– Книга регистрации визитов к доктору Бэббу… Делла, доктор записал в ней фамилию Кирби, но он имел в виду Джоан Кирби, а не Джона Кирби.
– Но он также вписал и фамилию Логан. Я предполагала, что Джон Кирби и Нора Логан должны были явиться к нему вместе. Теперь мы знаем, что это не так.
– Черт возьми, Делла, неужели ты думаешь, что фамилия Логан не означает Нору Логан, а имеет какое-то отношение к истинному отцу мальчика?
– О боже! – воскликнула Делла Стрит.
Теперь Мейсон не останавливался даже для реплик.
– Но, шеф, отец мальчика умер шесть лет назад.
– Позвони Полу. Попроси его раздобыть генеалогическое древо семьи Логан. И давай пока не делать скоропалительных выводов.
Делла Стрит позвонила, передала детективу инструкции Мейсона, положила трубку и задумчиво посмотрела на Мейсона.
– Шеф, ты можешь обратиться к какому-нибудь адвокату по уголовным делам насчет дневника…
– Зачем?! – поинтересовался Мейсон.
– Он может дать тебе правовое обоснование не заявлять в полицию об этом дневнике. Ты сможешь действовать на основании…
Зазвонил телефон. Делла Стрит схватила трубку, какое-то время слушала, а затем сказала:
– Одну секунду, Герти, – и повернулась к Мейсону: – Карвер Кинзи в приемной, он говорит, что должен немедленно встретиться с тобой по делу чрезвычайной важности.
– Карвер Кинзи, – задумчиво повторил Мейсон. – Черт меня побери, если его настоящее имя не Карвер Мурхед Кинзи. Он один из самых изворотливых в коллегии адвокатов специалист по уголовным делам. Интересно, какого беса ему от меня надо?
– Не знаю, – ответила Делла Стрит, – но послушай, шеф, раз уж так сложилось, не можешь ли получить у него правовое обоснование? Если он даст его, ты оставишь дневник у себя на законном основании…
– Он не даст мне правового обоснования.
– Почему нет?
– Потому, – объяснил Мейсон, – что он знает, что не сможет безнаказанно это провернуть. Он знает, что коллегия адвокатов очень пристально за ним следит. Он один из нечистых на руку адвокатов.
– Нечестный? – переспросила Делла Стрит.
– Ну, за эту самую руку его ни разу не схватили, – заметил Мейсон. – По крайней мере, доказать пока ничего не удалось. Но он действительно хитер, умен и очень скользок. Пригласи его, Делла.
Делла вышла и вскоре вернулась в сопровождении Карвера Кинзи. Он был невысоким и худым типом, чрезмерно гордящимся собственной одеждой. Он был безукоризненно одет по самой последней моде, а парикмахера, несомненно, навещал раз в три дня. Ногти его буквально сияли, руки были настолько мягкими, насколько глаза – жесткими. Как подметил кто-то однажды, Кинзи всегда старался производить впечатление хорошо упакованной посылки, поскольку и сам знал не хуже других, что товар внутри этой самой посылки давно подгнил.
– Добрый день, мистер Мейсон, – поздоровался Кинзи.
– Как поживаете, мистер Кинзи? – спросил Мейсон, обмениваясь с гостем рукопожатием. – Что вас привело ко мне?
– Да ничего особенного, – ответил Кинзи, – я бы сказал, что это визит вежливости. Просто я оказался в этом здании, поэтому решил забежать и поздороваться. В конце концов, мы не каждый день с вами встречаемся, но я с огромным интересом слежу за вашими делами. Действительно, Мейсон, можно сказать, что это визит ученика к маэстро. Я подумал, что, если проведу рядом с вами несколько минут, часть вашего блеска и находчивости перейдет на меня, а мне это так необходимо в наше-то время. Вы не будете возражать, если мы на несколько минут освободим мисс Стрит?
Мейсон улыбнулся и покачал головой:
– Мисс Стрит – моя правая рука. Я слишком занят, чтобы потом объяснять ей тонкости дел, поэтому она присутствует во время всех моих встреч и знает суть всех бесед не хуже меня. Вас абсолютно не должно волновать ее присутствие в кабинете.
– Меня волнует отнюдь не ее присутствие в кабинете, меня волнует карандаш, который имеет привычку появляться в ее руке во время ваших встреч с клиентами, и меня очень волнует записная книжка, полная стенографических значков, говорящих о содержании встреч.
– Вы хотите побеседовать со мной о чем-то таком, что не должно оставить после себя следа? – спросил Мейсон.
– Именно так.
– Вы собираетесь сказать нечто такое, от чего потом готовы будете отказаться, не так ли?
– Да, – ответил Кинзи, глядя Мейсону в глаза.
– Что ж, – улыбнулся Мейсон. – По крайней мере, в неискренности вас не упрекнешь. Делла, отложи карандаш, подойди поближе и сядь так, чтобы мистер Кинзи мог все время видеть твои руки.
– Я бы предпочел разговор без свидетелей, – сказал Кинзи.
– При данных обстоятельствах, – сказал ему Мейсон, – вы лишь удвоили мое желание иметь свидетеля нашей беседы.
– Да все нормально, – неожиданно легко сдался Кинзи. – Я хочу немного поговорить о деле доктора Бэбба.
– Что именно вы хотите обсудить? – спросил Мейсон, лицо его мгновенно стало невыразительной маской, как будто высеченной из гранита.
