Ознакомительная версия.
Постоянные посетители в половине десятого зашли в зал, но потом один за другим вышли, оставив на стульях шляпы или другие предметы, чтобы показать, что место занято. Сверху они наблюдали за Иезекиилем. Кое-кто спустился вниз выпить кока-колы. Негритянка с младенцем что-то сказала Мегрэ; он не понял, однако на всякий случай улыбнулся и пощекотал пальцем шейку малыша.
Потом Мегрэ тоже сошел вниз, отметил оживление в кабинете коронера и даже рассмотрел говорившего по телефону О'Рока.
Бросив пятицентовую монету в щель красного автомата, Мегрэ выпил из горлышка первую за утро бутылку кока-колы. Снизу он продолжал наблюдать за пятью парнями, облокотившимися на перила галереи второго этажа.
Внезапно Мегрэ вырвал из записной книжки листок и что-то быстро на нем написал.
Под аркадой сидел торговец, продававший газеты и почтовые открытки. У него были и конверты Мегрэ купил один, положил в него листок, заклеил и надписал имя О'Рока.
Понемногу собравшихся стало охватывать нетерпение и какая-то непонятная тревога. В конце концов, все взоры обратились к дверям кабинета, куда входили официальные лица и откуда время от времени с деловым видом выскакивал помощник шерифа, чтобы тотчас же скрыться за другой дверью.
Вдруг у колоннады остановился светлый автомобиль, и низенький плотный человек, пройдя через патио, направился к кабинету шерифа. Очевидно, его ждали, потому что О'Рок вышел ему навстречу, впустил в кабинет, и дверь захлопнулась.
Наконец без пяти десять Иезекииль сделал последнюю затяжку и возгласил традиционное:
— Присяжные!
Все расселись по местам. Коронер опробовал свое кресло в разных положениях и настроил микрофон. Иезекииль поиграл кнопками кондиционера, встал и закрыл решетчатые ставни.
— Анджелино Поджи!
О'Рок отыскал взглядом Мегрэ и подмигнул. Сидевший неподалеку Хэролд Митчелл, заметив это, нахмурился.
— Вы торгуете съестными припасами и являетесь поставщиком авиационной базы?
— Да, поставляю продукты для офицерской и сержантской столовых.
Свидетель, родом итальянец, говорил с акцентом. Ему было жарко. Он запыхался и все время вытирал пот, с любопытством поглядывая вокруг.
— Вы не знаете о гибели Бесси Митчелл и не слышали о расследовании?
— Нет, сэр. Час назад я на одном из моих грузовиков прибыл из Лос-Анджелеса, куда ездил за товаром. Жена мне сказала, что ночью несколько раз звонили, справлялись, по вернулся ли я. Только я принял душ и собрался лечь спать, как за мной пришли от шерифа.
— Что вы делали, начиная с утра двадцать восьмого июля?
— Получив на базе заказы, поехал…
— Минуточку. Где вы провели ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое?
— В Ногалесе, на мексиканской стороне. Я там закупил две машины дынь и машину овощей. Часть ночи я и мои поставщики провели, как часто у нас бывает, вместе.
— Много выпили?
— Нет, немного. Мы играли в покер.
— С вами там ничего не произошло?
— Мы зашли пропустить по рюмочке; в это время кто-то, видно, задел мою машину и помял крыло.
— Опишите вашу машину.
— Бежевый «понтиак». Неделю назад купил по случаю.
— Вам известно, что его покрышки были приобретены в кредит?
— Нет. Я довольно часто покупаю и продаю машины, не столько ради прибыли, сколько для того, чтобы оказать услугу.
— В котором часу вы выехали на тусонское шоссе?
— Границу пересек что-то около трех. Чуток поболтал со знакомым агентом иммиграционного управления.
У Поджи сохранилась европейская привычка жестикулировать в разговоре. При этом он вопросительно смотрел по очереди на всех сидящих за столом, словно не понимая до сих пор, чего от него хотят.
— Вы ехали один?
— Да, сэр. Но, подъезжая к тусонскому аэродрому, увидел на шоссе человека, поднявшего руку. Я понял, что он просит его подвезти, и подумал: жаль, раньше не встретился — был бы компаньон в пути.
— В котором часу это было?
— Должно быть, в начале пятого: ехал-то я не очень быстро.
— Уже было светло?
— Еще нет. Но начинало светать.
— Повернитесь и покажите, кто из этих людей остановил вас.
Поджи ни секунды не колебался.
— Вот этот! Китаец.
— Он один стоял на обочине?
— Да, сэр.
— Как он был одет?
— Кажется, на нем была сиреневая или лиловая рубашка.
— Вам не встретилась машина по пути из Ногалеса?
— Встретилась, сэр. Милях в двух дальше.
— К Ногалесу?
— Да. На обочине перед телеграфным столбом стоял «шевроле» с погашенными фарами. Я еще подумал — не случилась ли авария: он почти уперся в столб.
— Вы не заметили, там кто-нибудь сидел?
— Было слишком темно.
— Что вам сказал капрал У Ли?
