— Была ли она привязана к Валентине?
— Вы хотите сказать: любила ли она ее? По-моему, она ее ненавидела. Я поняла это по некоторым словам, которые вырвались у Розы.
— Какие же это слова?
— Сейчас я уже не могу припомнить, но тогда они меня поразили.
— Почему же все-таки она продолжала у нее работать?
— Я сама спрашивала ее об этом. Она не отвечала.
Трошю решился наконец сделать тот жест, который инспектор Кастэн предвидел как заключение визита Мегрэ.
— Мы вас ничем не угостили. Может, выпьете стаканчик сидра? Я не предлагаю вам спиртного, ведь вы еще не ужинали.
Он вышел, чтобы налить сидра из бочки, вернулся с кувшином из голубой глины, наполненным до краев, достал из ящика полотенце и протер два стакана.
— Можете ли доверить мне это кольцо на два дня?
— Оно не наше. Я не считаю даже, что оно когда-нибудь принадлежало моей дочери. Но если вы его возьмете с собой, оставьте мне расписку.
Мегрэ написал расписку на краешке стола, который для него очистили. Он выпил сидра, который был не совсем еще готов, но отозвался о напитке самым лестным образом, — Трошю сам делал его каждую осень.
— Поверьте мне, — говорила мать, провожая комиссара до двери, — именно Розу и хотели убить. И если стараются заставить поверить в другое, значит, есть для этого важные причины.
— Надеюсь, мы скоро узнаем об этом.
— Вы думаете, что скоро?
— Возможно, даже быстрее, чем вы думаете.
Кольцо, завернутое в шелковистую бумагу, он сунул в жилетный карман. Бросил взгляд на детскую кроватку, в которой, наверное, спала еще маленькая Роза, заглянул в комнату, где она, став старше, укладывалась спать вместе с сестрами, на очаг, перед которым она, сидя на корточках, готовила суп.
Если он и не был больше врагом, он все же оставался чужаком: они смотрели, как он уходит, и в их молчании было еще много невысказанного. Только Анри провожал комиссара до машины.
— Вам нетрудно будет подвезти меня до Этрета?
— С удовольствием.
— Я только возьму фуражку и мешок.
Он слышал, как Анри объяснял своим:
— Я подъеду в машине комиссара. Из Этрета отправлюсь прямо в Фекан и там на судно.
Он вернулся, неся с собой мешок из парусины с рыбацкими принадлежностями. Машина тронулась. Обернувшись, Мегрэ успел еще заметить силуэты людей на фоне раскрытой двери.
— Вы думаете, он меня обманул? — спросил Анри, закуривая сигарету.
От его одежды в машине терпко запахло морем.
— Не знаю.
— Вы покажете ему кольцо?
— Возможно.
— Когда я встретился с ним в первый раз, я хотел разбить ему рожу.
— Я это понял. Меня только интересует, как ему удалось переубедить вас.
Анри задумался:
— Я этого тоже не понимаю. Он оказался не таким, каким я себе его представлял. И я уверен, что он не пытался переспать с моей сестрой.
— А другие пытались?
— Да, сын Бабефа, когда ей было семнадцать лет. Но, клянусь вам, он и на том свете об этом вспомнит.
— Роза когда-нибудь говорила, что хочет выйти замуж?
— За кого бы это?
Он, видимо, тоже был убежден, что в округе не было пары его сестре.
— Вы что-то хотели сказать мне?
— Нет.
— Зачем же поехали со мной?
— Не знаю. Мне захотелось еще раз увидеть его.
— Чтобы еще раз поговорить с ним о кольце?
— Об этом и вообще обо всем. Я не такой ученый человек, как вы, но я чувствую, что не все тут ясно.
— Вы надеетесь найти его в том самом кабачке, где я вас встречал?
— Или там, или еще где-нибудь. Я хотел бы выйти из машины раньше вас.
Он действительно вышел при самом въезде в город и удалился, закинув за спину мешок, едва пробормотав слова благодарности.
Мегрэ заехал сначала к себе в отель, где не оказалось для него никакой записки, потом отправился в бар казино, где работал Чарли.
— Не видел моего инспектора? — спросил Мегрэ.
— Он заходил после пяти. — Чарли глянул на часы, которые показывали девять, и добавил: — Давно уже.
— А Тео Бессона?
— Они пришли и ушли один вслед за другим.
Мегрэ взглядом показал, что понял.
— Что-нибудь выпьете?
— Нет, спасибо.
Анри, видимо, зря приехал в Этрета, так как Мегрэ нашел Кастэна на посту перед «Приморской гостиницей».
— Он у себя?
— Четверть часа назад поднялся к себе в комнату.
Инспектор показал на свет в окне третьего этажа.
