Он вернулся к телефону и набрал номер своей конторы.
— Доброе утро. Контора Перри Мейсона, — ответил свежий деловой голос Деллы Стрит.
— Не упоминай никаких имен, — быстро сказал ей Перри Мейсон. — Это мэр из Поданка. Я…
— О, очень рада вашему звонку, — переменив тон, заговорила Делла.
— Что нового?
— Много чего.
— Ты можешь говорить?
— Да, но не сейчас. Могу лишь одно сообщить, что отправила мистера Брэдбери в юридическую библиотеку…
— Будь осторожна, называя имена по телефону! Что Брэдбери?
— Он хочет видеть вас, и прямо сейчас.
— Зато я не хочу его видеть.
— Я бы возразила вам, — ответила девушка. — Кое-что переменилось. Я помню, что вы о нем говорили, и думаю, вы правы. Это человек, с которым нужно считаться, и он настаивает на встрече с вами. Говорит, если в ближайший час не увидит вас, многое изменится; если вы позвоните и свяжетесь со мной, я должна все это вам передать; и еще, что не желает стоять между женщиной, которую любит, и ее свободой…
Она замолчала, дав возможность Перри Мейсону поразмыслить.
— Вы понимаете, что он хочет? — спросила Делла Стрит.
— Да. Он не запугает меня.
— По-моему, за конторой следят.
— Вполне возможно. Они хотят подцепить меня. Делла, слушай, что ты должна сделать. Я примерно кварталах в восьми от конторы, в турецкой бане, прямо на проспекте. Ты находишь Брэдбери и садишься в такси. Приезжайте к бане. Я буду стоять на выходе. Вы меня подберете.
— Думаете, с ним безопасно? А если детективы станут что-то подозревать?
— Нет, не думаю. Мне нужен будет свидетель. Возьми-ка с собой карандаш и блокнот. Я должен объясниться с Брэдбери незамедлительно.
— О’кей, шеф, мы будем там минут через десять, и, пожалуйста, шеф, будьте осторожны!
Перри Мейсон сердито повесил трубку. Он вышел к дверям сквозь световой обвал теплых радужных утренних лучей. Наблюдая за суетливыми прохожими, он цепко выхватывал из толпы мелькавшие лица с интересом человека, которому достаточно одного взгляда, чтобы распознать человека.
И вот уже какая-нибудь молодая привлекательная женщина, почувствовав его ястребиный взор, то украдкой, а то и открыто призывно взглянет на него. Или мужчина, поймав изучающий взгляд Мейсона, нахмурится с легкой обидой и возмущением, а может, и обернется, удивленно рассматривая адвоката.
Мейсон простоял так минут пять не шелохнувшись, когда молодая блондинка, спешившая куда-то по улице, почувствовала его взгляд и подняла глаза. Вдруг она улыбнулась. Перри Мейсон приподнял шляпу.
Это была та самая девушка из табачного киоска в здании, где находилась адвокатская контора. Неожиданно продавщица сигарет направилась к нему.
— Почему вы такой задумчивый, мистер Мейсон? — легко спросила она.
— Да вот пытаюсь ответить на один вопрос, Мэйми… Куда ты так бежишь?
— А, старая скучная работа.
— Ты мне поможешь, Мэйми?
— Конечно.
— Забудь, что видела меня здесь, если кто-то будет тебя спрашивать.
— Увиливаете от клиентов или от полиции? — поинтересовалась Мэйми.
— От всех, — усмехнулся он.
— Ох, а я не виню вас, что вы избегаете вашего нового клиента…
— Какого? — уставился на нее адвокат.
— Да того самого в коричневом костюме, коричневом галстуке, коричневой рубашке и носками под цвет галстука.
— Ты говоришь о Брэдбери?
— Да, это он купил сигары, которых вы не курите. Спасибо за бизнес, мистер Мейсон! Я знала, что вы не курите сигары.
Мейсон рассмеялся:
— Мы же не можем допустить, чтобы любые иногородние деньги уплывали от нас. Мэйми, что произошло между тобой и Брэдбери?
— О, ничего, только мне кажется, это просто игрок из маленького городишки.
— Почему?
— Он всегда останавливается поболтать со мной, когда заходит в здание, ведет себя, словно мы с ним близкие друзья.
— Ты имеешь в виду то, что он говорит?
— О нет, говорит он как раз мало. Это все в его тоне, глазах… Девушка легко чувствует, когда мужчина проявляет к ней интерес.
Перри Мейсон оценивающим взглядом обвел ее стройную фигуру:
— Ты не должна его за это винить!..
Она открыто и радостно улыбнулась:
— Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Мне нравится, когда на меня поглядывают. Это доставляет мне удовольствие и, простите, продвигает мой бизнес. Но что я не люблю, так это тех бездельников, что воображают, будто могут тебе назначить свидание, и, заплатив за пятицентовый журнал, еще чего-то ждут.
