– Ты имеешь в виду то, что он говорит?
– О нет, говорит он как раз мало. Это все в его тоне, глазах… Девушка сразу чувствует, когда мужчина проявляет к ней интерес.
Перри Мейсон оценивающим взглядом обвел ее стройную фигуру:
– Ты не должна его за это винить!..
Она открыто и радостно улыбнулась:
– Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Мне нравится, когда на меня поглядывают. Это доставляет мне удовольствие и, простите, продвигает мой бизнес. Но что я не люблю, так это тех бездельников, что воображают, будто могут тебе назначить свидание, и, заплатив за пятицентовый журнал, еще чего-то ждут.
Подъехало такси.
– Мэйми, помни, что я тебе сказал, – бросил ей Перри Мейсон и пошел к машине.
– О, да этот красавчик опять в обновке сегодня, – еще услышал он ее отзыв относительно Брэдбери, – а какая самодовольная улыбка… Пошел бы он подальше!
Перри Мейсон мысленно улыбнулся столь искреннему пожеланию девушки, сел в машину и произнес:
– Давайте по улице, приятель, и где будет поменьше движение, остановитесь. – Он улыбнулся Делле Стрит и поймал пристальный взгляд Брэдбери. – А вы настойчивый, негодный малый, Брэдбери, – пожурил он.
– Я – борец, – мягко заметил тот.
Мейсон изучил холодные серые глаза и кивнул. Он достал из кармана пачку сигарет, предложил Делле Стрит, Брэдбери же отказался и достал сигару, тут же чиркнув спичкой о подошву. Делла Стрит глазами поблагодарила Брэдбери и прикурила от спички Мейсона. Брэдбери, нахмурившись, отвел спичку к своей сигаре. Мейсон, прикурив и затянувшись, повернулся к Брэдбери:
– В чем дело, что за суматоха? Как я понял, вы собирались что-то предпринять, если бы меня не встретили?
– Я предпринимаю вполне осмысленные вещи, – тихо и самолюбиво заметил тот. – И мне кажется, я имею право на встречу и беседу с адвокатом, которого нанял за вполне справедливую оплату.
– Давайте не будем об этом спорить, – миролюбиво ответил Мейсон. – Вы как раз сейчас беседуете со мной. Что вам угодно?
– Я хочу, чтобы вы защищали доктора Роберта Дорэя в деле об убийстве Фрэнка Пэттона!
– Я думал, вы хотите, чтобы я защищал Маджери Клун…
– Да, это так. И доктора Дорэя тоже.
– Вы думаете, они замешаны оба?
– Формально оба, – наклонил свой щегольской пробор Брэдбери. – Я сегодня утром получил кое-какие новости: против них выдвинуто обвинение, издано предписание начать розыск.
– Скажите ясно, чего вы хотите?
– Хочу, чтобы вы защищали доктора Дорэя, моя конечная цель – услышать, что он оправдан.
– Это будет нелегко, – тихо сказал Перри Мейсон, задумчиво разглядывая слоистый сигаретный дым. – Если они оба обвиняются в убийстве, может случиться так, что я не смогу защищать обоих. Иными словами, вдруг Дорэй переведет обвинение на Маджери Клун, а Маджери Клун попытается обвинить Дорэя…
– Да не нужна здесь юридическая этика! Положение критическое! Что-то нужно сделать, и сделать немедленно! Я хочу, чтобы доктора Дорэя оправдали, а вы знаете так же хорошо, как и я, что столкновения интересов не будет. Если и появится шанс для конфликта между ними, то это случится только при попытке взять на себя вину, чтобы прикрыть другого. Это единственное, чего я боюсь… Я хочу, чтобы вы представляли обоих и чтобы такого не случилось…
– Ладно, – ответил Перри Мейсон. – Мы поговорим об этом, когда придет время. Как я понял, их еще не арестовали?
– Точно.
– Вы знаете то же, что и полиция?
– У них довольно сложное положение, – сказал Брэдбери. – Очень серьезное обвинение против доктора Дорэя. Я, правда, сомневаюсь, есть ли что-то серьезное против Маджери Клун.
– И вы хотите, чтобы я оправдал Дорэя. Это так?
– Вам просто придется оправдать Дорэя.
– А я думаю, настала острая необходимость нанять отдельных адвокатов для обвиняемых, – сказал Мейсон, устремляя свой ястребиный взор на Брэдбери. – Кого из них мне, по-вашему, взять?
– Никакой необходимости нет! И я не хочу это обсуждать. Я буду настаивать, чтобы вы представляли обоих, адвокат, и как составную часть этого дела вы распутаете все маленькие неувязки с дверью!
– Что за дверь? – прищурив глаза, поинтересовался Мейсон.
