Ознакомительная версия.
Во-первых, предположим, что вы будете упорствовать и отрицать. В этом случае я могу сделать только одну вещь – сообщить все властям, представить им свидетеля, который заглядывал в столовую, и передать это дело в официальные руки. Я не хочу знать, что они будут делать с вами и как долго все это продлится. Возможно, вы это знаете даже лучше меня.
Вульф опять внимательно осмотрел всех присутствующих.
– Теперь представим, что вы все-таки отважитесь сказать правду. Что же произойдет? Безусловно, вы все равно рано или поздно предстанете перед властями, но совершенно при других обстоятельствах. Я говорю теперь для одного из вас, вы знаете, для кого. Я не знаю. Мне представляется, что вряд ли кому-то повредит, если я скажу мистеру Толману и шерифу, что вы и ваши коллеги пришли ко мне по моей просьбе и добровольно все сообщили о том, что видели в столовой. Конечно, им вряд ли понравится, что вы скрыли такой важный факт при первом допросе. Но я думаю, что смогу убедить их быть снисходительными. Я умею это делать.
– Теперь, – Вульф опять оглянулся по сторонам, – наступает самая трудная часть. Лично я понимаю, почему вы так упорно настаиваете на своем отрицании. Вы видели человека вашей расы, стоящего около ширмы, и через несколько минут, когда вам сообщили, что случилось, вы знали, что этот человек убил Ланцио. Или, по крайней мере, может уверенно подозреваться в этом. Вы не только заметили, что убийца черный, но вы, возможно, и узнали его. Поскольку он был одет в ливрею Канавинского курорта, значит, он служит где-то здесь. Возникает другое осложнение. Если этот человек близок к вам и занимает определенное место в вашем сердце, я разрешаю вам стоять на своем, несмотря на мои угрозы и доказательства шерифа. В этом случае, конечно, все вы будете поставлены, мягко говоря, в некомфортабельные условия, но ведь это не имеет значения, не так ли? Но если он персонально не близок вам, и вы отказываетесь разоблачить его только потому, что он вашего цвета, что он «ваш парень», говоря более точно, то разрешите мне сделать следующее замечание. Во-первых, что касается «своего парня». Это чепуха. Еще столетие назад стало ясно, что человек не в силах защититься от убийства, поскольку в то время было исключительно легко убить человека. Тогда люди согласились защищать друг друга. Но если я защищаю вас, то и вы должны защищать меня, нравится вам это или нет. Если же вы не выполняете это условие, то вы выпадаете из этого соглашения.
Этот убийца был черным. Вы тоже негры. Я допускаю, что положение щекотливое. Соглашения в человеческом обществе заключаются не только в защите от убийства, но и в тысяче других вещей. И, к сожалению, правда, что в Америке – не говоря уже о других континентах – белые исключили черных из некоторых позиций подобных соглашений. Это плохо. Это прискорбно, и я не порицаю черных людей за то, что они негодуют по этому поводу. Но сейчас вы стоите перед лицом фактов, а не теории, и сами решаете, как вам лучше поступить.
Я говорю вам, тому, кто видел человека, стоящего у ширмы. Если вы его в данный момент защищаете только из чувства солидарности, поверьте мне, вы оказываете плохую услугу своей расе. Если в вопросе об убийстве на ваши действия влияет только цвет кожи человека, который покушается…
– Вы ошибаетесь!
Это восклицание вырвалось изо рта мускулистого парня, учащегося колледжа.
Вульф сказал:
– Я думаю, что могу доказать свою позицию, мистер Випл. Если…
– Я не имею в виду позицию. У вас своя логика. Я имею в виду один из упомянутых вами фактов.
Вульф поднял брови.
– Какой же?
– Цвет кожи убийцы, – учащийся колледжа смотрел ему прямо в глаза. – Это был не черный человек. Я видел его. Это был белый.
Вульф мягко сказал:
– Вы видели человека у ширмы, мистер Випл?
– Да. Это я приоткрыл дверь и заглянул в столовую.
– И он был белый, вы говорите?
– Нет, – взгляд Випла был тверд. – Я не сказал, что он был белый. Я сказал, что это был белый человек. Когда я увидел его, он был черный, потому что он выкрасился.
– Откуда вы это знаете?
– Потому что я видел его. Неужели вы думаете, что я могу ошибиться в таких элементарных вещах? Я сам черный. Как вы уже сказали, он стоял, прижав палец к губам, и его руки были другого цвета. Для этого даже не обязательно быть негром, чтобы видеть. На нем были надеты тонкие черные перчатки.
– Почему вы пошли в подсобное помещение и зачем заглядывали через дверь?