Подъехало такси.
— Мэйми, помни, что я тебе сказал, — бросил ей Перри Мейсон и пошел к машине.
— О, да этот красавчик опять в обновке сегодня, — еще услышал он ее отзыв относительно Брэдбери, — а какая самодовольная улыбка… Пошел бы он подальше!
Перри Мейсон мысленно улыбнулся столь искреннему пожеланию девушки, сел в машину и произнес:
— Давайте по улице, приятель, и где будет поменьше движение, остановитесь. — Он улыбнулся Делле Стрит и поймал пристальный взгляд Брэдбери. — А вы — настойчивый, негодный малый, Брэдбери, — пожурил он.
— Я — борец, — мягко заметил тот.
Мейсон изучил холодные серые глаза и кивнул. Он достал из кармана пачку сигарет, предложил Делле Стрит, Брэдбери же отказался и достал сигару, тут же чиркнув спичкой о подошву. Делла Стрит глазами поблагодарила Брэдбери и прикурила от спички Мейсона. Брэдбери, нахмурившись, отвел спичку к своей сигаре. Мейсон, прикурив и затянувшись, повернулся к Брэдбери:
— В чем дело, что за суматоха? Как я понял, вы собирались что-то предпринять, если бы меня не встретили?
— Я предпринимаю вполне осмысленные вещи, — тихо и самолюбиво заметил тот. — И мне кажется, я имею право на встречу и беседу с адвокатом, которого нанял за вполне справедливую оплату.
— Давайте не будем об этом спорить, — миролюбиво ответил Мейсон. — Вы как раз сейчас беседуете со мной. Что вам угодно?
— Я хочу, чтобы вы защищали доктора Роберта Дорэя в деле об убийстве Фрэнка Пэттона!
— Я думал, вы хотите, чтобы я защищал Маджери Клун…
— Да, это так. И доктора Дорэя тоже…
— Вы думаете, они замешаны оба? — Формально оба, — наклонил свой щегольской пробор Брэдбери. — Я сегодня утром получил кое-какие новости, против них выдвинуто обвинение, издано предписание начать розыск…
— Скажите ясно, чего вы хотите?
— Хочу, чтобы вы защищали доктора Дорэя, моя конечная цель — услышать, что он оправдан.
— Это будет нелегко, — тихо сказал Перри Мейсон, задумчиво разглядывая слоистый сигаретный дым. — Если они оба обвиняются в убийстве, может случиться так, что я не смогу защищать обоих. Иными словами, вдруг Дорэй переведет обвинение на Маджери Клун, а Маджери Клун попытается обвинить Дорэя…
— Да не нужна здесь юридическая этика! Положение критическое! Что-то нужно сделать, и сделать немедленно! Я хочу, чтобы доктора Дорэя оправдали, а вы знаете так же хорошо, как и я, что столкновения интересов не будет. Если и явится шанс для конфликта меж ними, то это случится только при попытке взять обвинение, чтобы прикрыть другого. Это единственное, чего я боюсь… Я хочу, чтобы вы представляли обоих, и чтобы такого не случилось…
— Ладно, — ответил Перри Мейсон. — Мы поговорим об этом, когда придет время. Как я понял, их еще не арестовали?
— Точно.
— Вы знаете то же, что и полиция?
— У них довольно сложное положение, — сказал Брэдбери. — Очень серьезное обвинение против доктора Дорэя. Я, правда, сомневаюсь, есть ли что-то серьезное против Маджери Клун.
— И вы хотите, чтобы я оправдал Дорэя. Это так?
— Вам просто придется оправдать Дорэя.
— А я думаю, настала острая необходимость нанять отдельных адвокатов для обвиняемых, — сказал Мейсон, устремляя свой ястребиный взор на Брэдбери. — Кого из них мне, по-вашему, взять?
— Никакой необходимости нет! И я не хочу это обсуждать. Я буду настаивать, чтобы вы представляли обоих, адвокат, и как составную часть этого дела вы распутаете все маленькие неувязки с дверью!..
— Что за дверь? — прищурив глаза, поинтересовался Мейсон.
— С той закрытой дверью в квартире Пэттона, — уточнил Брэдбери, сбив пылинку с рукава. — Я не совсем дурак, мистер Мейсон. Я ценю то, что вы сделали. Понимаю, что все вами совершенное — во имя тех интересов, что для вас наиболее важны… Однако, я думаю, полиция сможет доказать, что Маджери Клун была в этой проклятой комнате перед убийством. Если дверь была не заперта, Маджери Клун могла войти, увидеть тело и в панике выскочить. Она побоялась рассказать полицейским увиденное. Если же дверь была заперта, стало быть, у Маджери был свой собственный ключ. Это может означать, что она вполне хладнокровно контролировала свое душевное состояние, чтобы выждать, а потом запереть за собой дверь. Но это обернется для Маджери крахом; это худо обернется для ее дела…