– Я представляю Нору Логан. Вы посоветовали ей обратиться к адвокату. Она пришла ко мне. Спасибо, что вы обеспечиваете меня работой.
– Я не направлял ее к вам. Я просто посоветовал ей обратиться к адвокату. Обстоятельства не позволяли мне дать ей даже элементарный совет.
– Все равно спасибо, мистер Мейсон. С вашей помощью у меня появился новый клиент.
– Денежный клиент? – спросил Мейсон.
– Станет денежным, – ответил Кинзи, все так же глядя Мейсону прямо в глаза.
– Продолжайте, – сказал Мейсон.
– Я не собираюсь обмениваться с вами ударами, Мейсон, но я также не собираюсь работать за других. Я адвокат. Я представляю Нору Логан. У нее нет денег, чтобы заплатить мне. Я в таком положении, что должен лезть напролом. И я не собираюсь рисковать за здорово живешь. Мне нужны деньги.
– Где вы достанете денег?
– Вы мне дадите.
– Я?
– Да. Выудите их у своего клиента. Мне нужны деньги.
– Как много?
– Давайте раскроем карты, Мейсон, – предложил Кинзи. – Ваш клиент богатый человек. Он борется за свою жизнь, с головой погрузившись в дело об убийстве. В нужное время мой клиент даст показания, которые обеспечат его алиби. Она может доказать, что он ждал ее вне дома и что преступление совершила другая женщина.
– В том случае если ей поверят присяжные.
– К тому времени я научу ее, что и как говорить. И тогда даже окружной прокурор ей поверит.
– Будем на это надеяться, – согласился Мейсон.
– К слову сказать, это не главное, – продолжал Кинзи. – Вопрос в записной книжке, которую мой клиент передал в руки мисс Стрит.
– Кто вам это сказал?
– Мой клиент.
– Что конкретно было сказано о записной книжке?
– Записная книжка – удивительной силы бомба, Мейсон. Адвокат, завладевший данным литературным шедевром, теперь запросто сможет позвонить самым богатым семьям города. Позвонить и уведомить их, что у него есть записная книжка доктора Бэбба. Он посоветует им поверить в его благоразумие. Буквально за одну ночь его положение станет более чем завидным. У него появится масса богатых и респектабельных клиентов. Он сможет позабыть мышиную возню адвоката по уголовным делам, он сможет заняться торговлей или перейти на работу в крупную корпорацию. Короче говоря, мы можем ухватить за хвост свою жар-птицу. Эта записная книжка – настоящая золотая жила, мистер Мейсон, и ее хватит на двоих.
– Я не понимаю, о чем речь, – ответил Мейсон.
– Не надо строить из себя тупого, – возразил Кинзи. – И не надо бояться себя скомпрометировать. Посмотрите, – Кинзи распахнул пальто и широко развел руки, – на мне нет никакой звукозаписывающей аппаратуры. Посмотрите, посмотрите…
– Мы с вами по-разному смотрим на вещи, Кинзи, – заявил Мейсон, поднявшись из-за стола.
– Знаю. – Кинзи был готов к подобному повороту разговора. – Вы ведь один из немногих везунчиков. Вы спасаете и защищаете клиента только по той причине, что он действительно невиновен. Я спасаю и защищаю клиента, только если пробиваю брешь в версии обвинения или вынуждаю присяжных не прийти к единому мнению. Меня обвиняют в фабрикации лжесвидетельств, подкупе присяжных и утаивании улик. Вы удачливы и чертовски находчивы. Вы можете себе позволить основывать работу на этических нормах. Я не могу. Я участвую в этой мышиной возне, и меня рано или поздно загонят в мышеловку. В такой день меня лишат права адвокатской практики, и поэтому, смотря в будущее, я должен отложить сейчас достаточно, чтобы смотреть в это самое будущее спокойно. Сложившаяся ситуация может стать решением всех вопросов. Она – тот сон, который может стать явью. Вы понимаете это так же хорошо, как и я. Нам даже не придется прибегать к шантажу. Нам и надо только что дать знать Джону Доу, крупному банкиру, и Ричарду Роу, финансисту, что их сын или дочь были, соответственно, продуктами гениально продуманной схемы доктора Бэбба, которая устраняла длительную и трудоемкую процедуру усыновления[2]. Мы даже не станем просить денег. Мы просто сообщим им, что нам конкретно известно и кто мы есть такие. И еще мы скажем, что мы им крайне сочувствуем и сделаем все возможное, чтобы защитить их интересы. Им не придется даже платить деньги за шантаж. Эти люди стоят во главе корпораций, на которые работают десятки адвокатов. И они платят им многие тысячи долларов. Они будут постоянно иметь нас в виду, когда потребуется работа в корпорации. Мы будем посещать их клубы. Мы устроимся на самом первом этаже капиталовложений. Мы станем богатыми, респектабельными и независимыми людьми. Окружной прокурор и его заместители, ненавидящие нас в данный момент лютой ненавистью, начнут подлизываться и искать нашей дружбы. Мы заручимся общественной поддержкой, обретем вес и влияние. Губернатор начнет консультироваться с нами, когда надо будет назначить кого-нибудь в судейскую коллегию. Мы войдем в круг посвященных людей, имеющих огромное влияние. От нас буквально начнет разить респектабельностью. Мы избавимся от этой скользкой и противной работы адвокатов по уголовным делам.
