Ознакомительная версия.
— Относительно. Счастлив, насколько человек вообще может быть счастливым.
— А вот я с четырнадцати лет не был счастлив никогда — ни дня, ни часа, ни минуты, — произнес незнакомец и внезапно сменил тон:
— Благодарю.
Разговор прервался.
Во второй половине дня комиссар поднялся к следователю Пуаре.
— Дознание продвигается? — спросил тот с оттенком нетерпения, свойственного всем следователям.
— Практически закончено.
— Вы хотите сказать, что знаете убийцу?
— Сегодня утром он опять звонил.
— Кто же он?
Мегрэ достал из кармана увеличенную фотографию мужского лица в толпе, снятую на солнечной набережной Анжу.
— Этот молодой человек?
— Не так уж он молод. Ему лет тридцать.
— Вы его арестовали?
— Еще нет.
— Где он живет?
— Я не знаю ни его фамилии, ни адреса. Если я опубликую этот снимок, люди, которые видятся с ним ежедневно, — коллеги, привратница, кто-нибудь еще, — узнают его и не замедлят мне сообщить.
— Почему же вы этого не делаете?
— Этот вопрос беспокоит и меня; сам убийца вторично задал мне его сегодня утром.
— Он звонил вам и раньше?
— Да, в субботу.
— Вы отдаете себе отчет, комиссар, в ответственности, которую на себя берете? К тому же, косвенно, ее несу и я, раз увидел его фотографию. Не нравится мне это…
— Мне тоже. Но только если я поспешу, он скорее всего не даст себя арестовать и покончит с собой.
— Опасаетесь самоубийства?
— Терять ему особенно нечего, как по-вашему?
— Задерживают сотни преступников, а тех, что покушаются на свою жизнь, можно сосчитать по пальцам.
— А если он все-таки относится к последним?
— В газеты он еще что-нибудь писал?
— Вчера вечером или ночью в почтовый ящик одной из редакций бросили письмо.
— Мне кажется, эта мания достаточно изучена. Насколько я помню лекции по криминологии, так обычно поступают параноики.
— По мнению психиатров, да.
— Вы с ними не согласны?
— У меня недостаточно знаний, чтобы спорить с ними. Единственная разница между ними и мной заключается в том, что я не делю людей на категории.
— Но ведь это необходимо.
— Необходимо для чего?
— Чтобы судить их, например.
— Судить — не моя задача.
— Не зря меня предупреждали, что у вас трудный характер. — Следователь произнес это с легкой улыбкой, хотя в душе вовсе не улыбался. — Хотите сделку? Сегодня понедельник… Скажем, в среду, в это же время…
— Слушаю вас.
— Если к этому времени он не будет за решеткой, вы разошлете снимки в газеты.
— Вы в самом деле на этом настаиваете?
— Я предоставляю вам отсрочку, которую считаю достаточной.
— Благодарю вас.
Мегрэ спустился на свой этаж и открыл дверь в инспекторскую. В действительности никто из инспекторов ему особенно не был нужен.
— Зайди-ка, Жанвье.
В кабинете было душно, и комиссар открыл окно; в помещение ворвался уличный шум. Мегрэ сел и выбрал изогнутую трубку, которую курил реже других.
— Ничего нового?
— Ничего, шеф.
— Садись.
Следователь ничего не понял. Для него преступник определялся той или иной статьей уголовного кодекса.
Мегрэ иногда требовалось также порассуждать вслух.
— Он опять звонил.
— Он еще не решился прийти с повинной?
— Хочет, но пока колеблется, как перед прыжком в ледяную воду.
— Он, наверное, вам доверяет?
— Надеюсь. Но он знает, что я тут не один. Я сейчас был наверху… Когда его начнет допрашивать следователь, наш убийца, увы, отдаст себе отчет в реальном положении дел. Я узнал о нем еще кое-что. Он из провинциального городка, из какого — предпочел умолчать. Это означает, что городок очень маленький — там мы легко напали бы на его след. Его отец — главный бухгалтер, доверенное лицо, как он сам, не без горечи, выразился.
— Понимаю.
— Из него хотели сделать адвоката или врача. Но продолжать учение у него не хватило мужества. Не захотел он и поступать на предприятие, где работает отец. Ничего в этом оригинального нет — я так ему и сказал. Работает в конторе. Живет один. У него есть причина, по которой он не женат.
— Он сказал, какая?
— Нет, но я, кажется, понял. Эту тему Мегрэ развивать не стал.
— Я могу только ждать. Завтра мне, конечно, напомнят… В среду днем придется послать его снимки в газеты.
— Почему?
— Ультиматум следователя. По его словам, он не может взять на себя ответственность и подождать еще.
— Вы надеетесь, что… Зазвонил телефон.
— Ваш анонимный собеседник, господин комиссар.