В этот вечер Кастэн не раз тайком поглядывал на Мегрэ, спрашивая себя, действительно ли комиссар знает, чего хочет. На самом ли деле Мегрэ — великий человек, которому стремятся подражать молодые полицейские инспектора? Или же он просто не в форме, во всяком случае сегодня, и дал увлечь себя событиям?
— Посидим где-нибудь, — предложил комиссар Кастэну, найдя инспектора у отеля, где тот вел наблюдение.
Добродетельные граждане, протестующие против количества питейных заведений, не сомневаются, что для того и существуют кабачки, чтобы оказывать услуги полиции. Случайно один из них находился в пятидесяти метрах от «Приморской гостиницы», и оттуда можно было наблюдать за окнами Тео.
Кастэн решил, что комиссар собирается поговорить с ним, дать какие-то распоряжения.
— Я бы выпил кофе с коньяком, — признался Мегрэ. — Сегодня что-то прохладно.
— Вы уже ужинали?
— По сути дела, нет.
— И не будете?
— Не сейчас.
Он не был пьян, хотя то здесь, то там немало выпил с утра. Вероятно, поэтому и выглядел таким разомлевшим.
— Может, Тео спит, — сказал он, поглядев в окно.
— На всякий случай, я еще понаблюдаю?
— Наблюдай, сынок. И если не будешь спускать глаз с дверей отеля, что намного важнее, чем окна, можешь оставаться здесь. Я же, кажется, отправлюсь сейчас пожелать доброй ночи Валентине.
Но он просидел еще добрых полчаса, не говоря ни слова, задумчиво глядя перед собой. Наконец поднялся, вздохнул и, сунув руки в карманы, с трубкой в зубах, вышел. Кастэн слышал, как стихали его шаги на безлюдной улице.
Без нескольких минут десять Мегрэ остановился у калитки «Гнездышка». Дорогу заливал месяц, окруженный широким сиянием. По пути ему никто не встретился. Ни собака не залаяла, ни кошка, выскочив из-под ног, не юркнула за ограду. Только где-то в болотце монотонно квакали лягушки.
Привстав на цыпочки, он попытался увидеть, горит ли свет еще у старой дамы. Ему показалось, что окна первого этажа освещены, и он вошел в калитку, которая не была заперта.
В саду было сыро, сильно пахло перегноем. Идя по тропинке, он цеплялся за ветви, и шелест их, вероятно, был слышен в доме.
Дойдя до мощеной площадки перед домом, он увидел освещенные окна гостиной и Валентину. Приподнявшись из кресла, она настороженно прислушалась, замерла на мгновение, потом подошла к стене и неожиданно погасила свет.
Как раз в этот момент он чихнул. Легкий скрип означал, что открыли одну из створок окна.
— Кто там?
— Это я, Мегрэ.
Раздался короткий нервный смешок, как будто смеявшийся чем-то напуган.
— Прошу прощения. Сейчас зажгу свет. — И добавила тише, словно разговаривая с собой: — Что за напасть, где же выключатель? Ах да! Вот он…
Вероятно, она повернула сразу два выключателя, так как осветились снова не только окна салона, но зажглась и лампа в саду, почти над головой комиссара.
— Сейчас открою вам дверь.
Она была одета так, как он уже привык ее видеть. На круглом столике перед креслом, где он ее застал, были разложены карты для пасьянса.
Она суетливо хлопотала в своем опустевшем домике, ходила из комнаты в комнату, отпирала и запирала двери, гремела задвижками.
— Видите, не такая уж я храбрая, как утверждала: я забаррикадировалась. Я не ждала, что вы придете.
Ей не хотелось задавать ему вопросы, но она была явно заинтригована.
— Вы не торопитесь? Зайдите, присядьте. — И, заметив, что он посмотрел на карты: — Чем-то ведь надо скрашивать одиночество. Что вам предложить?
— Видите ли, приехав в Этрета, я пью с утра до вечера. Ваш пасынок Шарль явился утром и угостил меня пикон-гренадином[5]. К нам присоединился Тео, мы выпили и повторили. Затем я встретил инспектора, и мы зашли в кафе поболтать. Захожу к вам — и на столе автоматически появляется бутылка кальвадоса. Доктор оказался не менее гостеприимным. Трошю потчевали меня сидром.
— Они хорошо встретили вас?
— Не так уж плохо.
— Узнали у них что-нибудь интересное?
— Может быть. Пока следствие не окончено, трудно различить, что интересно, а что нет. К вам кто-нибудь заходил после меня?
— Нет. Но я сама выходила из дому. Навещала старушку Серэ. Она ведь так стара, что все давно считают ее умершей и никто не бывает у нее. Она моя ближайшая соседка. Будь я помоложе, я могла бы перебираться к ней прямо через изгородь… Теперь, как видите, я одна. Мой драгун в юбке уже давно убрался восвояси. Поначалу мне хотелось взять новую прислугу и поселить ее в доме, но теперь я задумываюсь, стоит ли, уж больно хорошо мне одной.