— Спросил, не могу ли я немножко подождать его друзей, которые вот-вот должны подойти. Узнав, что им нужно на базу, я сказал, что как раз еду туда. Я-то думал, что эти двое сошли с дороги по нужде.
— Долго вам пришлось ждать?
— Мне показалось, долго.
— Сколько примерно минут?
— Минуты три, а то и четыре. Капрал повернулся к железной дороге, сложил руки рупором и стал кричать их по имени.
— Вам была видна железная дорога?
— Нет, но я часто здесь езжу и знаю, где она проходит.
— У Ли удалялся от машины?
— Нет. Чувствовалось, что он готов уехать один, если те двое вскорости не придут.
— Он уселся в машину?
— Нет. Присел на переднее крыло.
— То самое, которое вам помяли в Ногалесе?
— Да, сэр.
Теперь Мегрэ все понял. На шоссе обнаружили чешуйки краски, и потому-то у троих парней спрашивали, не было ли на машине, которая довезла их до базы каких-либо следов дорожного происшествия.
— Что было дальше?
— Да ничего особенного. Подошли эти двое. Сперва мы услышали их шаги.
— Они пришли со стороны железной дороги?
— Да, сэр.
— Что они сказали?
— Ничего. Сразу сели в машину.
— На заднее сиденье?
— Один сел сзади рядом с китайцем, а второй рядом со мной.
Свидетель повернулся и, хоть его не спрашивали, указал на О'Нила.
— Вот этот сел впереди.
— Разговаривал он с вами?
— Нет. Он был весь красный и тяжело дышал. Я еще подумал: пьяный, как бы не наблевал.
— А между собой они разговаривали?
— Нет. Если честно, все время говорил я один.
— До самой базы?
— Да. Высадил я их в первом дворе, сразу же за проволокой. Кажется, китаец единственный, кто сказал мне спасибо.
— Вы ничего не обнаружили потом в машине?
— Нет, сэр. Я сделал вес, что нужно, и отправился домой. Мне часто приходится не спать ночами. За мной как раз пришел шофер грузовика, и мы поехали в Лос-Анджелес. Вчера в полдень выехали обратно. Газет я не читал: времени не было.
— Присяжные, есть вопросы?
Присяжные покачали головами, и Поджи, подняв свалившуюся на пол соломенную шляпу, направился к выходу.
— Минутку. Благоволите еще на некоторое время остаться в распоряжении суда.
Встал О'Рок, но тут на скамье присяжных старик негр поднял, как в школе, руку.
— Я прошу, чтобы каждый из пятерых сообщил под присягой, когда он в последний раз видел Бесси Митчелл, живую или мертвую.
Мегрэ вздрогнул и посмотрел на него с удивлением и восхищением. О'Рок сел, повернулся к присяжному и бросил на него взгляд, в котором читалось: «Умница, старина!» И только коронер, казалось, был недоволен.
— Сержант Уорд! — вызвал он.
А когда сержант уселся перед хромированным микрофоном, продолжил:
— Вы слышали вопрос присяжного? Предупреждаю: показания вы даете под присягой! Когда вы в последний раз видели Бесси, живую или мертвую?
— Двадцать восьмого июля после полудня. Мистер О'Рок вызвал меня в морг, чтобы опознать ее.
— А до того когда вы ее видели в последний раз?
— Когда она вышла из машины вместе с сержантом Маллинзом.
— Во время первой остановки на правой обочине?
— Да, сэр.
— Потом, когда Вы вышли и отправились на поиски, вы ее не видели?
— Нет, сэр.
Негр знаком показал, что он удовлетворен.
— Сержант Маллинз, ставлю вам тот же вопрос и предупреждаю: вы показываете под присягой! Когда вы в последний раз видели Бесси?
— Когда она и Уорд вышли из машины и исчезли в темноте.
— Во время первой остановки?
— Нет, сэр. Второй.
— То есть когда машина уже повернула к Тусону?
— Да, сэр. Больше я ее не видел.
— Капрал Ван-Флит!
Было ясно: этот уже готов. По какой-то причине нервы у него сдали, достаточно незначительного толчка, чтобы он сломался. Лицо у него было растерянное, пальцы безостановочно двигались, он не знал, куда девать глаза.
— Вам понятен вопрос?
О'Рок наклонился к атторнею, и тот отчеканил:
— Вынужден еще раз напомнить: вы даете показания под присягой. Предупреждаю: лжесвидетельство считается федеральным преступлением и грозит вам тюремным заключением на срок до десяти лет.
На Ван-Флита было так же тяжело смотреть, как на раненую кошку, над которой издеваются остервенелые мальчишки. В зале впервые действительно пахнуло трагедией. И в этот момент ребенок негритянки разревелся. Окончательно раздосадованный коронер нахмурил брови. Негритянка тщетно пыталась успокоить малыша. Дважды, порываясь что-то сказать, Ван-Флит открывал рот, и каждый раз младенец в этот миг заходился еще пуще. В конце концов, негритянке пришлось выйти из зала.
Ознакомительная версия.
