца.
— Я даже не пробовал открывать, — добавил Бикнел. — Я не настолько глуп.
— В этом я не сомневаюсь, — заметил сержант Хуламоки. — И все же мне кажется, что вы должны были рассмотреть эту девушку лучше, чем вы тут нам рассказываете.
— Тем не менее. Сержант обернулся к Берте:
— Хорошо, вот вы вернулись, позвонив в полицию. Вы не попробовали проверить заднюю дверь?
— Нет, это еще зачем?
— Все-таки в доме был убийца.
— Вот именно, что «был», — сказала Берта. — Не думаете же вы, что она могла там остаться. Бикнел видел, как она выбегала из комнаты. Она услышала наши звонки в дверь и, конечно, удрала при первой возможности.
— Каким образом?
— Видимо, через заднюю дверь. Потом спустилась по ступенькам к бухте, переплыла на другую сторону и выбралась наверх — к своей машине, если она ее там оставила, а может, вошла в какой-нибудь дом. Черт возьми, откуда мне-то знать, каким образом она ушла, но она точно должна была уйти.
— А что, разве сложно было подняться на вершину холма, откуда видно эти ступеньки и бухту, и разглядеть все-таки эту девушку? Хотя, возможно, мистер Бикнел уже узнал ее и не хотел, чтобы вы тоже ее узнали?
— Я, к вашему сведению, не газель, — едко ответила Берта, — и скакать, как горный козел, не могу. Лазить по горам, прыгать с камня на камень и тому подобное — это меня как раз в последнее время прельщает меньше всего.
— Мистер Бикнел тоже, как вы говорите, простоял на крыльце все время, пока вы ходили звонить в соседний дом. Я не могу отделаться от ощущения, что вы оба были как-то уж очень нелюбопытны и не предприняли ни малейших усилий, чтобы рассмотреть эту сбежавшую юную особу.
— Бикнел страдает артритом, — ответила Берта, — ему вообще очень трудно передвигаться.
Сержант Хуламоки покачал головой.
— А я все-таки считаю, что мистер Бикнел мог бы гораздо подробнее описать нам девушку, которую видел в доме.
Бикнел пожал плечами.
— Может быть, вы кого-то выгораживаете? — напрямую спросил сержант.
— Да нет, конечно! — возмутился Бикнел.
— Странно, — заметил сержант. — Видите ли, мистер Бикнел, так уж случилось, что мы довольно много знаем об этом Джероме К. Бастионе.
Бикнел выпрямился на своем стуле, но выражение его лица не изменилось. Я глянул на Берту; но и она сидела с непроницаемым лицом.
— Этот господин, — продолжал сержант Хуламоки, — был очень опытным и ловким профессиональным шантажистом. Он зарабатывал на жизнь вымогательством, и неплохо зарабатывал! А с вами на корабле приплыл сыщик Эдгар Б. Ларсон из полиции Денвера. Он приехал по службе: узнал, что Джером К. Бастион находится здесь, причем именно с целью шантажа. Так вот, у сержанта Ларсона есть основания предполагать, что объектом шантажа Бастиона является не кто иной, как ваша подопечная Мириам Вудфорд.
— Я не являюсь ее опекуном.
— Ну, скажем, опекуном ее состояния.
— От этого она сама моей подопечной не становится. К сожалению.
— Почему к сожалению?
— Потому что я не имею никакого влияния на эту женщину. Я не могу заставить ее понять всю серьезность ситуации.
— Какой ситуации?
— Ее финансовой ситуации, ее социального положения. Не могу дать ей понять, что, как бы она ни относилась к Эзре, ей пристало вести себя так, как обычно ведут себя вдовы. Нет, пожалуй, я не точно выразился. Я имел в виду, что мне очень хотелось бы, чтобы она поняла, что ее образ жизни, такой естественный, такой непредсказуемый, должен… в общем, что она не должна быть столь легкомысленной.
Сержант Хуламоки внимательно выслушал тираду Бикнела и сказал:
— Мистер Бикнел, у нас здесь, на Островах, ни богатство, ни связи особой роли не играют. Если мы расследуем преступление, то делаем все, чтобы раскрыть его до конца, невзирая на лица.
— Рад слышать, — ответил Бикнел.
— И если обнаруживаем, что кто-либо с нами неискренен, наше отношение к этому человеку резко меняется к худшему.
— Полностью разделяю такое отношение к делу, — заверил его Бикнел.
— Можете ли вы еще что-нибудь добавить к вашим показаниям?
— Нет.
— Значит, девушка, которую вы видели, была в купальнике?
— Я полагаю, да.
— И она была молода?
— Она была очень гибкая, стройная, ловкая.
— Высокая?
— Да, довольно высокая.
— Худая?
— Не сказал бы. У нее были стройные ноги и хорошая… фигура.
— Красивые формы?
— Да, — ответил Бикнел.
Сержант Хуламоки поднялся из-за стола.
— Извините, я должен на несколько минут прервать нашу беседу. Мне нужно переговорить с сержантом Ларсоном, у нас назначена встреча. — И вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Я встал, указал Берте и Бикнелу на настольную лампу, которая стояла на какой-то странной подставке, и приложил палец к губам. После этого я сказал:
— Ну ладно, друзья, расскажите-ка мне быстренько, как все было на самом деле. Итак?
— На самом деле, — начал Бикнел, — мы…
Тут Берта двинула его по ноге так, что Бикнел скорчился от боли.
— Мы ему все рассказали, Дональд, — объявила Берта. — Все было в точности так, как описал Бикнел.
— Он узнал девушку?
— Спроси его сам, — ответила Берта.
Я еще раз сделал предостерегающий знак и спросил:
— Бикнел, скажите мне откровенно и не тяните время. Мы работаем на вас, поэтому вы должны говорить нам все, как есть. Вы узнали эту девушку?
— Конечно же нет, — убежденно ответил Бикнел, поняв наконец, в чем дело. — Я рассказал ему все начистоту.
— Все в точности?
— В точности.
— И ничего не скрыли?
— Ничего.
— Имейте в виду, — не унимался я, — у нас большой опыт в делах такого рода, а у вас его нет. Так что, Бикнел, отвечайте честно: вы действительно говорите нам всю правду?