– С той закрытой дверью в квартире Пэттона, – уточнил Брэдбери, сбив пылинку с рукава. – Я не совсем дурак, мистер Мейсон. Я ценю то, что вы сделали. Понимаю, что все вами совершенное – во имя тех интересов, что для вас наиболее важны… Однако, я думаю, полиция сможет доказать, что Маджери Клун была в этой проклятой комнате перед убийством. Если дверь была не заперта, Маджери Клун могла войти, увидеть тело и в панике выскочить. Она побоялась рассказать полицейским об увиденном. Если же дверь была заперта, стало быть, у Маджери был свой собственный ключ. Это может означать, что она вполне хладнокровно контролировала свое душевное состояние, чтобы выждать, а потом запереть за собой дверь. Но это обернется для Маджери крахом; это худо обернется для ее дела…
– Но, – стал возражать Мейсон, – можно ведь предположить, что Маджери Клун была в ванной, закатила истерику; кто-то услышал ее крики, вбежал и убил Фрэнка Пэттона…
– В таком случае, – веско и словно диктуя стенографистке, продолжал Брэдбери с такой интонацией, будто он перед тем, как сказать, обдумал каждую фразу и, более того, считывал ее сейчас с какого-то невидимого спутникам экрана, – Маджери Клун последняя вышла, если не выбежала, из комнаты, пока убийца находился там. Найти тело, не дав знать об этом, – возможно, нарушение каких-то правовых и нравственных норм. Обнаружить убийцу на месте преступления и содействовать ему в исчезновении – совсем другой коленкор, это может сделать ее соучастницей преступления. Я не хочу этого. В общем, адвокат, вопрос о закрытой двери становится все более и более актуальным…
Делла Стрит беспокойно заерзала на сиденье, машина убавила ход, и дома через три остановилась.
– Здесь? – спросил водитель.
– Отлично, – монотонно ответил Мейсон, будто он лунатик и разговаривал во сне, и, не сводя с Брэдбери тяжелого, сурового взгляда, проговорил: – Брэдбери, давайте поймем друг друга. Вы хотите, чтобы я занимался Маджери Клун и доктором Дорэем?
– Да.
– Это должно быть оплачено.
– Естественно!
– И более того, вы настаиваете на оправдании…
– И более того, – веско повторил Брэдбери, – я настаиваю на оправдании. Я думаю, адвокат, в данных обстоятельствах имею на это право. Если оправдания не будет, у меня возникнет необходимость раскрытия некоторых фактов, о которых мне бы не хотелось упоминать в настоящий момент, но которые, как мне кажется, указывают, что дверь была закрыта кем-то уже после того, как оба – Маджери Клун и убийца – покинули место совершения убийства.
– И это ваше заключительное слово, – сказал Перри Мейсон.
– Да, если вам угодно, это мое последнее слово. Я не хочу казаться грубым, адвокат. Не хочу, чтобы вы решили, будто я ставлю вас в затруднительное положение, но ради бога! Я намерен провести честную сделку во имя маленькой милой Маджери Клун.
– А во имя Боба Дорэя?
– Для Боба Дорэя я ожидаю оправдания.
– Неужели вы не сознаете, что почти каждый факт указывает на виновность доктора Дорэя?
– Конечно, сознаю. Вы что думаете, я дурак?
– Да нет, – с ноткой уважения произнес Мейсон, – я просто дал вам понять, что вы задали мне нелегкое дельце.
Брэдбери вытащил из кармана бумажник.
– После того как мы с вами обсудили ситуацию, – сказал он, – должен признать, что это действительно нелегкое дельце и что должен хотя бы сносно заплатить за него. Я дал вам предварительный гонорар в тысячу долларов, теперь даю вашему секретарю еще две тысячи долларов. Я намерен дать вам еще, но только когда присяжные вынесут решение о невиновности.
С ловкостью профессионального банкира Брэдбери отсчитал две тысячи долларов и протянул их Делле Стрит. Та вопросительно взглянула на Мейсона. Он кивнул.
– Ладно, – сказал Перри Мейсон, – в любом случае мы понимаем друг друга. Хоть это приносит удовлетворение. И я хочу, чтобы вы поняли следующее, Брэдбери. Я приложу все усилия, чтобы стимулировать благосклонное решение присяжных заседателей. Однако я возвращаю вам слова, сказанные вами о себе. Вы – борец. Я тоже борец. Вы боретесь за себя. Я борюсь за своих клиентов. Когда я начну защищать Маджери Клун и доктора Дорэя, я буду биться. И тогда ничто и никто меня не остановит на полпути!
Выражение лица Брэдбери не изменилось, только слегка дернулась скула.
– Мне совершенно наплевать, – резко сказал он, – (простите, мисс Стрит!), что вы делаете и как. Все, что мне нужно, – быть уверенным, что эти два человека оправданы.
– Я немного в курсе того, на что вы ссылаетесь, мистер Брэдбери, – возбужденно заговорила Делла Стрит, щеки которой пылали. – О, вы совершенно ужасный и неприятный субъект. Мистер Мейсон занимался человеком, которого вы ему поручили. Он сделал то, что…