– Я услышал шум в столовой. Гранту понадобилась чистая сковородка. Они хранятся в шкафу, в подсобном помещении. Я пошел туда и в это время услышал шум. Я приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, что там произошло.
– Вы входили в столовую.
– Нет.
– Но если вы убеждены, что убийца не был цветным, почему вы сразу же не сказали правду?
– Потому что я не хотел вмешиваться в дела противоположной расы. Если бы это был цветной, я бы все рассказал. Цветные не любят людей, позорящих расу, оставляя эту привилегию белым.
– Вы скрыли этот факт только потому, что предполагали беспокойства для себя?
– И при том весьма большие. Вы северянин…
– Кстати, ведь вы антрополог. Вы полностью уверены в том, что это был белый человек?
Випл на секунду задумался и сказал:
– Если покрасить кожу жженой пробкой, то это будет похоже на естественную окраску кожи мулата, хотя будет несколько темнее, а что касается перчаток, то это было совершенно ясно. Впрочем, относительно жженой пробки или чего-либо подобного, тоже уверен.
– Выглядит правдоподобно. Что он делал, когда вы увидели его?
– Стоял у ширмы.
– Он был одет в форму Канавинского курорта?
– Да.
– Что вы скажете о его волосах?
– На нем была форменная шапочка, и я не видел его волос.
– Опишите его – рост, вес…
– Он был среднего роста. Я полагаю, пять футов и восемь или девять дюймов, вес сто пятьдесят пять – сто шестьдесят фунтов. Я не разглядел его хорошо. Я увидел, что он покрашен, и, когда он приложил палец к губам, решил, что это кто-нибудь из гостей собирается организовать какую-то шутку. Потом я предположил, что шум, который привлек мое внимание, возможно, произошел от того, что он опрокинул ширму или еще что-нибудь. Я приоткрыл дверь и ушел. В этот момент он начал поворачиваться.
– По направлению к столу?
– По направлению к двери на террасу.
Вульф скривил губы, затем открыл их.
– Вы подумали, что это гость, подготавливающий шутку. Попытались ли вы догадаться, который из гостей это мог быть?
– Я не знаю.
– Вы не так поняли. Я просто прошу охарактеризовать его. Например, длинноногий или круглоголовый?
– Вы просили меня назвать его. Но я не могу назвать имени этого человека. Я не смогу узнать его. Лицо его было выкрашено, шапочка низко надвинута на лоб. Мне кажется, что глаза у него светлого цвета. Его лицо нельзя назвать ни вытянутым, ни круглым. Оно среднее. Я ведь видел его буквально одну секунду.
– Затем вы вернулись на кухню и никому не сказали о том, что видели?
– Нет, сэр.
– Ты глупец, Пауль. – Это был Крабби, и его голос звучал раздраженно. – Ты думаешь, что мы не такие же люди, как и ты?
Он повернул голову к Вульфу.
– Этот парень ужасно много воображает. У него доброе сердце, особенно по отношению к своим друзьям, но никуда не годная голова. Все неприятности он хочет тащить один. Нет, сэр. Когда он вернулся в кухню, он рассказал нам все. Кстати, кое-что дополнительно вам может сообщить Моултон.
Моултон усмехнулся. Он взглянул на Крабби, потом повернулся к Вульфу.
– Говорить так говорить. Я ведь тоже видел этого человека.
– Человека у ширмы?
– Да, сэр.
– Кто это?
– Я подумал, что Пауль чересчур долго разыскивает сковородку, и пошел в подсобное помещение за ним. Когда я вошел туда, он только что отвернулся от двери. Он указал мне на нее пальцем и сказал, что кто-то там находится. Я понял, что он имеет в виду, и тоже слегка приоткрыл дверь и заглянул. Передо мной была спина человека. Он шел по направлению к двери на террасу. Я не мог видеть его лица, но только заметил, что он в черных перчатках. Ливрею я, конечно, узнал. Я закрыл дверь и спросил Пауля, кто это был. Он сказал, что не знает. Я послал Пауля на кухню со сковородкой, опять приоткрыл дверь и заглянул в столовую снова. Человек уже исчез. Я открыл дверь шире, собираясь спросить мистера Ланцио, не нужно ли чего-нибудь. Около стола его не было. Я вошел в комнату, но и там его нигде не было.
– Вы не заглядывали за ширму?
– Нет, сэр.
– Значит, никого в комнате не было?
– Во всяком случае, не было видно, сэр.
– Что вы сделали? Вернулись на кухню?
– Да, сэр. Я считал…
– Договаривай уж до конца, – это сказал маленький толстый повар. – Мистер Вульф единственный человек, который все может правильно понять. Мы же все помним о чем ты рассказывал.
Ознакомительная версия.