— Алло! Господин Мегрэ?.. Прошу извинить, что я утром повесил трубку. Бывают моменты, когда я говорю себе, что все это лишено всякого смысла. Я как муха, которая бьется о стекло, пытаясь выбраться из комнаты.
— Вы не в конторе?
— Я пошел туда. Был полон самых добрых намерений. Мне дали срочное дело. Я открыл его и прочел первые строчки, а потом спросил себя, что я тут делаю… Меня охватила какая-то паника; я сказал, что мне нужно в туалет, и вышел в коридор. На ходу едва успел захватить плащ и шляпу. Боялся, что меня задержат, словно кто-то охотится за мной.
В самом начале разговора Мегрэ дал Жанвье знак, чтобы тот снял вторую трубку.
— В каком районе города вы находитесь?
— На Больших Бульварах. Я уже больше часа брожу в толпе. Иногда злюсь на вас, подозреваю, что вы нарочно лишаете меня рассудка, постепенно доводя до такого состояния, что мне остается одно — прийти с повинной.
— Вы выпили?
— Откуда вы знаете? — Незнакомец говорил все более пылко. — Я выпил несколько рюмок коньяка.
— Вообще-то вы ведь не пьете?
— Только стакан вина за едой, изредка аперитив.
— Курите?
— Нет.
— Что вы сейчас собираетесь делать?
— Не знаю… Ничего… Ходить… Может быть, посидеть в кафе и почитать газеты.
— Больше писем не посылали?
— Нет. Возможно, одно еще напишу, но мне мало что осталось сказать.
— Вы живете в меблированной квартире?
— У меня там своя мебель, есть кухонька и ванная.
— Готовите сами?
— Только вечером.
— Но несколько дней уже не готовите?
— Верно. Возвращаюсь к себе как можно позже. Почему вы задаете мне такие банальные вопросы?
— Они помогают мне понять вас.
— Вы поступаете так со всеми?
— Нет, по-разному.
— Неужели люди настолько отличаются друг от друга?
— Все люди разные. Почему вы не придете ко мне?
— А вы меня отпустите? — рассмеялся незнакомец коротким нервным смешком.
— Обещать не могу.
— Вот видите… Я приду к вам, как вы выразились, когда у меня окончательно созреет решение.
Мегрэ чуть не сказал ему об ультиматуме следователя, но, взвесив все «за» и «против», воздержался.
— До свидaния, господин комиссар.
— До свидания. Не падайте духом!
Мегрэ и Жанвье переглянулись.
— Бедняга! — пробормотал Жанвье.
— Он еще борется. Но рассуждает вполне здраво. Не тешит себя иллюзиями. Интересно, придет ли он до среды?
— У вас не создалось впечатления, что он уже колеблется?
— В субботу он тоже колебался. Сейчас он на улице, на солнце, в толпе, где никто не показывает на него пальцем. Может зайти в кафе, заказать коньяк, и его обслужат, не обратив на него никакого внимания. Может пойти пообедать в ресторан, посидеть в темном кино.
— Понимаю.
— Я ставлю себя на его место. Рано или поздно…
— Покончив с собой, чего вы опасаетесь, он поступил бы еще более решительно.
— Знаю. Но знает ли он? Надеюсь только, что он не будет продолжать пить.
В комнату проникли легкие струйки свежего воздуха; Мегрэ взглянул на раскрытое окно.
— А что, если мы пропустим по рюмочке?
Через несколько минут они стояли у стойки в «Пивной Дофина».
— Коньяк, — заказал комиссар. Жанвье улыбнулся.
Вторник выдался утомительный. Но на службу Мегрэ пришел в игривом настроении. Стояло такое радостное весеннее утро, что весь путь от бульвара Ришар-Ленуар он проделал пешком, наслаждаясь воздухом, запахом из лавок, порой оборачиваясь вслед женщинам в светлых нарядных платьях.
— Для меня ничего?
Было ровно девять.
— Ничего, шеф.
Через несколько минут, через полчаса позвонит главный редактор какой-нибудь газеты, который объявит, что пришло новое письмо, написанное печатными буквами. Мегрэ надеялся, что этот день станет решающим. Он приготовился: тщательно разложил на письменном столе трубки, выбрал одну из них, подошел к окну и закурил, глядя на искрящуюся в утреннем солнце Сену. Когда настало время идти на доклад, он усадил за свой стол Жанвье.
— Если позвонит, попроси подождать и тотчас же разыщи меня.
— Слушаюсь, шеф.
Пока комиссар находился в кабинете начальника, телефон молчал. В десять часов тоже. Не зазвонил он и в одиннадцать. Мегрэ рассеянно разобрал почту, заполнил бланки сводок, нет-нет, да и заглядывая на несколько минут в инспекторскую, словно для того, чтобы обмануть время. Дверь он предусмотрительно оставлял открытой. Все вокруг ощущали беспокойство, нервное напряжение. Молчащий телефон создавал у комиссара чувство какой-то пустоты и неловкости. Чего-то не хватало.
Ознакомительная версия.
